Gedzerath - Рождение легиона

– «Я попробую что-нибудь придумать» – неловко буркнул Графит, и я понимающе отвела глаза от сестры, осознавая, как и он, что пони, надевший броню и присягнувший на верность своим принцессам, не слишком-то волен в выборе того, где, что и как ему придется кушать. И хотя я, некоторым образом, составляла приятное исключение из этого правила, однако даже мне не приходила в голову мысль о том, что нужно следить за тем, что, когда и как мне нужно есть!

– «Вот-вот, подумай» – кивнула пегаска, похоже, удовлетворенная моим осмотром – «А теперь вставай и марш в гостиную – мать уже вся извелась, когда узнала, что ты решила провести романтический ужин в постели! И не забудь, что я говорила тебе насчет завтраков!».

– «Ага, завтрак! Это так теперь называется?» – недовольно гундела я себе под нос, неторопливо махая крыльями в сторону Кантерлота. Выходные закончились, как и предсказывала моя добрейшая сестрица, и мне снова предстояло окунуться в ставший уже привычным казарменный быт Легиона. Конечно, большинство легионеров было лишено привилегии проводить каждый выходной дома, словно наемные рабочие, но каждый кентурион имел право раздавать своим подчиненным увольнительные, вскоре, превратившиеся в довольно эффективную систему поощрения и наказания. Следя за происходящим, я не слишком явно вмешивалась в этот процесс, однако всегда требовала одного – чтобы в любой момент, в любой кентурии, в строю оставалось не менее восьмидесяти процентов личного состава. Вот и крутились ребята, постепенно привнося в наш быт воспетую в веках «армейскую смекалку», что, как известно, страшнее войны, и похоже, даже пытались организовать целый «подпольный рынок увольнительных и доппайков», о чем мне едва ли не ежедневно докладывала хмурящаяся над очередной пачкой отчетов и накладных Черри. И каждый раз я лишь кивала, выжидая, когда найдется, наконец тот, кто станет идеальным примером для публичного шлепанья по крупу, протащив в казармы неуставной алкоголь или ресторанную снедь.

Снедь… Даже мысль о еде отдавалась жалобным бурчанием у меня в животе. Спустившись к завтраку, я наскоро проглотила глазунью из одного яйца и пучок припущенного сена, похожего на недоваренные макароны, чмокнула в щеку своих родных, получив взамен ободряющий «кусь за ушко» от позевывающего супруга, и вывалилась на улицу, навстречу ярким солнечным лучам последних дней лета. И вот теперь, подлетая к башням казарм и приветственно махнув отсалютовавшему мне караулу, я поняла, что абсолютно, совершенно не наелась!

Разбор происшествий, рапорты кентурионов, попытки спрятать подальше ворох нудных документов, докладных и накладных, в корне пресеченные бдительной Черри – в общем, обычная текучка прошла под угрюмое бурчание моего живота, внезапно, вновь потребовавшего жрать , да и не абы чего, а почему-то, именно мяса. Сердито рыча, я нервно кидалась на кружащиеся над плацем тройки пегасов, отрабатывавших взаимодействие с бившимися на плацу десятками земнопони, видя перед собой истекающую соком куриную грудку, и даже сбитая прямо на головы крякнувших под моим весом легионеров, я ощущала, как часть моего сознания, не занятая цветистой руганью, представляла себе эскалопы, котлеты, печенку и азу. Забавно, но я даже и не подозревала, как близко был посланник самой судьбы, призванный скрасить мои терзания голодающего вурдалака, и когда он появился, я совершенно не придала этому значения, будучи крайне увлеченной выдачей очередных, бодрящих звиздюлей.

