Екатерина Васичкина - Линда

— Похож. По эффекту. Разит кого угодно. Линда сказала, что и призрака уложит, если что, и я с ней согласен! Классная штука вышла! Я отрегулировал подачу энергии и теперь это просто чудо, а не прибор! На драконов своих можешь выходить спокойно. И на нозгулов тоже!

— Да, да. Я уже поняла, что ты — гений. Только прекрати меня грузить техническими подробностями. С Бронюсом завтра обсудишь!

— Да уж не премину! Эй, ты куда в лужу лезешь?

Лужу. Да какая разница? Мокрее и грязнее уже не станет. А простыть с Линдой в начальниках все равно не выйдет. Не даст. И все же ужасно интересно, что же она за тварь такая?

— А Линду твой Эскалибур возьмет?

— О! Все-таки технические подробности не так уж и скучны? Понятия не имею. Спроси ее сама. Я как-то не решился. А мы пришли! Пошли, уложу тебя на диван.

Уставшее, измотанное кроссом по пересеченной местности тело девушки, почуявшее возможность отдохнуть в тепле, быстренько кивнуло головой и из последних сил поспешило вверх по неожиданно чистенькой для такого района лестнице, пока разум не понял, что происходит, и не испортил все дело. В конце концов, сколько можно носиться по подворотням?

В прихожей пахло кофе. Хорошо так пахло, уютно. Откуда-то, скорее всего из кухни лился свет, и доносилось бряцание посуды и журчание воды. Кто-то явно производил помывочные работы после приема внутрь продуктов питания. Поздновато как-то!

— Это мама. Она всегда под утро ложится. Пошли, я вас познакомлю! Может даже еда какая-нибудь есть!

Нориэль смущенно оглядела себя и решила, что для знакомства с людьми выглядит еще более странно, чем обычно. Куртка изгваздана так, что понять какого же она фасона не представляется возможным. Кроме того, когтями монстра из нее выдрано несколько клоков. Хорошо так выдрано, вместе с рубахой. А ведь хотела же поначалу кольчугу одевать, как и положено светлой эльфийке отправляющейся сражаться с тьмой! Но Линда сказала, что разрешает заниматься «глупостями и прочей личной жизнью» пока это не мешает бегать и прыгать по крышам и не звенит, привлекая внимание нечисти, буде случится воинам света сидеть в засаде, так что пришлось ограничиться облегающими штанами немаркого болотного цвета, расшитой вручную рубахой и высокими мягкими сапогами. Но вот прямо сейчас кольчуга очень помогла бы! Хотя бы рубаха цела осталась! А то в прорехи кулак засунуть можно! Да и грязи налипло, как будто она по оврагам валялась, а не по городу бегала… Но отступать поздно.

В кухне обнаружилась ослепительно красивая женщина в пафосном длинном черном платье, при ближайшем рассмотрении оказавшемся всего лишь домашним. Но эффектным. Да и вообще весь ее вид мог бы сразить менее устойчивого зрителя наповал. Невысокая, стройная, будто бы светящаяся изнутри фигура, чрезвычайно выгодно подчеркивалась мягкими складками ткани. Идеальное лицо, с тонкими, аристократичными чертами обрамленное водопадом светлых, удивительно богатого золотого оттенка волос. Возможно умные, слегка раскосые глаза цвета лондонского смога несколько портили образ кукольной красавицы, но только усиливали эффект. Что ж, теперь понятно, в кого Никита уродился таким красавцем. Даже если его папа — полный урод, такие гены испортить невозможно!

— Это Нориэль. Мы с ней работаем вместе. Есть еда?

— И тебе здравствуй, сынок, — голос дамы оказался глубоким, с песком баритоном, — еда в холодильнике. Я пошла спать. Не шумите.

Последних напутствий он уже не услышал, едва ли не с головой зарывшись в полупустой холодильник. К некоторому его смущению, предложить даме было почти нечего. Колбаса, сыр и пара йогуртов. И это называется «еда есть»?! Видимо, мама опять села на диету, что предвещает мрачное время голода и укоризненных взглядов в сторону им же купленных пельменей. О! Кстати! Пельмени! Вот они, родимые, в морозилке лежат, никуда не делись! Сейчас мы их!

— Нориэль, тебе дать рубашку?

— Рубашку? — за стремительным развитием мысли гениального инженера поспеть было не так просто, — зачем?

— Ну, — Никита отыскал спрятавшуюся в шкаф кастрюлю и открыл кран, — ты же пойдешь в душ. А когда выйдешь, тебе не захочется лезть в перепачканные тряпки.

— Логично. Давай. А ты, оказывается, можешь и не быть таким козлом, как обычно.

— Только никому не говори про это.

Кирилл молча стоял на коленях, в удивительно чистой для этого времени года луже. Ледяная вода мгновенно пропитала брюки, но это было, пожалуй, самой меньшей проблемой доктора. Более крупной проблемой было дуло короткоствольного автомата, направленное прямо ему в лицо. И уж совсем огромной проблемой были неизвестные молодчики, деловито вытаскивающие убиенного монстра из машины. И зачем тот им сдался? Да будь его воля, он бы и близко к этому чудищу не подошел!

Внутри разливался огонь безудержной, не рассуждающей ярости. И это не было проблемой. Уже не было.

«Ничего не случится, без твоего желания. Ничего».

Линда повторяла это столько раз, что слова стали правдой. Точнее, правдой они стали в первый же раз, однако потребовалось время, чтобы осознать.

Но надо сосредоточиться на внешней реальности, раз уж во внутренней царит такая гармония.

— Вы вполне понимаете, что делаете? И зачем.

— Даже не сомневайся, — насмешливый голос юнца с автоматом пытался звучать уверенно и надменно, но выходило просто нагло, — понимаем. Побольше твоего!

Спорить было бесполезно. Да и никакого желания не было. Было желание метнуться сейчас вбок, уходя от веера пуль, оказаться под прикрытием верной «газели» и… ему хватило бы нескольких секунд, чтобы количество намеченных для вскрытия трупов увеличилось бы до пяти. Это могло быть так просто. Очень просто.

Кирилл ограничился ледяным прищуром глаз.

Парни закончили свое идиотское ограбление и отбыли в неизвестном направлении, помахав напоследок стволом. И что же теперь делать?

— Не дергайся, — голос начальства, внезапно прорезавшийся в наушнике, заставил вздрогнуть, — возвращайся. Бронюс их отследит. Ты молодец.

— Ага. Потерял материал, позволил себя ограбить, — остановленная ярость прорвалась наружу досадой и злостью уже на себя, — молодец, дальше некуда!

— Не ной. Бронюс, что там у тебя?

— Они возвращаются в Москву. Оу, — возглас, который у любого другого человека можно было бы считать удивленным, прозвучал так ровно, будто он зачитывал хроники событий, прошедших лет сто назад, — машина пропала с экрана. Не могу засечь. Я их потерял.

— Ясно. Тогда по домам. Завтра что-нибудь придумаем.

— Но надо что-то делать! В полицию сообщить. Я номер запомнил…

— Кирилл, не мельтеши. И не спорь со мной! Я же твой командир!

— Не командир, а начальник.

— Ладно, начальник. Если немедленно не прекратишь выпендриваться, лишу премии! Домой, я сказала!