Генри Олди - Баллада о кулаке

Резко повернувшись, судья пошел в дом.

— Тоже еще — подходить! — фыркнула ему вслед сестра, но беззлобно, скорее копируя манеру старшей жены. — Ума покамест не лишилась! Небось и впрямь — разбойник! Даром, что ли, топор на поясе висел? С кем же это Вэнь связался? Может, коротышка его и избил?!

Это предположение отнюдь не показалось судье, расслышавшему сказанное сестрой, невероятным. Особенно, если учесть, что описание таинственного незнакомца весьма напомнило выездному следователю человека, которого он однажды уже видел: главаря шайки в рваной безрукавке и с безумными глазами, готового разрубить судье Бао голову своей секиркой.

Правда, тот крепыш с топором был мертв. Судья собственными глазами видел, как преподобный Бань свернул ему шею.

Но тут доблестного сянъигуна прошиб пот — ему пришли на ум слова сестры: «...и голову как-то странно держал, все она у него на плечо клонилась, словно с шеей что-то не так...»

Судья вытер лоб, глубоко вздохнул, припомнил еще кое-что из того, что довелось ему видеть в последние месяцы; и понял: смерть крепыша в данном случае — обстоятельство несущественное...

Вроде муравьиного следа.

Старшую жену судья Бао застал у постели сына. С трудом сдерживая рыдания, та прикладывала травяную примочку к пострадавшей половине лица Вэня.

Первый Сын так и не пришел в себя, но лежал смирно, даже не стонал, только изредка улыбался кривой страшной ухмылкой и пытался поднять руки.

— Давно наш сын пристрастился к опиуму? — негромко осведомился судья.

Женщина вздрогнула, испуганно вжала голову в плечи:

— По-моему, уже больше месяца. Но я не уверена.

— Это началось после моего отъезда? Или до?

Молчаливый кивок.

Судья не стал переспрашивать. Понял — до.

Скрывали...

— Почему? В чем причина?! Отвечай!

— В прошлый раз он долго бредил, о мой господин... и я кое-что разобрала. Первый Сын никак не может забыть ту девушку, с красным платком.

— Бесовку?!

— Да, мой господин. Вэнь помнит ее такой, какой увидел впервые. А тот жуткий труп, что мы гнали персиковой метлой... Первый Сын, кажется, так и не поверил до конца, что это была она же! По-моему, он даже пытался искать ее, расспрашивал на улицах и базарах...

— Защити его, милостивая Гуань-инь! — прошептал судья.

— ...С горя пристрастился к опиуму, — продолжила жена тихим и почти спокойным голосом; но Бао понимал, какой ценой дается ей это спокойствие. — Видел свою бесовку в грезах, улыбался, в чем-то пытался убедить... Я пробовала поговорить с ним, но Первый Сын ничего не хотел слушать! А ты, мой господин, был занят делом, и я не осмелилась тебя тревожить.

— Ясно, — бросил выездной следователь. — Первому Сыну отныне из дома ни ногой! Выздоровеет — найду ему порядочную жену! Нет, все-таки правы были наши предки, заключая браки без согласия жениха и невесты! Вот мы с тобой живем — и ничего: ты не вешаешься, а я опиум не курю. Или я не прав, и тебя тоже надо персиковой метлой?

И жена наконец нашла в себе силы улыбнуться.

— Ну, где здесь умирающий?! — раздался позади голос лекаря по прозвищу Семипилюльник, хорошо известного среди нингоусцев своей тактичностью.

— Скорпиона тебе в рот! — пробормотал в сердцах судья Бао и удалился.

Обедать судья не стал. Кусок не лез в горло! Стоит по делам отлучиться из города — и на тебе! В Нинго смута, сын сохнет по бесовке, курит опиум, а вдобавок кто-то, подозрительно похожий на покойного разбойника, приносит его домой, предварительно избив до полусмерти! Интересно, что еще хорошего успело произойти за время отсутствия выездного следователя?!

Дабы выяснить это, судья направился в свою канцелярию.

При виде входящего сянъигуна сидевший в его любимом кресле тинвэй Фу поспешил вскочить и поклониться. После чего, неприязненно покосившись на рассыпавшегося в любезностях и приветствиях Сингэ Третьего, увлек выездного следователя в заднюю комнату, предоставив рассыпавшемуся сюцаю собирать себя в одиночестве.

Новости явно были важными, а следовательно, ничего доброго предвещать не могли.

— Прошу простить мою дерзость, высокоуважаемый сянъигун, — надрывно шептал господин Фу, косясь на неплотно прикрытую дверь, — но за время вашего отсутствия на ваше имя пришло... пришла спешная депеша!

Еще раз оглядевшись по сторонам, тинвэй извлек из рукава свиток со сломанной печатью.

— Сами знаете: депеша из Северной Столицы, по судейским каналам... Решив, что здесь, возможно, содержится нечто срочное и не терпящее отлагательств — я взял на себя смелость вскрыть и ознакомиться... поскольку вы сами поручили мне на время вашего отсутствия исполнять обязанности... еще раз прошу простить великодушно...

Многоречивость господина Фу привела судью в замешательство. Тинвэй, чиновник по уголовным деяниям, был человеком немалых достоинств, достаточно храбрым, не раз лично возглавлял Быстроруких при задержании вооруженных разбойников! А теперь заместитель судьи Бао был явно напуган, что на него совсем не походило.

Судья молча взял протягиваемый ему заместителем свиток и развернул его.

Это было послание от бывшего однокашника и друга, занимавшего теперь видный пост в Бэйцзине, в Училище Сынов Отечества. Бывший соученик интересовался здоровьем судьи и его семьи, желая им благополучия и долгих лет жизни, сетовал на участившееся вмешательство потусторонних сил в жизнь государства, — мол, уже и в Столице житья не стало от бесов и оборотней, а тут еще и «Безумие Будды» косит людей, невзирая на чины и заслуги... Вот с этого момента судья Бао и начал читать очень внимательно, стараясь не пропустить ни одного значения даже самого безобидного иероглифа, одновременно сопоставляя вторые и третьи смыслы некоторых знаков с общим содержанием текста.

Не так уж часто получал выездной следователь письма, запечатанные печатью училища Гоцзыцзянь, — его высокий друг никогда не переводил время и бумагу просто так!

«...Невзирая на чины и заслуги, и даже государь, Сын Неба Юн Лэ, подвержен ныне этой опасности, так что сердце мое наполняется скорбью при одной мысли о том, что подобное несчастье может случиться...»

И судья Бао побледнел от сумасшедшей до.гадки: это уже случилось! Государь, владыка Поднебесной, император Юн Лэ, подхватил «Безумие Будды», и теперь дни Сына Неба сочтены! Как давно это произошло?! Насколько быстро гонец доставил известие от однокашника судьи из Училища Сынов Отечества? Когда тот решился написать письмо, надеясь заранее предупредить судью?

Выходило, что на все потребовалось никак не меньше месяца. Это в лучшем случае. Значит, жить нынешнему государю оставалось всего ничего.

Грядет смена власти. И еще неизвестно, как отнесется новый император (судья сразу прикинул, кто может им стать, выделив мысленно двух наиболее вероятных претендентов) ко многим ставленникам своего предшественника! Вполне возможно, что вскоре полетят шелковые чиновничьи шапки — и не исключено, что вместе с головами!