Юлия Фирсанова - Работа для рыжих

Все трое, судя по избороздившим кожу мимическим морщинам высокомерия, являлись людьми очень знатными. Первый стоял соляным столбом и недовольно кривился, второй возмущенно верещал, щедро разбрызгивая слюни на кружево своего воротника и на лица собеседников, третий гневно багровел, собираясь с силами для решительного залпа. То ли красноречия, то ли ветров. Такое лицо могло соответствовать любой версии событий. Хочу противогаз!

— Невозможно, достопочтимые и высокородные коры, я не могу гарантировать благополучие его величества, если он будет вынужден подняться с ложа ради присутствия на Собрании Лордов! — наконец отрезал бодрячок в халате и кинул взгляд на унылого коллегу.

— Пульс слабый, скопление желтой желчи и хрипы в груди, — подтвердил тот с некоторой опаской.

— Дайте ему какое-нибудь укрепляющее зелье! — предложил столб. Он явственно делал над собой усилие, по великой государственной необходимости снисходя до беседы с нижестоящими.

— Да-да! Сегодня присутствие его величества необходимо! Крайне! В народе могут пойти слухи о немощи монарха, — брызгался слюной скандалист, теперь он еще и руками стал размахивать так, словно на броневичок забрался.

— Четвертое заседание подряд пропустить невозможно! — пукнул-таки багровый. К счастью, словами. — Вы обязаны!!!

Препирательства пятерых пошли по новому кругу и были столь упорными, что до зуда в пальцах захотелось наколдовать им всем рога. Но шутки в сторону, краем уха прислушиваясь к старым песням о главном, я направилась поближе к кровати, выбирая оптимальный угол обзора, чтобы увидеть того, о ком велась жаркая дискуссия на повышенных тонах.

Болезненно-бледные с коричневыми пятнами, не столько пухлые, сколько одутловатые, кажущиеся бескостными руки лежали поверх одеяла как выброшенные приливом медузы. Я подошла поближе и сместилась левее. Теперь в грудах подушек просматривалось лицо, столь же оплывшее, как руки. Из уголка рта сочилась слюна, редкие прядки темных, с легкой рыжиной волос рваной паутиной разметались по подушкам. Человек дышал сипло, с присвистом, глаза под закрытыми веками вращались. Кошмары, что ль, бедняге снились? Ну да в такой атмосфере (какой смысл этому слову ни подбери, хоть прямой, хоть переносный) не мудрено. Чудо еще, что он вообще ухитрялся спать в таких условиях.

— Ну? Сможешь его вылечить? — нетерпеливо прошипел у меня над ухом Киз.

— Сейчас посмотрю, — отозвалась я, утешающе потрепав киллера по руке. Вышло машинально, сделала прежде, чем подумала. Мужчина удивленно хекнул, но отпрыгивать и отряхиваться не стал. Бедолага, ему сегодня изрядно досталось!

К работе надо подходить добросовестно. Я поскребла щеку, почесала бровь, потеребила мочку уха. А чего такого? Именно на мочке какие-то точки, стимулирующие интеллектуальную деятельность. Не знаю, что есть на брови и щеке, но мне тоже помогает. Я подняла руку и, выдыхая имена рун одними губами, изобразила кано, тейваз и ингус, чтобы диагностическая вязь повисела подольше, пока я во всем не разберусь. Зелень, голубизна и золото были на сей раз цветами магии. Светлые, чистые, свежие в пику затхлой атмосфере королевской спальни оттенки, насыщенные силой, как самой жизнью.

А вот увиденное через рунный анализатор меня совершенно не радовало. Грязно-серые, коричневые и черные пятна на месте тела короля, свет, едва теплящийся в груди, как язычок пламени на кончике трепещущей под порывами ветра свечи, и дополняющее весь этот визуальный ряд глубинное понимание: король Алларий очень-очень болен. Фактически не жилец.

— Как он? — Шепоток Риаллы и ее сопение несколько нарушили сосредоточенность.

— Если бы ваш монарх был лошадью, его проще было бы отвести на живодерню, чем вылечить, — откровенно ляпнула я пусть и не слишком тактично, но именно так просилось на язык.

Конечно, этот немощный ни в чем не виноват лично, он жертва интриг и обстоятельств, нагроможденных на том месте, которое изначально предназначалось достойнейшему из достойных. Но ведь и немалая вина его есть в том, что Артаксар балансирует на краю катастрофы. Король по духу и букве Изначального Договора должен быть опорой всему, а этакая гнилая поганка и себя-то удержать не способна. Потому я и испытывала, нет, не гнев, скорее брезгливую досаду.

— Есть ли способ излечить его величество? — покряхтывая, уточнил Шеллай, слишком многозначительно косясь на Киза, чтобы вопрос можно было истолковать исключительно как заботу о немощной коронованной особе.

Ну, еще бы! Разница между валяющейся на кровати марионеткой и самоотверженно бившимся за возрождение магии Артаксара весьма симпатичным внешне (даже экзотическим за счет розовых кончиков волос) киллером была слишком очевидна, чтобы возникли хоть какие-то сомнения. Вот ведь, от кого, от кого, а от старика не ожидала склонности к интригам. Он исподволь пытался подвести Киза к мысли, что лучшего варианта, чем добровольное взваливание им на плечи государственной власти, нет.

— Лечить? Нет, не вижу смысла, — пожала я плечами и, гася недоумение спутников вкупе с возможным негодованием заинтересованных сторон, пояснила: — Алларий слабоумный.

— О? — губки Риаллы округлились одновременно с глазками.

— Даже если я ухитрюсь вылечить превращенное в развалину тело и каким-то образом восстановлю психические функции, разум ребенка окажется в теле взрослого человека. Это жестоко. И… — Я поморщилась и отрубила, чтобы не уподобляться доброму хозяину, который собачке хвост по частям купировал: — Вашему королю пора умирать. Вставать на пути своевременной и необходимой смерти неправильно. Особенно из сиюминутных эгоистических побуждений. Прости, Киз.

Телохранитель скрипнул зубами и смолчал. Впрочем, скрип вышел красноречивее отборной брани. Не чувствуя ни грана вины за свое вроде бы жестокое решение, я еще раз посмотрела на хрипящее тело среди подушек и удивленно моргнула. Теперь у кровати наличествовала не только троица суетящихся слуг. Прибавился четвертый тип в темном плаще с капюшоном.

Фигура не была зловещей или таинственной, скорее я приняла ее как воплощение безмятежного, прохладного спокойствия. Вот бывают такие люди, коим присущ великий талант никуда никогда не спешить и всегда приходить вовремя. Этот неизвестный в плащике, казавшемся кусочком серых сумерек, протянул руку к Алларию. Нет, не бледную, а вполне себе смуглую. Из груди короля, как птица из клетки, вырвался огонек и чуть ли не с радостью вспорхнул на ладонь странного гостя. Тот повернулся в мою сторону. Под капюшоном оказалось вполне заурядное, каких тысячи, мужское лицо, оригинальное лишь выражением невозмутимой отстраненности. Мужчина едва заметно приподнял бровь, словно чуточку удивился тому, что его заметили, и слегка поклонился… мне. Именно мне, а не кому-то из нашей или второй, громогласно присутствующей в спальне, компании. Я машинально (вежливости никто не отменял) ответила кивком. Огонек по-прежнему мирно лежал на его ладони, когда незнакомец исчез из комнаты так же, как появился: совершенно незаметно и не прощаясь. Был, не делал ни шага и пропал, только пахнуло прохладой.