Роберт Говард - КОНАН. КАРАЮЩИЙ МЕЧ

Белиза молча замотала головой. Еще не хватало добиться повторения той отвратительной сцены!

К тому же теперь Белиза ни за что не отважилась бы выйти в темный коридор, где разгуливала такая страшная тварь.

— Значит, мы не можем убежать в лес,— вздрогнула Тина.— Вдруг он где-нибудь там…

Белиза не стала спрашивать, с чего это она взяла, будто черный чужак решил отправиться в лес. Лес в ее представлении выглядел закономерным прибежищем всякого зла, будь то человек или демон… Тина в любом случае рассуждала правильно: бежать из крепости сделалось невозможно. Решимость Белизы, которую не могла поколебать перспектива неминуемой смерти, дала трещину при мысли о походе через темную чащу, где, вероятно, бродила эта жуткая тень.

Девушка беспомощно опустилась на пол и спрятала в ладонях лицо…

Спустя некоторое время Тина задремала на кровати. Иногда она всхлипывала во сне, на длинных ресницах блестели слезы. Судя по всему, у нее болело все тело — девочка беспокойно и трудно ворочалась, пытаясь найти удобное положение.

Ближе к рассвету Белиза почувствовала удушающее сгущение воздуха и услышала, как где-то далеко над морем глухо пророкотал гром. Загасив огарок свечи, девушка подошла к окошку, из которого можно было видеть и лес позади крепости, и океан.

Оказалось, что туман рассеялся, но звезды на западе заслоняла громадная тень. Там сверкали молнии и раздавались громовые раскаты. Белиза прислушалась и распознала сходный рокот, только доносившийся с другой стороны, из непроглядной черноты леса. Она испуганно повернулась туда, где высилась темная стена деревьев… Она не ошиблась — ее слуха достигал странный пульсирующий ритм, монотонный рокот… совсем не похожий на перекличку пиктских боевых барабанов.

— Барабан…— всхлипнула Тина, беспокойно сжимая во сне кулачки,— Черный человек… бьет в черный барабан… в черном лесу… Ой, спа-а-сите…

Белизу в который уже раз за последние сутки заколотила дрожь. Небо на востоке уже начинало мало-помалу сереть, предвещая рассвет, но на западе ворочалась и росла гигантская непроглядная туча. Белиза смотрела на нее в немом изумлении, ибо в это время года гроз на здешнем побережье практически не бывало. Да и не видала она никогда прежде таких облаков…

Казалось, из-за внешнего края мира выливалась кипящая масса сплошной черноты, пронизанная струями лилового пламени. Она перекатывалась и вздымалась, влекомая неистовым вихрем. Самый воздух содрогался от грома, рожденного в ее недрах. К голосу грозы примешивалось жутковатое завывание ветра, сулившего бурю. Чернильную тьму на горизонте рвали и вспарывали огненные вспышки, далеко в море белели гребни высоких штормовых волн. Они бешено мчались на берег, и Белиза слышала, как близился их рев…

Но все это буйство происходило вдали. Жаркий, спертый воздух над берегом оставался неподвижным, ни единое дуновение не нарушало его. Природный контраст выглядел нереальным: где-то там — безумие шторма, сущий хаос, мчавшийся на сушу; а здесь — полный покой и душная тишина. Вот где-то внизу хлопнула ставня (даже этот звук показался удивительно громким), послышался женский голос, пронзительный и тревожный… Тем не менее большинство обитателей крепости, кажется, продолжали мирно спать, знать не зная о надвигавшемся урагане…

До слуха Белизы вновь достучался таинственный ритм барабана, и, заново холодея, она оглянулась на лес. Там по-прежнему ничего невозможно было разглядеть, но воображение, подстегнутое неведомым инстинктом, живо нарисовало ей то черное существо, как оно сидит на корточках в кромешной тени ветвей, выводя неведомое заклинание на чем-то вроде барабана-

Белиза затрясла головой, отгоняя жуткое наваждение, и опять посмотрела в сторону моря. Там расколола небеса громадная молния. На фоне ослепительной вспышки резкими тенями промелькнули мачты корабля Зароно, шатры буканьеров на берегу, песчаные дюны южного мыса и каменные скалы северного… На миг все это озарилось ярче, чем днем. А рев надвигавшегося ветра постепенно делался слышнее, и особняк начал просыпаться. Вот кто-то пробежал по лестнице, раздался голос Зароно, не лишенный испуга.

Захлопали двери, и Валенсо отозвался гостю, перекрикивая разошедшуюся стихию.

— Почему никто не предупредил меня, что буря идет? –отчаянно взывал буканьер.— Если якоря не удержат…

— В это время года мы никогда не видали бурь с запада! — прокричал Валенсо, в одной ночной рубашке выбегая из опочивальни. Он был бледен, волосы стояли дыбом.— Это небось дело рук…

Чьих именно, он не договорил. Прыгая через ступеньки, граф устремился на сторожевую башню, и за ним, кляня весь белый свет, помчался Зароно.

Белиза, благоговея и ужасаясь, съежилась у окна. Ветер завывал все громче, пока его вой не похоронил все прочие звуки — все, кроме сводящего с ума барабанного боя, казавшегося девушке победной песнью, полной нечеловеческого торжества. Ураган катился на берег, гоня перед собой полосу вспененных волн шириной в целую лигу… А потом на крепость обрушился форменный ад. Дождь принялся хлестать ужасающими потоками, словно стремясь смыть и унести сушу. Налетел ветер и ударил с такой бешеной силой, что деревянные стены затрещали и содрогнулись. Прибой с ревом обрушился на пляж, заливая угли костров. При свете очередной вспышки Белиза увидела сквозь пелену дождя, как рвались на ленточки непрочные шатры буканьеров, как их уносил ветер и поглощала вода, как люди, шатаясь, плелись в сторону крепости, а буря раз за разом пыталась сбить их с ног…

А еще Белиза увидела, как судно Зароно, сорванное с якорей, валилось прямо на острые, жадно оскаленные каменные клыки…

…Наконец шторм исчерпал свою ярость, и рассвет озарил чистое голубое небо, умытое ливнем. Утреннее солнце сияло начищенным золотом, и птицы в ярком оперении дружным хором приветствовали его с ветвей, каждый лист на которых украшали бриллианты влаги, игравшие от малейшего дуновения свежего утреннего ветерка.

Возле впадавшего в море ручейка, чье извилистое русло окаймляли кусты и деревья, умывался человек. Делал он это не торопясь и со вкусом, как было принято у его народа. Плескал, брызгал и при этом фыркал от удовольствия, точно буйвол. Однако бдительности он не терял. Вот что-то заставило его вскинуть мокрую русоволосую голову, да так внезапно, что по крепким плечам побежали струйки воды.

Мгновение он прислушивался, сидя на корточках, потом вскочил и обратился лицом в сторону суши, одновременно выхватывая меч.

Увиденное заставило его замереть с отвисшей челюстью, только взгляд разгорелся.