Юлия Фирсанова - Работа для рыжих

— Думаю, или. Магия, переплавленная и сырая, не должна смешиваться, сбивая этапы процесса. Но из-за отсутствия истинного короля и прочих неприятностей отлаженная система, в которой не были предусмотрены обходные пути сохранения стабильности обстановки, мало-помалу пришла в негодность. Хорошо еще, что мы успели до окончательного развала.

— Ты думаешь, если Договор будет обновлен, плато станет монолитом? — почти удивился мой киллер.

— С точки зрения банальных эрудиции и логики тектонические процессы обратной силы не имеют, однако, проведя несколько месяцев в мирах магических, я уверена лишь в том, что к магии обычная логика неприменима. Тут свои законы. Так что, насколько понимаю, обратный процесс возможен, — признала я и еще раз оглядела маленький отряд, надежно прикрытый рунами тейваз, альгиз и дагаз. Если эта комбинация защиты и невидимости не сработает, то ничего не сработает. Потому рискнем. В конце концов, не убьет же нас выброс сырой силы? Приложить по камням может, как мухобойкой, но не пришибет.

Первой меня, разумеется, не пустили. Гиз повел своего смирного коня в поводу и без помех пересек трещинку. Я и Киз проделали тот же самый маневр с тем же отсутствием каких-либо последствий. Все сработало!

Путь к цели, выбираемый королем Артаксара, еще раз семь проходил через трещины, каверны, провалы в плато, от небольших — меньше пары-тройки сантиметров в ширину и нескольких десятков метров в длину — до длинных, протяженность их определению не поддавалась, а в поперечнике доходило до полутора метров. Во всех случаях магия рун хранила отряд от превращения в отбивную до той поры, пока очень некстати из моего кармана не вырвалась с ликующим воплем маленькая искристая комета:

— Оса, я проснулся!

И прежде чем я успела среагировать на это ультимативное заявление, пересекла защитный периметр. Язык сырой силы, багрово-рыжий, плотный, но вовсе не тягуче-неповоротливый, как лава извергающегося вулкана, а подвижный, подобный ртути, взметнулся вверх. Сырая сила подхватила сильфа в полете, заставив наши сердца замереть в предчувствии ужасной неотвратимости, а потом Фаль, чуть ли не мурлыча от блаженства, обернулся в «лаву», как часом раньше в шелковый платок, и растопорщил крылышки.

— Как здорово! — воскликнул сильф, а «язык силы» втянулся в его гибкое тельце, вызывая золотистое сияние по всей поверхности.

Ну конечно! Напрасно я испугалась! Если духи воздуха создания магические, то магия — сырая, не темная, не светлая, а просто сила — для него что-то вроде куска пищи, которую даже перерабатывать не надо. Как лягушка дышит кожей, так и сильф всем телом впитал энергию и подкрепился. Правда, очень сомнительно, что мой дружок решит перейти на такую диету, пренебрегая гастрономическими удовольствиями. Нет, никогда не поверю, что Фаль окончательно променяет кусок торта на аморфное нечто. Разок-другой полакомится энергией в качестве эксперимента, но не откажется от пищи окончательно и бесповоротно. Еда для сильфа — религия, и это отнюдь не монотеизм. Богатству его пантеона впору даже древним грекам позавидовать.

— Подкрепился? — усмехнулась я, принимая друга на ладонь.

Тот плюхнулся в самую серединку и, чуть насупившись, заявил:

— Булочки с медом лучше!

Вот-вот, все как я и предполагала, кулинария — навеки фаворитка среди наук, кои желает постигать мой спутник. Я засмеялась, отклонившись в сторону ровно настолько, чтобы Гизу, подавшемуся вперед, хватило длины рук, дабы обхватить меня и на пару мгновений прижать к груди. Бесподобные ощущения! Дайте только с жерновом разобраться, устрою себе романтические каникулы, а то даже на поцелуи времени не хватает! Невольно вспомнились первая подслушанная беседа Сил и слова насчет плохого размножения Служительниц. Какое на фиг размножение, когда даже на банальные романтические отношения лишней минутки нет?! А если не почкованием, а естественным путем размножаться, то срок ой-ой какой нужен, а меня вон из мира в мир чуть ли не раз в месяц перешвыривают. Хм… ну насчет размножения это я поторопилась, пока в ближайшей перспективе таких планов нет, а на дальнюю… Почему бы и нет, я уже знаю, на кого должны быть похожи дети.

— О чем задумалась? — поинтересовался Гиз.

— О том, что мои дети будут рыжими, — машинально отозвалась я.

— Ты рыжая, но отец может быть и другой масти, — заметил Киз, прислушивавшийся к разговору.

— Я в курсе необходимой гомозиготности фенотипа, — усмехнулась, борясь с искушением показать киллеру, нет, обоим киллерам, язык. Ага, со школы фанатично обожала биологию и никак не могла понять однокашников, считавших закон Менделя сложнее теоремы Виета. — Но Гиз тоже рыжий.

В первый раз увидела, как мой киллер покраснел и посмотрел такими глазами, что сердце в груди замерло, а потом от макушки до пяток разлилось тепло, а в голове зашумело, будто пару бокалов красного без закуски умудрилась выпить. Было такое только раз на вечеринке по случаю окончания первого курса и более в студенческие годы не повторялось. Мозги на то и дадены, чтобы на ошибках учиться.

Гиз поймал мою руку, покрыл быстрыми нежными поцелуями пальцы и отпустил. Подходящих слов, чтобы выразить то, о чем кричали глаза, не нашлось. А и не надо.

Фаль же настолько заинтересовался странными словами «гомозиготность» и «фенотип», что, игнорируя судьбоносную романтичность момента, немедленно потребовал расшифровки понятий. Я уже давно заметила патологическую тягу дружка к знаниям. Он поглощал их как губка и, что еще более удивительно, не просто слушал, но и понимал практически все, что я старательно объясняла.

— Мы про рыжий цвет волос у детишек говорили. — Я почесала нос, выбирая наиболее упрощенный вариант расшифровки понятия. — Вот у меня волосы рыжие и у Гиза тоже, пусть даже другого оттенка, и если у всех наших предков волосы тоже были рыжие, то и у потомков будут рыжими, как ни крути. Это и есть гомозиготность, то есть однородность признака рыжины.

— А фенотип? — увлекся беседой сильф, ничуть не озадаченный моими матримониальными планами на Гиза. Такое впечатление, что он давно записал нас с киллером в графе «пара» и больше по этому поводу не заморачивался. Гиз же просто пытался дышать.

— А это даже проще. То, какой ты снаружи и внутри, и есть твой фенотип. Ну вот, скажем, расти ты не в лесу, а на лугу, у тебя крылья могли стать другого цвета или глаза не такими большими, чтобы их солнце не слепило, — отмахнулась я.

Игра на отвлечение удалась! Напряженное ожидание неизбежного и обреченность на великое геройское деяние сменились у Киза удивлением. Я бы даже сказала, удивлением приятным. Неужели он до сих пор не понял или не поверил, что я его брата не по шкале пушечного мяса котирую, а гораздо выше? Гиз и вовсе перестал думать о ближайшем грядущем, усвистев мыслями в некое далеко с рыжим отливом. А Фаль-то, Фаль настолько всерьез заинтересовался вопросами наследственности, что я клятвенно пообещала ему на ближайшем привале рассказать о дедушке Менделе и горохе.