Gedzerath - Рождение легиона

– «Ээээ… Я, пожалуй, пойду?» – робко осведомилась Черри, вставая и бочком-бочком двигаясь к двери. Однако ее поползновения не остались незамеченными, и уже через мгновение, похохатывая, я уже толкала упирающуюся подругу в сторону большой двери, за которой скрывалась немаленьких размеров ванная комната, снабженная отличной, просто огромной душевой кабиной – «Итак, мы будем мыться! Тебя это тоже касается, здоровяк!».

– «Ну что ж, Спайк – вот ты и пролетел со своим мальчишником. Прости, малыш, но сопротивляться было выше моих сил» – философски вздохнул Графит, впрочем, не слишком-то и раздосадованный подобным поворотом событий – «Веди, прекрасная принцесса, я последую за тобой даже в Тартар, а не то что в ванную с двумя симпатичными, аппетитными кобылками!».

«Мы рады сообщить нашим читателям, что Третий ярус Кантерлотских гор вновь открыт для общего доступа. Музеи, висячий сад и Исток вновь доступны всем пони, однако Зал Славы по-прежнему закрыт для проведения следственных действий, развернувшихся в нем после загадочных событий, происходивших в этом торжественном месте несколько дней назад. Несмотря на строжайший режим секретности, присвоенный этому делу на время расследования произошедшего, нам удалось узнать, что в операции по изолированию и штурму древнего зала участвовала большая часть Легиона – недавно сформированного воинского формирования, уже успевшего вобрать в себя немалую часть гвардейцев и стражей. Привлекая к себе всех недовольных, милитаристов и просто неспокойных личностей, оно смогло разрастись едва ли не до десятой части от общего числа гвардейцев, но по заявлениям некоторых, пожелавших остаться неназванными, военных, в данный момент они представляют собой вполне боеспособный отряд, с силами которого приходится считаться не только гвардии, но и некоторым недоброжелателям за пределами нашей страны. При этом анонимные источники ссылаются на недавнее происшествие, случившееся во время пребывания эквестрийского посла в далекой, заморской Камелу, когда в результате прискорбного инцидента, вызванного недопониманием обычаев других рас, тяжело пострадал молодой владыка жаркой страны, впоследствии, заключенный в темницу вследствие поразившего его безумия. Кентурион, командующая экспедиционной сотней, уже известная нашим читателям как взбалмошная кобылка С.Р., без малейших колебаний принесла на кровавый алтарь войны трех своих подчиненных, и лишь тяжелые ранения, по слухам, полученные ею в результате инцидента, помешали этой недалекой, сумасбродной дамочке развязать полномасштабный конфликт с нашим могучим заморским соседом! Не успокоившись на достигнутом и оплатив такой кровавой ценой свое повышение, она вновь оказалась втянутой в очередной скандал, но уже – в самом центре нашей страны, в известном многим пони Зале Славы, в котором, в тот прискорбный момент, проходила встреча добропорядочных пони. Собравшиеся почтить память давно ушедших героев, стойко стоявших на страже мира и покоя всей Эквестрии, мирные пони оказались в самом центре безобразной драки, устроенной все той же негодной С.Р. И хотя на этот раз все обошлось без кровавых жертв, счет пострадавших идет на десятки, пытавшиеся утихомирить бушующую хулиганку граждане были избиты и покалечены воинствующей милитаристкой, по заявлениям свидетелей, вновь устрашавшей своих жертв стойким, омерзительным запахом алкоголя.

И вновь мы спросим – доколе? ДОКОЛЕ бедный эквестрийский народ будет терпеть выходки этой, без сомнения опасной, кобылки, как известно, взобравшейся на самое подножье трона? Доколе воинствующие сатрапы, стоящие на службе темных сущностей, будут тиранить стонущих под гнетом несправедливости жителей нашей страны? Тьма, тьма сгущается над нашими головами, уважаемые читатели, но наша газета будет выходить несмотря ни на что! Мы торжественно обещаем вам говорить правду, правду и только правду, рассеивая волны тьмы ярким светом любви, дружбы и надежды!».

«Вот так» – подумала я, впервые прочитав опубликованную в Вестнике Кантерлота статью, посвященную моим похождениям – «Сотня мирных сектантов собралась было на огонек, собрала дровишек и решила поводить хоровод вокруг костра, спалив на нем пару ничего не стоящих жертв, а их вдруг взяли и жестоко обломали. Просто испортили весь праздник, негодяи! Ату их, ату!». За проведенное вне Обители время я уже успела притерпеться к выпадам газет, постоянно пытающихся найти в моих, даже самых безобидных действиях какой-нибудь злой умысел, а уж после провозглашения меня ученицей самой Ночной Богини, хотя и прошедшем в довольно узком кругу (всего-то полторы сотни вельможных рыл на приеме принцессы Селестии), несколько изданий как с цепи сорвались, изо всех сил поливая меня грязью. Но вот что было странно – ни в одной газете я не заметила никакого упоминания о моем детстве. Никаких предположений о том, чем же я, или вернее, это тело, занималось еще три года назад, никаких слезливых интервью с родственниками, никаких «журналистских расследований». Ничего. И это-то настораживало меня куда больше, чем очередная разгромная статейка про очередную, уже откровенно приевшуюся мне пьянку в Кафе. У меня даже родилась мысль тесно пообщаться с редактором самого приличного таблоида из всей этой своры, прихватив с собой Буша и Графита, но после долгих раздумий, я отвергла эту идею. Нужно было выжидать, дать врагам высунуться и показать свои поганые морды, чтобы уж потом, на горячем, схватить гадов за вымя и вытащить на мороз. И откровенно говоря, в тот момент, меня не слишком беспокоили проблемы оголтелых сектантов, и информационная травля, которой развлекались уже попавшие ко мне на заметку журнализды – словно к ответственной операции, с полной самоотдачей, я готовилась к нашей предстоящей свадьбе.

Графит и вправду не шутил, когда обещал силком потащить меня под венец. Неизвестными путями выбив-таки себе более чем заслуженный, на мой скромный взгляд, отпуск, он проводил свое время, разрываясь между бесконечными докладами, допросами и очными ставками, которыми его завалил седоусый, флегматичного вида детектив, остававшиеся свободными часы проводя в бесконечных полетах по всему Кантерлоту и за его пределами. Похоже, милый был готов замордовать себя вусмерть, организовывая настолько торжественное мероприятие, что мне пришлось мягко и ненавязчиво убеждать его, что слишком шикарный праздник нам просто не потянуть. Вновь «осчастливленная» утомительным бездействием в госпитале, я чувствовала угрызения совести, и наконец, смогла убедить своего жениха хотя бы иногда отдыхать, переложив на мои крылья часть обязанностей по подготовке предстоящего торжества.