Генри Олди - Кабирский цикл

— Пей коньяк, знахарек. Что ты лично намерен предпринять? И чего ждешь от меня? Думаешь, я выплюну сигару и побегу грызть врага зубами? Ты неверно думаешь, приятель… Если Узиэль ит-Сафед — сумасшедший, то он опасный сумасшедший, а я не расположен дергать чауша за усы. Говоришь, его дурь заразна?

— Да, — кивнул доктор.

— Те, кто ухитрился заразиться, плохо спят по ночам и пускают себе пулю в лоб. Кое-кому ты успел помочь, но многие, как ты считаешь, обречены. Так?

— Так.

— Тогда возникает несколько вопросов. Первый: почему псих ит-Сафед до сих пор не застрелился сам?

— По-моему, он хочет умереть только вместе со всеми людьми. — Доктора передернуло от собственных слов.

— И ждет, пока вся держава застрелится из его пистолетов? Долго ждать придется. Ну, допустим. Ты не находишь, что сегодня у нас день допущений? Второй вопрос: как, по-твоему, передается наш огнестрельный насморк?

— Предполагаю, через оружие, произведенное корпорацией «Масуд»!

— Ты предполагаешь? — Голос Равиля стал тихим и вкрадчивым, это не предвещало ничего хорошего, но Кадаль уже не мог пойти на попятный.

— Я рад, я очень рад, дружище… Ну тогда — последний вопрос: какого шайтана я здесь сижу и слушаю всю эту дерьмовую чушь! — заорал, багровея, ар-Рави, и доктор Кадаль невольно вжался в кресло. На мгновение ему стало страшно, но он все же пересилил себя.

— Потому, — почти прошептал он, — что безумие ит-Сафеда пыталось добраться и до меня, Равиль.

— Что?! — Ар-Рави растерянно заморгал и пропустил тот момент, когда стеклянная вращающаяся дверь ресторана пришла в движение, пустив по залу веер неярких бликов от мягко горевших под потолком ламп. Спустя секунду в зале возник человек в длинном плаще болотного цвета. На бледном заострившемся лице безумные глаза горели, словно фасеточные блюдца стрекозы на летнем лугу, а в руках человек сжимал автоматическую винтовку «бастард».

Пришелец не стал терять времени даром: из ствола «бастарда» с грохотом вырвалось рыжее пламя, затрепетав у дульного среза нанизанной на булавку огненной бабочкой; пули веером, как за миг до того блики света, прошлись по залу, ударяя в брызгающие щепой столы, графины и бокалы на тонких ножках, разлетающиеся дождем сверкающих осколков, в не успевших ничего понять посетителей, окровавленными куклами швыряя их на пол, исполняя короткую и гибельную симфонию смерти.

Ар-Рави с неожиданной для его габаритов прытью метнулся к Кадалю, опрокидывая доктора на пол вместе с креслом и одновременно выхватывая из наплечной кобуры пятнадцатизарядный «гасан». Сидевший за соседним столиком субъект (доктор признал в нем одного из громил-агентов) профессиональным жестом вскинул «барс»-автомат, но выстрелить не успел: судорожно плюющий огнем и металлом «бастард» взорвался в руках человека в плаще, ударив в лицо маньяка оплавленными осколками металла.

Человек молча повалился на спину, разок-другой дернул ногами и застыл.

Тишина оглушила зал; потом послышались стоны, истерические всхлипывания, зашевелились люди на полу — те, кто уцелел…

— Говоришь, безумие ит-Сафеда пыталось добраться и до тебя? — медленно пробормотал шейх «Аламута», выделяя каждое слово, и завороженно уставился на свой «гасан», из которого так и не успел выстрелить.

— Разумеется, случайность! Просто маньяк какой-то! Если б это был убийца — он бы сразу начал стрелять в меня… — в сотый раз пытался убедить Кадаль своего атабека.

Большой Равиль в ответ только хмурился, ожесточенно жевал сигару и время от времени огрызался:

— Случайность? Не бывает! Не успел ты сказать, что до тебя пытались добраться, — и следом вламывается этот тип!

— Но, Равиль! Я же имел в виду совсем другое! Не убийцу с ружьем, а безумие ит-Сафеда…

— Помолчи. Дай собраться с мыслями, — с неожиданной усталостью бросил ар-Рави, и Кадаль немедленно умолк.

А Большой Равиль, откинувшись на заднем сиденье черного «Чауша» рядом с перепуганным доктором, попытался сосредоточиться.

Возможно, у знахарька наконец потекла крыша, чего Равиль подспудно опасался все четыре года их знакомства и совместной работы. И если бы не убийца с «бастардом», ар-Рави в конце концов склонился бы именно к этому выводу. Но покушение в ресторане все резко меняло. В огнестрельные совпадения «горный орел» не верил. Что, если за бредом знахаря стоит нечто реальное? Что, если Кадаль действительно влез в чужое логово и теперь на него объявлен сезон охоты?

Если так, самым правильным было бы бросить доктора на произвол судьбы, оборвав с ним всякие контакты: связываться с шакалами из «Масуда» Равилю не хотелось. Дружба дружбой, а при запахе жареного каждый спасает собственную шкуру.

Но, кроме приятельских отношений, имелись куда более веские причины не спешить самоустраниться. Более веские, чем симпатия, и даже более веские, чем деньги (надо сказать, оч-чень неплохие деньги), полученные «горным орлом» за счет сотрудничества с доктором. Эти причины именовались связями. Оч-чень нужными связями, возникшими у ар-Рави за то время, пока доктор Кадаль лечил поставляемых ему Равилем клиентов.

Благодаря знахарьку Большой Равиль стал незаменимым человеком в весьма высоких кругах; многие люди, чьи имена стараются лишний раз не поминать всуе, были обязаны ар-Рави жизнью и здоровьем своих близких; благодарность открывала многие двери куда лучше любой из известных ар-Рави отмычек.

Сейчас он мог в одночасье потерять все. За спиной ар-Рави и так уже шептались: «Не иначе как Большой Равиль прибрал к рукам какого-то святого!» — и «горный орел» знал об этом; если чудесные исцеления, за которые не брался никто, кроме него, разом прекратятся, долго ли Равиль сможет жевать печень своих врагов?

С другой стороны, если доктор вдруг окажется прав и выяснится, что Узиэль ит-Сафед действительно опасный сумасшедший, не получит ли он, Равиль ар-Рави, весьма действенный рычаг для давления на корпорацию «Масуд»? От банального шантажа до… У Равиля на мгновение даже захватило дух, когда он увидел открывающиеся перед ним перспективы. Но рычаги рычагами, а отдавать на заклание курицу-знахарька, несущую золотые яйца, шейх не собирался.

— В аэропорт, — коротко бросил ар-Рави водителю.

— Ты куда-то собрался? — удивленно поднял брови доктор Кадаль.

— Мы собрались куда-то, мы, дорогой доктор! — ухмыльнулся в ответ «горный орел».

— Погоди, Равиль, как же так? Надо предупредить прислугу…

— Ерунда! — отмахнулся атабек. — Работа не лиса, прислуга не крыса! Мы летим в Дурбан, в Озерный пансионат. По-моему, приспело время взять судьбу за бороду и немного расслабиться… («А заодно убраться подальше от возможных охотников», — не стал уточнять Большой Равиль.)