Gedzerath - Рождение легиона

Суровые бетонные стены, для виду лишь обмазанные синей и белой краской сменялись на более удачные образцы сталлионградского дизайна. Узкие лестницы уступили место широким ступеням из мрамора, а краска на стенах – каменной крошке, с поблескивающими в ее глубине вкраплениями разноцветных камней. Бодро марширующие жеребцы и не подумали замедлить свою тряскую рысцу и как бы я ни крутила головой, мне никак не удавалось увидеть, и в самом ли деле местные рабочие, шутя иль забавляя других, укладывали в стены этого здания россыпи драгоценных камней. Увидев ироничную ухмылку трусящего позади Старха Джуса, я набычилась и постаралась глядеть лишь вперед, изо всех сил сдерживая разбегающиеся и косящие в разные стороны, как у Дерпи, глаза. Немногочисленные пони, попадавшиеся на нашем пути, явно могли похвастаться боевой выправкой, а взгляды, которые они бросали на нашу группу, были профессионально настороженными и цепкими. Похоже, меня волочили на самый настоящий допрос.

«Надеюсь, этим все и ограничится» – я не могла, не хотела верить в то, что мне действительно угрожает хоть сколь-нибудь реальное наказание. За пару лет, поддавшись убедительным доводам Селестии и Луны, я перестала винить себя за все, что сделала или могла сделать эта пятнистая кобыла еще до того, как связалась с оказавшимися столь опасными типами как Брайт или его милейшие помощнички, вылезшие прямиком из древних времен. Но видимо, у любой истории есть преступления без срока давности или скидки на амнезию, что косвенно подтверждало столь настойчивое желание окружавших меня земнопони познакомить-таки меня с особенностями местной пенитенциарной системы, хотя, почему-то, это меня нисколько не пугало. Ну вот ничуть.

«Все будет хорошо».

«Угу. Все будет просто отлично. Всего-то, что заставят уголь ломать, или камень. Ты уголь добывать умеешь? Нет? Я тоже… Одно только радует – еда и обучение работе будут за казенный счет».

«Не ной. Или спой им Мурку» [269] Мурка – широко известная, дворовая песня, впоследствии перекочевавшая в криминальную среду. – недобро хмыкнул Старый Хомяк. Да, что ни говори, а мои возможности по издевательствам и гнусным шуточкам просто меркнут перед этим старым негодяем. Однако он был странно прав – я не ощущала никакой враждебности по отношению к себе. Нисколько не волновалась, и даже пытаясь напугать себя видениями древних следственных изоляторов, никак не могла заставить себя хотя бы вздрогнуть – увы, либо я окончательно сошла с ума, доверяя собственным ощущениям, просто кричавшим о том, что я в абсолютной безопасности в Сталлионграде, либо…

Либо нам тут действительно, ничто не угрожало.

«А что, если это очередной «хитрый план» Их Божественных Высочеств? Может, им вновь потребовалась моя «импровизация», и вуаля – я тут, в Сталлионграде, по своей собственной воле? А что, вполне возможно. Думаю, стоит их об этом спросить, да ведь опять не признаются…» – выдвинула я предположение, вновь принимаясь крутить головой по сторонам, благо, посмотреть там было на что. Коридоры, рекреации и залы сменяли друг друга, и теперь, вокруг нас раскинулось царство мрамора и гранита – высокие колонны и балконы, крытые коврами лестницы и полы, а так же огромные, иногда во всю стену, фрески и картины, на которых были изображены сугубо мирные пони. Мимо нас проносились эпизоды борьбы за урожай, овладение силой пара, научные изыскания и постройка домов – ничего мрачного или боевого, особенно – тех странных, шипастых доспехов, которые я видела на статуях в парках и скверах, расположенных дальше, чем обычно, от шумных проспектов и площадей. Прохаживающиеся и пробегающие мимо пони, казалось, были более заинтригованы и удивлены нашим появлением, чем их собратья, оккупировавшие нижние этажи этого огромного комплекса, и теперь уже я, в смущении, отворачивалась от недоуменно переглядывавшихся жеребцов и кобыл, с интересом разглядывавших мою пузатую тушку, болтающуюся между боков двух резвых, облаченных в какую-то форму дуболомов. То, что это не обычный дом, я догадалась через несколько минут нашего пути – уж слишком велики были помещения и слишком много времени занял наш путь – быть может, это была та самая Цитадель, которой, как я подозревала, сталлионградцы называли огромный массив из плотно составленных зданий, перетекавших одно в другое, и заканчивающийся Зданием Партии и Правительства, возле которого я в первый и последний раз увидела скромный памятник почившему вождю. Что ж, изнутри он казался еще больше, чем снаружи.

«Никаких батальных сцен или боевых подвигов... Несколько однобоко, не так ли?».

– «Все, прибыли» – лихо вскарабкавшись по высокой, мраморной лестнице, ведущей нас все выше и выше, вокруг громадной люстры, словно сталагмит, свисавшей с потолка многометровым каскадом света, дробившегося в бесчисленных снежинках светящихся кристаллов, мои провожатые расступились, опуская меня перед большими двустворчатыми дверями – «Веди себя тихо и вежливо, Раг!».

– «Я – сама вежли… Ого!» – поперхнувшись, я тихо просипела что-то невнятно-удивленное, увидев прикрученную к двери табличку, украшенную позолоченными символами молота и шестерни – «Генеральный секретарь! Это же…».

– «Да, тебя хочет видеть соратник Рандом «Глыба» Корс, Раг» – торжественно произнес Джус, движением плеч поправляя на себе броню. Выглядел он и впрямь довольно представительно, но меня смутило странное беспокойство в его голосе и глазах, беспокойство, которое он старательно пытался от меня скрыть – «Если ты забыла, то я напоминаю – вести себя тихо, никаких шуточек или казарменного юморка. Отвечать быстро и по существу. Ясно?».

– «Думаю, да» – проникнувшись, я затрясла головой – «В конце концов, я кое-как осилила часть придворного этикета, поэтому думаю, тут будет не сложнее. Уммм… Правда?».

Ответа не последовало. Вздохнув, комиссар распахнул передо мной дверь, ведущую в небольшую прихожую, и после короткого доклада сидевшему за столом пони, подтолкнул меня в распахнувшиеся двери.

– «Соратник генеральный секретарь! Скраппи «Крылышки» Раг доставлена!».

Войдя в комнату, я замерла на пороге от ярких лучей солнца, бьющего прямо в глаза. Огромная зала с большими, во всю стену, окнами, располагавшимися на противоположной от входа стене, купалась в лучах закатного солнца, окрашивающего розовым светом благородное дерево стеновых панелей, изогнутые формы тяжелых шкафов, проходясь по неподвижно висевшим штандартам цвета кумача [270] Кумач – окрашенная в ярко-красный цвет ткань. , дробясь и играясь на золоте нитей украшавших их молотов и шестерней.