Gedzerath - Рождение легиона

«Ох, шалунья. Заканчивай, Геббельс пятнистый».

«Отвали! Я только во вкус вошла!».

– «Он сдался! Рандом «Глыба» Корс сдался, и пошел на поводу у представителя западной олигархии! У пони, который присылал сюда целые вагоны страшного, непонятного вещества, утилизировать которое возможно лишь с помощью технологий – наших технологий! Но скажите мне, стоит ли жизнь и здоровье нас и наших детей того, чтобы на счету одного костлявого, мейнхеттенского дельца, осела еще одна сотня тысяч битов?! Стоит ли наша кровь, наш пот, наши силы того, чтобы кто-то, живущий на вилле, среди пальм, шумящих на берегу его частного островка, одобрительно похлопал нас по плечу, одобряя нашу податливость, наше желание прогнуть под него спину, называя это «продвинутостью и незашоренным взглядом»?! Разве этого мы добивались все эти века?».

– «Ком-мисары! Я приказываю убрать ее с трибуны!».

– «Молчать, когда с тобой говорит посланница Принцессы Ночи!»– я понимала, что Луна убьет меня за такую вот выходку, но поддавшись чувствам, я вновь грохнула накопытником богини по деревянному столу трибуны, перекрикивая поднявшийся шум. Налившийся дурной кровью, генеральный секретарь оттолкнул шепчущих ему что-то помощников, и двинулся было ко мне, но на его пути мгновенно выросли два комиссара, заставив меня довольно громко икнуть в микрофон. Сбившись на мгновение с мысли, я протянула копыто к стакану с водой, заботливо приготовленному кем-то для докладчиков и с искренним недоумением воззрилась на эту картину. Что ж, похоже, слова Блюблада про подковерную возню среди партийных ячеек Сталлионграда были правдивы, и в этот сложный момент, когда все висело на волоске, и весь мой экспромт мог быть разрушен в один-единственный момент властным «Уведите!», какая-то благожелательная ко мне сила вмешалась в происходящее – и все полетело вверх дном. Ошарашенный столь явным неподчинением, Корс вновь опустился на пол, и спрятал морду в копытах, отрешаясь от происходившего в зале, под куполом которого звенели мои эмоциональные, и признаться, довольно глупые лозунги и слова.

Но теперь, им уже топал весь зал.

– «Жители Сталлионграда! Соратники! Братья и сестры! Я, глупая, молодая пегаска, судьба которой складывалась не самым лучшим образом, прожила целых три года в Эквестрии! Вокруг нас много хорошего, но много и плохого, и имея этот опыт – опыт, которого нет у большинства из окружающих меня пони, я прошу… Нет, я умоляю вас – не сдавайтесь! Да, да, это звучит неожиданно, это звучит глупо, но я взошла на эту трибуну не для того, чтобы соблазнять вас чудесами или рассказами о магии, описаниями богатств или роскошной жизни – о нет, отнюдь! Жизнь трудна и жестока, поверьте, и шрамы на моем теле расскажут вам больше, чем десять часов бесполезного кобыльего трепа, поэтому я прошу вас – прислушайтесь ко мне! Не доверяйте тем, кто будет соблазнять вас сойти с вашего… С нашего пути! Для них есть одно лишь правило – «Equus equo lupus est», и мы для них – лишь корм. Страшнее всего, что мы не можем поступить с ними так же, как они поступили бы с нами – мы лучше них, и я, да и все мы, хотим, чтобы так оставалось и дальше. Запомните – мы можем принять что-либо только от принцесс, остальные же вряд ли когда-нибудь станут нашими друзьями! Это говорю вам я, та, которую принцессы почтили своей милостью, и сделали доверенной пони по… По некоторым вопросам! Верьте мне, соратники – я люблю этот город, и я скорее сдохну сама, чем дам кому-нибудь из этих поганых бизнеспони протянуть к нему загребущие копыта! No pasaran! Враг не пройдет! ».

Свет, до того ярко освещавший гигантский зал, вдруг начал тускнеть. Заполнявшие зал пони, до того одобрительно грохотавшие копытами или приветственно размахивавшие передними ногами, начали успокаиваться и с недоумением закрутили головами по сторонам. Увлеченно крутившая головой, я даже и не заметила, как исчезли пожилой земнопони и сопровождавший его комиссар Джус, ведь все, что меня занимало в этот момент, были линии, обозначившиеся на полу зала. Ровные ряды кресел вдруг осветились неприятным, зеленовато-желтым светом, хорошо заметным с подиума и трибуны, словно кто-то, забавы ради, решил разложить под ними нити гирлянд – одна, вторая, третья… Я с все возрастающей тревогой глядела на толпу, беспокойно задвигавшуюся на креслах, ведь в этих огоньках прослеживалась какая-то, пока еще скрытая от меня, система, и выяснять, что же именно представляет собой это световое шоу, у меня не было никакого желания.

«Двери! Двери заперты!» – донесся до нас выкрик из конца зала.

«Ох, блин! Ох, блин! Старик, не нравится мне это!».

«Согласен. Бежим!».

Соскочив с трибуны, я дернулась было к выходу, но тут же остановилась, увидев, как разом поднявшаяся с мест толпа еще медленно, но все быстрее и быстрее, двинулась в сторону выхода. Быть затоптанной при попытке к бегству? Увольте, товарищи, это было выше моих сил! Однако я подозревала, что у сидящих на подиуме важных земнопони, наверняка был отдельный выход и вход – наверное, не по чину министрам и партийным бонзам мешаться с простыми соратниками… Что ж, я оказалась права, и стоило мне подняться повыше, как я узрела несколько спин, облаченных в свободного кроя пиджаки, скрывавшиеся за какой-то портьерой. Увы, как выяснилось, о выходе этом знала не только я, но и неизвестный озорник, решивший начать это непонятное световое шоу, и вскоре, сконфуженные морды пожилых чиновников Сталлионграда, показались из узкого прохода, по-видимому, так же закрытого предусмотрительным шутником.

«Проход! Под трибуной!».

– «Ага! А еще и окно!» – рявкнула я, перекрывая поднявшийся шум, в котором все громче звучали панические нотки – «Это же хрен знает какой этаж! Вот и думай, где строить места для массового скопления лю… пони! Мы всех их не выведем через этот лаз!».

Раздался звон разбитого стекла – похоже, кому-то пришла в голову такая же идея, но если я и могла бы выбраться отсюда без особых проблем, то перепуганные вандалы, расколотившие огромное окно, быстро убедились, что вряд ли смогут спуститься с восьмого или десятого этажа по гладкой, белоснежной стене.

Говорите, «Нам не нужны пегасы»?

«Гляди! Рисунок! На полу!».

– «О неееет!» – простонала я, глядя на все новые и новые огоньки. Проступая сквозь покрывавший пол зала ковер, понемногу, они начали складываться в уже знакомый, виденный мной когда-то рисунок, напоминавший неровную спираль, которую, забавляясь, нарисовал на песке шаловливый жеребенок, старательно выводя палочкой дрожащие изгибы. Но в тот момент, у меня перед глазами встали лишь каменные стены низкой камеры в полуразрушенном замке, да мечущаяся на привязи кобылка, под копытами которой, угасая, светилась такая же вот, стальная спираль.