Виталий Вавикин - Эта короткая счастливая жизнь

«Какие бы ни были здесь нравы, а четырнадцать лет разницы – это слишком!» – думал он, не понимая, как допустил подобный промах. Куда он смотрел?! О чём думал?!

В подобном состоянии, недоумевая и коря себя, он получил приглашение на свадьбу от Фанни Вудс. Она подписалась своим настоящим именем: Фелиция Раймонд, и Лаверн почему-то подумал, что Фанни, та Фанни, которую он знал, возможно, действительно осталась навсегда в Чикаго.

Редактор «Требьюн» в разговоре за стаканчиком бренди, поведал о том, кто такой Клемент Олдвик, и как его отец сделал себе состояние.

– Кажется, это действительно хорошая партия, – задумчиво сказал Лаверн.

В тот день он впервые с момента своего появления в тридцатых закурил. Не от безнадёжности и сожаления упущенных возможностей, а просто чтобы напомнить себе, что ещё жив, ещё помнит, как и почему оказался здесь.

– Дать тебе отпуск? – спросил Самерсфилд, пытаясь предугадать принятое другом решение.

Лаверн хотел отказаться, но потом, решив, что раз уж есть возможность, то нужно посмотреть на молодой Нью-Йорк, взял две недели.

В дороге он познакомился с Викторией Гильярди – молодой вдовой, так сильно напомнившей ему Джесс, что от сходства защемило сердце, и навернулись слёзы.

– Что с вами? Вам плохо? – спросила Виктория, продолжая сидеть напротив Лаверна, скрестив ноги.

– Просто воспоминания, – признался он, вглядываясь в её тёмные глаза. – Когда-то у меня была семья, и вы… вы очень похожи на мою жену.

– Вот как? – Виктория сдержанно улыбнулась, услышала, что жена Лаверна была очень красивой женщиной и спросила, как она умерла.

– Умерла? – Лаверн помрачнел. – Нет. Она не умерла. Мы просто расстались, – он замолчал и, закурив сигарету, долго смотрел за окно.

Прибыв в Нью-Йорк, Лаверн встретился с Фелицией и посоветовался, в каком отеле лучше остановиться. Олдин вызывался показать ему город и, получив разрешение от матери, договорился с Лаверном встретиться на следующее утро.

– Майк! – остановила его Фелиция уже на лестнице. – Я… – она опустила глаза и поджала губы.

Лаверн осторожно обнял её и прижал к себе.

– Я не обижаюсь, – шепнул он ей на ухо. Фелиция запрокинула голову и недоверчиво посмотрела ему в глаза.

– Ты так много сделал для меня, – она пытливо огляделась по сторонам, встала на цыпочки и поцеловала его в губы. – Спасибо, что приехал, – затем выскользнула из его объятий и отошла назад.

На следующий день, когда Лаверн заехал забрать Олдина, Фелиция показала ему свадебное платье и спросила, что он думает о моде тридцатых.

– О моде тридцатых?! – Лаверн рассмеялся. – По-моему, невесты одинаковы во все времена, – он увидел, как неловко улыбнулась Фелиция, и подумал, что лучшее из того, что можно сейчас сделать – это взять Олдина и отправиться на экскурсию по городу.

Вечером, вернувшись в отель на Малбери-стрит, Лаверн отыскал телефон Виктории Гильярди, но позвонить так и не решился: слишком сильно она напоминала ему об оставленной жене.

За два дня до свадьбы Фелиция пригласила Лаверна в дом Клемента Олдвика и представила будущему мужу, как хорошего друга из Чикаго, без поддержки и понимания которого она бы никогда не решилась переехать в Нью-Йорк и, следовательно, они бы никогда не встретились.

Олдвик сжал в своей лапе ладонь Лаверна и радушно сообщил, что друг его будущей жены – его друг.

