Генри Олди - Бездна голодных глаз

Было от чего — потому что к спине зверя оказалась приторочена кожаная фляга, походная сумка внушительных размеров, из которой торчали рукояти меча и двух ножей, а также несколько мелких предметов неизвестного ветру назначения.

Вся поклажа была умело скатана, запакована и уложена — причем явно человеческими руками.

Свернув за очередной бархан, волк устало опустился на песок и некоторое время отдыхал, тяжело дыша и постепенно успокаиваясь. Потом, как-то хитро изогнувшись, он отполз назад, и все вещи остались лежать на песке перед ним.

С заметным облегчением волк закрыл глаза.

Он лежал совершенно неподвижно, казалось, прекратилось даже дыхание, и тут что-то начало неуловимо меняться в облике зверя. Очертания его тела потекли, стали зыбкими, шерсть растворилась в туманном мареве…

С песка встал, разминая затекшие плечи и вертя головой, молодой парень лет двадцати трех, совершенно обнаженный. Глаза цвета голубой стали, спутанная грива пепельных волос… да и вообще, возможно, излишне волосатый, но — в пределах нормы…

Солли стряхнул с себя песок и шагнул к тюку со свернутой одеждой. Он знал, что Мертвители висят на хвосте, и времени на отдых почти не остается.

Одевшись, он сделал пару глотков из полупустой фляги, покатал воду на языке, ополаскивая рот, и, поморщившись, проглотил теплую безвкусную жидкость. Потом проверил, легко ли ходит меч в ножнах, вложил метательные ножи в специальные пазы своей короткой куртки и, отступив в ненадежную тень песчаного холма, стал ждать.

Он прекрасно понимал, что в волчьем облике у него нет ни единого шанса против двух натасканных Мертвителей, в одиночку выходящих на стаю; даже если не подоспеют остальные Скользящие в сумерках, как они сами себя называют…

Он встретит преследователей как человек. Только в этом случае он еще может на что-то рассчитывать. В конце концов, тех, серых, всего двое…

Почему-то Солли был уверен, что за ним идут всего два человека. Он не мог назвать причину своей уверенности и не очень-то задумывался над этим…

…Ветер, негромко подвывая, шелестел песком, и Солли не сразу понял, что шелест этот чуть-чуть изменился. Да и ветер-то уже почти стих…

Солли едва не опоздал. И если бы не многолетняя выучка, властно швырнувшая его навстречу серой фигуре, вынырнувшей из-за бархана… навстречу, а не назад, в пустыню… Салар попятился, вскидывая небольшой арбалет, но нож Солли уже ввинчивался в плотный горячий воздух.

Мертвитель споткнулся, хрипя и хватаясь за окровавленное горло, по которому полоснуло короткое отточенное лезвие, и Солли легко уклонился от стрелы, пущенной слабеющей рукой.

Кажется, этого Солли уже один раз убивал. Дня три назад, что ли…

В последний момент он каким-то шестым чувством уловил движение у себя за спиной и инстинктивно отпрянул в сторону. Тень с мечом в руке возникла точно на том месте, где только что стоял сам Солли. Потом салар посмотрел на меч, выхваченный Солли, на всю его сжавшуюся фигуру — и пренебрежительно рассмеялся.

Белая молния полыхнула вокруг запястья Девятикратного, разрубив ветер надвое, и Солли понял, что проиграл. Против этого Постоянного Изменчивый был бессилен.

Мертвитель мог не спешить. Он даже мог немного растянуть удовольствие, поиграть с жертвой в кошки-мышки — и оба они это понимали.

«Если не можешь победить в честном бою — побеждай, как можешь. Если у врага — девять жизней, а у тебя — одна, важен лишь результат. Все остальное — ловушка для глупцов».

Так любил повторять старый Морн, Сын Большой Твари, и его ученики хорошо усвоили правило мудрого Тварьца.

Солли коротко ткнул мечом перед собой. Мертвитель даже не шелохнулся, но Изменчивый одновременно с глупым выпадом выбросил вперед выпрямленную левую руку — и резко взвел ладонь на себя, пальцами вверх.

Салар машинально увернулся, ловя на лету крохотный дротик, потом он дернулся, с недоумением поглядел на свою ладонь, оцарапанную деревянной колючкой, и сполз в рыхлый песок. Лицо его приобрело багровый оттенок; он пару раз выгнулся и затих.

Солли бросил меч в ножны и отстегнул рукавный самострел. С такой игрушкой всегда существовала опасность оцарапаться самому, но у Изменчивых смола дерева йикининки — а именно ей смазывались дротики и духовые иглы, — вызывала по первому разу лишь трехдневную горячку с фантасмагорическими видениями. Со второго раза возникло стойкое привыкание к наркотику, и Изменчивый сгорал в считанные месяцы.

С Постоянными все обстояло иначе. Сразу, и никаких видений.

Солли наскоро обыскал убитых и остался доволен, обнаружив две почти полные фляги, пять лепешек и ленту сушеного мяса. Он, правда, предпочитал свежее, но Девятикратных лучше не есть — все равно впрок не пойдет.

Солли перекусил, выпил всю воду из одной фляги, вторую прицепил к своей упряжи и внимательно осмотрел оружие саларов. Меч второго ему понравился, и он взял клинок вместо своего, кстати, тоже позаимствованного подобным образом.

Все остальное, включая и свой старый меч, он аккуратно завернул в одежду, снятую с Мертвителей, отнес подальше и закопал. Он знал, что поступает жестоко, но не мог иначе.

Эти двое оживут на рассвете, но далеко ли они уйдут без воды, еды и оружия? А остальные Мертвители пока отстали… За ночь ветер занесет следы, и можно будет свернуть туда, куда он, собственно, и направлялся…

…Крупный волк вынырнул из-за бархана и резво затрусил на запад, неся на себе слегка потяжелевшую упряжь. Он шел, опустив голову к самому песку, и пустыня молчала, пропуская через себя упрямую фигурку с вьюком на спине. Солли шел к Отцам.

А ветер тем временем продолжал свою всегдашнюю неспешную работу, занося песком следы странного одинокого волка и два обнаженных тела, заботливо укрытых широкими плащами.

Серыми плащами Скользящих в сумерках…

…Солли шел уже седьмой день. Погони за собой он не чувствовал — Мертвители безнадежно отстали. Но тем не менее он продолжал идти, да и спать, в волчьем облике. Так и двигаться удавалось куда быстрее, и направление не страшно было потерять, и ночью он просыпался при малейшем шорохе.

Впрочем, спал он мало и в основном — днем, найдя какую-нибудь тень, потому что к вечеру спадала жара и идти становилось легче. Тысячи и тысячи шагов отмахали неутомимые, казалось бы, лапы Солли, а вокруг по-прежнему лежала все та же пустыня, и знакомый ветер, уже переставший удивляться, лишь одобрительно похлопывал его по плечу; и хрустел на зубах песок; и все труднее становилось широким мощным лапам нести вперед исхудавшее тело…

В тот день у него кончилась вода. В очередной раз приняв человеческий облик, Солли влил в пересохшую глотку последние затхлые капли и некоторое время лежал, закрыв глаза и приходя в себя. Солнце перевалило за полдень, и это было хорошо. Ночь он еще продержится. Самое большее — до середины завтрашнего дня.