– «Ну вот нахрена вы пытаетесь фехтовать этими копьями, а? Особенно в строю! Молчать, когда я вас спрашиваю! Я знаю, что вы считались неплохими копейщиками в своих гарнизонах, но это вам не здесь! Тут вам не там! У грифонов лапа с четырьмя пальцами, копье он держит крепче, и менять угол удара может за доли секунды! А халбердом своим он даже фехтовать с вами не станет, а просто разрубит к чертям свинячим, и будет прав! Стоять в строю крепко, щит держать твердо! Грифон, дурак-башка, на тебя летит или скачет, халберд клювом держать не может – тут-то ты его из строя, вместе со всеми, и коли, или пилум кинь, если сзади стоишь! Ясно, еноты заскорузлые?!».

– «Примипил, тут к тебе гонец, из дворца!» – сделав круг, передо мной приземлился один из гвардейских пегасов, с опаской поглядывавший на вспотевших, тяжело дышащих легионеров, с грохотом лупивших в щиты тяжелыми, тренировочными копьями или попарно швыряющих новенькие, только-только прибывшие к нам пилумы – короткие метательные копья с длинным, в треть древка, наконечником. Грохот, раздавшийся от ударов стальных наконечников по корытообразным щитам манекенов, заставил непривычного к такому роду развлечений гвардейца вздрогнуть и выронить опечатанный свиток, мгновенно оказавшийся у меня.

– «Бу-бу-бу, напоминаю вам, что ваша должность требует вашего присутствия при дворе… Бла-бла-бла… Первый секретарь Ф. Ньюсенс» – пробежавшись глазами по тексту, вздохнула я. С одной стороны, данную записку можно было бы расценить как попытку секретаря, пусть даже и личного секретаря принцессы, покомандовать мной, а с другой… С другой стороны, это могло быть вежливым напоминанием еще неопытной в дворцовых делах кобылке о каком-то важном мероприятии, о котором настоящий легат или примипил знали бы, и ни за что не заставили бы свою повелительницу ждать. Второй вариант нравился мне больше, поэтому я коротко кивнула Хаю, призывая занять мое место, и повернулась к ожидавшему меня посланцу – «А ты, случаем, не в курсе, когда меня там ждут?».

– «Немедленно!» – похоже, нервно прядающий ушами, белоснежный гвардеец не горел желанием дольше оставаться в этой свистопляске, среди грохота копий, ора деканов и летающих туда-сюда разных, полезных в хозяйстве вещей – «Повелительница ждет!».

– «Уже лечу» – пожав плечами, я взмахнула крыльями, и медленно полетела к зданию казарм, раздумывая, насколько вкусной, должно быть, была колбаса из конины, особенно, из белых, откормленных жеребцов. Несмотря на заявление посланца, непонятное мероприятие должно было начаться лишь в полдень, и требовало моего присутствия при полном параде, поэтому, прикинув высоту солнца, нехотя приближавшегося к первому из пяти башенных шпилей, стоявших на его пути через весь небосклон, я решила, что успею принять душ и переодеться согласно этикету, на который столь прозрачно намекал в своем послании милейший Ф. Ньюсенс.

Да, бравировать можно было сколько угодно, но даже учитывая бурчащий живот и становящуюся привычной тяжесть в отекающих по вечерам ногах, собралась я очень быстро, и буквально через пятнадцать минут, если верить притащенным в казарму кем-то из кентурионов часам, я уже махала крыльями вслед за поспешно рванувшим прочь гвардейцем. Думаю, я могла его понять – за полгода, прошедшие с момента образования Легиона, мы становились все меньше и меньше похожими на окружающих нас пони, становясь более жесткими, злыми, склонными решать возникающие проблемы грубой силой или угрозой ее применения и боюсь, однажды это вполне могло бы довести нас до беды. И никакие выматывающие тренировки, никакая узда не могла остановить этот процесс. Нам отчаянно нужна была хорошая драка, способная выявить все допущенные нами ошибки и разогнать всю ту розовую водицу, которую я, да и присоединившиеся ко мне гвардейцы и стражи, нареформировали за эти месяцы, сколачивая новый отряд.