Встретился в этот день Лаверн и с сестрой Фелиции. Она наградила его холодным взглядом и на протяжении всего последующего обеда доказывала своим безразличием, что он – последний человек, которого она хотела бы здесь видеть.

– Не обижайся на неё, – сказала Фелиция. – Она просто боится, что Клемент узнает о наших отношениях, – она поздоровалась с пожилой женщиной, похожей на павлина, в своём пышном наряде, и, взяв Лаверна за руку, извинилась за то, что не писала. – Ты ведь не ждал меня? – спросила она, вглядываясь ему в глаза. Лаверн рассказал о Вестл Блингхем и сконфуженно рассмеялся. – Ну, я ведь тоже была младше тебя, – сказала Фелиция.

– Не на четырнадцать лет!

– Да. Не на четырнадцать, – она помрачнела и попыталась отыскать взглядом Олдвика, затем, словно очнувшись от минутного сна, спросила Лаверна, знал ли он о том, что её сестра встречается с Брюстером.

Лаверн заглянул ей в глаза, и неожиданно для самого себя спросил, любит ли она будущего мужа.

– Майк… – тонкие морщинки прорезали лоб Фелиции.

– Извини, – он заставил себя улыбнуться. – Сам не знаю, что на меня нашло.

Фелиция кивнула.

– Я, пожалуй, пойду, – Лаверн огляделся, желая убедиться, что никто ничего не услышал, не обратил на них внимания. – Увидимся в день свадьбы. – Он вернулся в отель и снова попытался заставить себя позвонить Виктории Гильярди. Дважды начинал набирать номер и дважды вешал трубку.

Ближе к вечеру позвонила Фелиция и, удивившись, что застала его в номере, спросила: как дела.

– Думаю позвонить одной девушке, – сказал Лаверн. Помолчал немного и рассказал о Виктории Гильярди.

– И как? Надумал?

– Пока нет, – он улыбнулся и прикурил сигарету. – А ты? Как дела у тебя?

– Звоню тебе, – Лаверн услышал, как она шмыгнула носом. Или же ему показалось? – Майк?

– Да?

– Позвони этой девушке. Обязательно позвони, – Фелиция положила трубку, не пожелав прощаться. Лаверн затушил сигарету и лёг на кровать. Закрыл глаза и попытался заснуть.

Ближе к ночи он услышал стук в дверь. Серый бесформенный плащ скрывал Фелицию, превращая её, скорее, в блудницу, тайно прокравшуюся к клиенту, чем в женщину, которая собирается в ближайшие дни выйти замуж, став порядочной леди.

– Ты один? – спросила она, робко заглядывая в номер. Лаверн кивнул. – А я, думала, что ты всё-таки позвонил той девушке. Думала, что зря потрачу время. Думала, что если здесь никого не будет, или ты будешь не один, то я смогу не чувствовать себя виноватой и…

– Ты не виновата.

– Я знаю, – Фелиция улыбнулась и вошла в номер. – Думаю, я просто хотела увидеть тебя ещё раз, – она сняла плащ. – До свадьбы, – надетое на ней платье обнажало спину, тонкая ткань струилась по бёдрам, отороченный драгоценными камнями лиф подчёркивал пышную грудь. – Нравится? – спросила Фелиция.

– Олдвик подарил? – спросил Лаверн, просто ради того, чтобы говорить хоть что-то.

– Килнер, – Фелиция улыбнулась.

– Килнер?

– Это друг. Друг, который познакомил меня с Олдвиком, – она подошла к Лаверну и заглянула в глаза. – Не хочешь обнять меня? – увидела сомнения на его лице и сама сделала первый шаг.

Было ли это постыдным и аморальным? Возможно, да. Но кто думает об этом в подобные моменты? Кто думает об этом, когда волны прошлого накатываются на песчаные замки настоящего, и кажется, что невозможно противостоять этим волнам, кажется, что лишь уступив, можно заставить себя двигаться дальше.