Gedzerath - Рождение легиона

– «Эммм… Я… То есть…» – пунцовая морда единорога говорила все сама за себя, и я только кивнула головой на тумбочку, где оставляла вчера наши билеты, крепко прижатые к столешнице тяжелым графином. Учтя, что путешествие обещало быть долгим, я не стала мелочиться, и до прибытия своей попутчицы, куратора и подруги, успела-таки выпросить себе «отдельное спальное купе», чему немало поспособствовало распоряжение Госпожи. Свиток с золотой печатью канцелярии Ее Высочества произвел на начальника кантерлотского вокзала неизгладимое впечатление, и уже через полчаса к составу был прицеплен отдельный, комфортабельный вагон, представлявший из себя настоящий дом на колесах. Он был разбит на несколько комнат, в которых нашлось место не только для спальни с большой, двуспальной кроватью, но и для гостиной и даже душа, правда, способного порадовать путешественников лишь холодной до визга водой. Похоже, что я погорячилась, и сунув нос во все комнаты этого поньского аналога пульмановского вагона, мы решили устроиться в гостиной, на широких и мягких диванах, стоящих возле окна. И лишь сейчас я поняла, что это было несколько опрометчивым решением.

– «Все в порядке?» – сонным шепотом поинтересовалась я, когда щелкнувший подобранным компостером кондуктор (или контролер – я решила не ломать свою голову над этим вопросом) бочком стал двигаться в сторону двери, стараясь не встречаться глазами с сонно вздыхавшей единорожкой, вновь принявшейся что-то мямлить спросонок в мою грудь – «Или что-то произошло?».

– «Нет-нет, уважаемые… Дамы. Мы прибываем в Мейнхеттен через полчаса. Эээээ… Спасибо за путешествие, надеемся, что вам… Эээээ… Понравилось… Да…».

– «Очень!» – я ухмыльнулась как можно шире, с удовольствием наблюдая за взмокнувшей мордой сотрудника железной дороги, пятящегося в сторону двери, и решив пошалить, демонстративно лизнула вызывающе торчащий перед моими глазами рог – «Вы даже не представляете, насколько !».

– «Ммммммммм!» – от раздавшегося стона единорога буквально вынесло из вагона, словно налетевшим порывом ветра сухой лист. Открыв осоловелые со сна глаза, Твайлайт долго и непонимающе смотрела на мою, откровенно ухмыляющуюся, мордочку, маячившую прямо у нее перед носом – «Доб-брое утро, Скраппи. А что…».

– «А что тут делаю я?» – заговорщицким тоном продолжила я вопрос единорожки, чьи глаза внезапно распахнулись от понимания того, насколько глупо прозвучал этот вопрос. Поведя глазами по сторонам, она только зажмурилась и постаралась дышать как можно ровнее, явно заметив и нашу позу; и тепло моего крыла, укрывавшего ее, словно одеяло, до самых копыт; и мою хитрую ухмылку, с которой я разглядывала ее помятую со сна морду и растрепанную гриву – «Знаешь, это вопрос сложный. Мне вот кажется, что в данный момент ты думаешь, что происходящему может быть и еще какое-нибудь объяснение, помимо того варианта, что ты провела неплохой вечер в жарких объятьях своей подруги, так?».

– «Ойййй…» – ну что же, сегодняшний день я могла бы внести в свой дневник под заголовком «День Полыхающих Морд», если бы у меня вообще был бы дневник, и я искренне понадеялась, что этой рогатой заучке никогда не придет в голову повесить мне на шею такого рода обязанность – «Ск-краппи… Я… Можно, я пойду, ладно?».

– «Куда? Под холодный душ?» – тело подруги вздрогнуло от озвученной мной мысли, но даже после такого предложения, Твай все же не отказалась от своих попыток сбежать из-под моего крыла. В конце концов, сполна насладившись попихушками, устроенными нами на упругих подушках дивана, я резко убрала свое крыло и выкинула разошедшуюся подругу на утреннюю прохладу, царящую в вагоне – «Ну и ладно! Раз я такая вся неприятная…».

Конечно, это был шантаж, но мне показалось неким ханжеством поведение Твайлайт, будто это я сама вчера набросилась на нее, словно дикий зверь! Поэтому я ощутила лишь странное удовлетворение, видя, как запнулась на половине дороги убегающая в соседнюю комнату единорожка.

– «Нет, Скраппи! Все совсем не так!» – обернувшись, живо принялась защищаться она. Конечно, я могла бы состроить из себя оскорбленную, униженную, отвергнутую после первой ночи жертву, но… Нужно ли мне это было? Разве я собиралась удерживать ее возле себя? От стольких вопросов у меня начала раскалываться голова, а стучащие колеса и мелькающие вдоль железнодорожной насыпи склады и дома лишь усиливали эту непонятную головную боль, как и поток оправданий фиолетовой подруги – «Ты просто замечательная, правда! Дело в том, что… Ну… Просто это было очень неожиданно. Я чувствую, что мне нужно принять душ, а потом мы обязательно поговорим, хорошо?».

Увы, поговорить не получилось. Едва единорожка вышла из своего душа, где она простояла почти двадцать минут, заставив меня изрядно понервничать из-за истории с пневмонией, перенесенной два года назад моим Дедом, как в вагон вновь всунулся давешний контролер, с ехидной улыбочкой предупредивший «милых дам» о том, что поезд прибывает на вокзал Мейнхеттена. Поэтому мне оставалось лишь плестись за шагающей вперед Твайлайт, надеясь, что негаданно налетевшая головная боль пройдет сама собой, и не позволит мне испортить настроение, да и всю поездку в целом ни себе, ни своей подруге.

– «Послушай, Скраппи… Я… Давай поговорим, ладно?» – наконец, не выдержала единорожка, видя, как я понуро бреду вслед за ней, шаря глазами по сторонам в поисках знакомого знака в виде кадуцея [154] Кадуцей – символ медицинских служб в США и некоторых странах Европы, как и зеленый крест. Представляет собой жезл с поперечной перекладиной, обвитый двумя змеями. или зеленого креста, но увы, не встречая ни одного из них – «Вот, давай зайдем в это кафе».

– «Давай» – вяло согласилась я, нога за ногу шаркая в сторону открытой веранды. Нависшие над городом серые тучи заставляли мою голову пульсировать, словно воздушный шарик, по ошибке залетевший на дискотеку. Усевшись на жесткие половички, мы открыли лежавшие перед нами меню… Для того, чтобы очень скоро закрыть их с круглыми от удивления глазами.

– «Эммм… Мне кажется, это была не самая лучшая идея» – встревоженным голосом проговорила фиолетовая единорожка, с украдкой поглядывая в свой кошелек. Судя по звонкому звяканью битов, его содержимое не отличалось внушительным объемом или достоинством, и глаза подошедшего к нам холеного официанта мгновенно заледенели, услышав этот звонкий перестук –«Прости, я думаю, будет лучше продолжить наш путь».

– «А может, просто присядем тут, Твайли?» – умоляюще протянула я, сжимая копытами голову и зажмуривая глаза. Кажется, головная боль начала понемногу отступать, улетая вслед за расходящимися облаками, но все еще напоминала о себе противным, давящим чувством где-то во лбу и висках – «Уважаемый, два сока. Желательно апельсиновых. С соломинками и листиками мяты».