Генри Олди - Баллада о кулаке

Искренне пожелав племяннику более удачного перерождения, судья Бао направился было дальше, но не успел он сделать и трех шагов, как застыл, не веря своим глазам.

Вдоль самой границы кладбища тянулась глубокая борозда, шириной локтя в два, а глубиной существенно больше! Гладкие пласты вывороченной наружу жирной земли матово лоснились в лучах предзакатного солнца, среди влажных комков копошились белые личинки и какие-то жучки...

— Становая жила! — ошарашено прошептал выездной следователь.

Он был прав: загадочная борозда перерезала становую жилу его родового кладбища! А это означало, что отныне род Бао будет хиреть, нищать, на них обрушатся всевозможные беды и не видать теперь судье и его родственникам ни богатства, ни удачи, ни продвижения по службе.

Если только...

Если только в месячный срок не перенести кладбище на новое место!

— Прошу простить ничтожного путника, высокоуважаемый сянъигун Бао, но я вижу, что на вас и вашу семью свалилось страшное бедствие!

Судья резко обернулся — так резко, что незаметно подошедший к нему сзади человек с длинным крючковатым носом и хитрыми глазками, подобно двум черным паучкам прятавшимся в паутине морщинок, невольно отшатнулся.

— Кто ты такой и откуда меня знаешь? — строго спросил судья.

— Я — фэншуй сяншэн, странствующий геомант, по мере моих скромных сил помогаю людям. Вот и сейчас, по моему непросвещенному мнению, вы нуждаетесь в помощи — вам необходимо перенести кладбище на новое место. Я охотно помог бы вам найти такое место за совершенно символическую плату, — скажем, в сто лянов. Что же касается вашего имени и должности, высокоуважаемый сянъигун, то плох бы я был, как геомант, если бы не смог узнать их!

— Благодарю за предложенную помощь, но я и сам как-нибудь справлюсь со своими заботами! — не слишком вежливо прервал судья незваного помощника и, повернувшись к геоманту спиной, направился прочь.

— Подождите, высокоуважаемый сянъигун! — взвыл за спиной Господин Ветер-Вода. — Вы совершаете непоправимую ошибку! Без меня вам не определить наиболее благоприятное место для перезахоронения! И ваш род станут преследовать беды и неудачи! Да погодите же!

— В тюрьму захотел? — не оборачиваясь, на ходу внятно поинтересовался судья; и причитания назойливого геоманта мгновенно смолкли.

Выездной следователь искренне надеялся, что никогда больше не увидит этого типа. Судья не без оснований подозревал, что столь «своевременное» появление геоманта на кладбище отнюдь не случайно и крючконосый хитрец наверняка имеет самое непосредственное отношение к борозде, перерезавшей становую жилу.

К сожалению, доказательств у судьи не было и вряд ли бы геомант в чем-то сознался даже под пыткой — а заняться этим шустрым субъектом всерьез у выездного следователя не было ни времени, ни желания.

За всеми этими невеселыми раздумьями соображения по поводу доклада начисто вылетели из головы несчастного сянъигуна. Последнее он обнаружил, лишь подходя к собственному дому, — и зародилась у выездного следователя удивительная мысль, граничащая с безумием.

Дома судья решил пока ничего не говорить о неприятном происшествии на кладбище. Однако не тут-то было! Домочадцы непонятным образом уже знали обо всем и немедленно набросились на судью с требованиями бежать за геомантом и искать место для нового кладбища. Не сдержавшись, судья наорал на жен и сестру, а служанки — те вообще попрятались по углам, едва лицо выездного следователя стало наливаться нехорошим багрянцем. С трудом удалось извлечь одну из ее тайного убежища в чулане и приказать нести ужин.

Сидя в ожидании трапезы и с трудом успокаиваясь, судья думал: зря он все-таки не задержал расторопного геоманта! Правда, у того не иначе крылья выросли — оставалось загадкой, как он успел побывать в доме судьи и сообщить о случившемся его родне?

А потом удивительная мысль, зародившаяся в голове выездного следователя при подходе к дому, снова вернулась в облюбованную ей голову и даже более или менее оформилась. И судья совершенно явственно подумал, что все свалившиеся на него несчастья, начиная от избиения Вэня и его же пристрастия к опиуму, включая перерезание становой жилы их родового кладбища, и заканчивая беспорядками в Нинго и болезнью Сына Неба, — так вот, все эти несчастья отнюдь не случайны и, похоже, имеют своей целью любым путем не дать высокоуважаемому сянъигуну довести до конца начатое им расследование или хотя бы составить промежуточный доклад и отправить его куда следует.

Мысль была длинная и совершенно невероятная.

Судья Бао думал эту удивительную мысль, подозрительно хихикая, — ибо не может быть, чтобы «Безумие Будды» поразило Сына Неба исключительно для того, чтобы не дать выездному следователю Бао...

Принесли ужин. Судья отдал должное тушеной утке под острым соусом по-сычуанъски, с немалым удовольствием обсасывая утиные косточки и все же одновременно размышляя над предстоящим докладом.

Вот тут-то судья Бао и ощутил некое раздвоение личности: вроде бы он — все тот же выездной следователь Бао, который сидит у себя дома и ест утку по-сычуаньски; но в то же время он — еще кто-то! Этот незваный «кто-то» властно надвинулся, оттеснив судью Бао в сторону, — и перед глазами человека, который мгновение назад был выездным следователем, полыхнула сталь...

...Полыхнула сталь, и помощник цензора Е Чжу понял: засада! Не зря предупреждали и господина цензора, и его самого: не езжайте по Фучжоуской дороге, неладно там! И ведь правы оказались умные люди — еще неизвестно, случайные ли это разбойнички или...

Первый удар помощник цензора отбил вполне успешно и, не дожидаясь второго, наискось полоснул выхваченным тесаком по груди вновь замахнувшегося удальца. Разбойник захрипел, пошатнулся, пытаясь зажать ладонью разваливавшуюся на глазах рану — но в следующий момент хрипел уже и господин Е Чжу, потому что вокруг его шеи обвилась тугая волосяная петля. В глазах потемнело, а высокий худой человек с длинной косой, оскалясь, все тянул веревку на себя, но Е Чжу нашел в себе силы поднять непослушную руку вместе со ставшим непомерно тяжелым тесаком и обрушил тяжесть отточенного клинка на душившую его веревку...

— ...Веревку намыль, — коротко бросил угрюмый палач своему молодому помощнику.

— Сию минуту, господин Ши-цю, — отозвался помощник и принялся старательно выполнять указание.

Ху Сюй знал, что невиновен. Он также знал, что это никого не интересует. Приговор уже вынесен: публичная казнь через повешение. И подлец Цзо останется безнаказанным, а невиновного Ху Сюя...

Палач рывком поднял приговоренного на ноги, подвел к деревянному чурбану, над которым молодой помощник уже прилаживал свеженамыленную петлю.