Ольга Голотвина - Два талисмана

Ульден хотел было возразить, что мазь можно изучить, не обижая преданного раба. Но тут Верши-дэр заговорщическим шепотом спросил:

— Не подскажешь ли, дружище, что за юношу приводят ко мне уже второй раз? До сих пор я не слышал от него ни слова. И никто не удосужился мне его представить.

Ульден скрыл улыбку. Гости Верши-дэра располагались в его доме как у себя…

— Не то чтобы я сомневался в том, что этот гость достоин моего дома, — озадаченно продолжал наррабанец, — но… Нет-нет, я понимаю: его привели с собой мои добрые друзья, к тому же он одет как человек нашего круга… но почему он все время молчит?

Глянув туда, куда кивнул Верши-дэр, лекарь обнаружил в углу, за вырезанной из черного дерева статуей хумсарской танцовщицы, бледного восемнадцатилетнего паренька.

— О, так он стал выбираться в гости, да еще в шумной компании? Я рад!.. Пусть мой господин не беспокоится: благодаря своему происхождению этот юноша будет желанным гостем и за королевским столом. Это Лейчар Веселый Зверь из Клана Волка. Его отец ведет торговлю пшеницей, он один из самых богатых людей в городе.

Наррабанец с новым интересом взглянул на тихого юношу.

— Но почему юноша не сказал мне об этом? Я пару раз хотел его разговорить, но что-то меня останавливало…

— Господина, вероятно, останавливала деликатность. Мальчик не смог бы ответить.

— Вот как? Он немой?

— Нет, — твердо ответил лекарь. Так же твердо, как и в тот день, когда отец Лейчара позвал его осмотреть сына: что с мальчишкой? Не уродился ли, храни Безликие, порченым? Старший говорит не хуже прочих, а младший молчит сыч сычом, или, если к нему как следует пристать, выжимает из себя невразумительную кашу: «Э-э… ну-у… э-это…»

Ульден объяснил тогда, что мальчик просто страдает жестокой застенчивостью. И чем больше на него давить, тем сильнее завладевает им недуг.

Лекарь не думал, что сможет хоть чем-то помочь юноше. Но ему подсказали хороший путь слова старшего Волка:

«Из-за этого он и людей стал бояться. Забьется в угол и сидит, читает. Если бы не театр — вообще бы за порог ни ногой…»

Театр?

В тот же вечер Ульден пошел на представление, причем постарался усесться так, чтобы видеть Лейчара. И был изумлен: так светились глаза юноши, так отражалось на его лице все, что происходило на сцене, так старательно шевелились губы, тихо повторяя стихотворные строки о мужестве и чести, о верности и любви… Особенно вдохновенный вид был у Лейчара, когда на сцене появлялся Раушарни, игравший в тот вечер пленного полководца, которого враги ни подкупом, ни угрозами не могли склонить к измене.

После спектакля лекарь выудил Сына Клана из расходящейся толпы зрителей и предложил познакомить его с Раушарни. Соблазн оказался сильнее застенчивости…

Все сложилось удачно. Мальчишка принялся хвостиком таскаться за своим кумиром — уже чудесно, не все же ему дома торчать! А Раушарни не нужен собеседник. Ему слушатель нужен, причем с горящими от восхищения глазами.

Позже Раушарни охотно принял предложение, сделанное ему отцом Лейчара по совету Ульдена: давать юному господину уроки дикции. Сводились уроки к тому, что юноша торчал на репетициях и не сводил глаз с артистов. Но хорошо и то, что перестал походить на затравленного зверька и порой даже мог выговорить «да» или «нет».

А теперь, стало быть, в веселых компаниях появляется? Пусть в сторонке, пусть в уголке, но все-таки… это уже большой успех!

— Нет, — повторил Ульден наррабанцу, — молодой Волк не страдает немотой, он просто очень застенчив. Он…

Договорить лекарю не удалось: дверь отворилась, и на пороге возник щеголевато одетый грайанец, востроглазый, смазливый, с короткими холеными усиками. Встретился взглядом с хозяином, почтительно поклонился:

— Вроде и сделали дело, господин мой, и вроде не сделали…

Гости заинтересованно притихли. Впрочем, Зиннибран сообразил, что они ведут себя неучтиво.

— Мы можем подождать в другой комнате, — поспешил он предложить хозяину.

— Ни в коем случае! — замахал руками Верши-дэр. — У меня нет секретов от друзей! Стоит ли делать тайну из того, что я принимаю участие в судьбе некоей аршмирской простолюдинки?

Гости одобрительно зашумели.

— Хорошенькая? — блестя глазами, поинтересовалась Арчели. — Молоденькая?

— Не столь хорошенькая, как присутствующие здесь барышни, — галантно отозвался наррабанец. — Но я не имею привычки вмешиваться в жизнь некрасивых и старых женщин.

— Вот слова настоящего мужчины! — торжественно заявила Гиранни. Все дружно закивали.

— Так твоим людям удалось найти красавицу, Батувис? — добродушно спросил Верши-дэр.

Вошедший еще раз смиренно поклонился:

— Увы, ненадолго. Один из моих людей заметил, как она вошла в небольшую лавчонку. Вскоре она оттуда вышла, и мой человек потерял ее.

— Как это глупо, — поморщился Верши-дэр то ли от разочарования, то ли о боли в ноге. — А что за лавка? Может, ею владеет родственник или друг девушки?

— Вряд ли. Сквозь окно мой человек видел, как девушка продает свои украшения.

— Украшения? Какие?

— Я… не знаю…

Только Ульден, сидевший на ковре возле ложа больного, увидел, как сильно сомкнулись пальцы Верши-дэра на резных завитушках изголовья.

— Она вынуждена была продать свои украшения? — мягко и грустно заговорил вельможа после короткого молчания. — Ах, бедная, бедная! Женщины с такой горечью прощаются с мелочами, украшающими их простую жизнь! Надеюсь, твой человек догадался выкупить украшения? Их надо вернуть хозяйке.

— Ему не это было приказано, господин мой, — виновато откликнулся грайанец. — Ему было велено найти женщину…

— Ну, а теперь ему велено выкупить побрякушки! — Сквозь мягкие нотки в голосе наррабанца пробился и лязгнул металл. Но тут же Верши-дэр взял себя в руки. — Кстати, для меня это отличный повод с нею познакомиться. Наверняка девушка будет рада получить назад свои милые безделушки… Ступай — и поспеши!

Ларш возвращался в Дом Стражи, весьма гордый собою. Медведя усмирил, буйного пьянчугу приструнил, ребенка спас, никого не убил… ну, чем он вам не стражник? Чем, а?

Но вскоре понял — чем…

Потому что заблудился.

Вроде бы и направление верно держал, и море виднелось за крышами и заборами именно по правую руку, как ему, морю, и полагалось виднеться. Но город, вместо того чтобы постелить под ноги новоиспеченному стражнику неширокую улочку, ведущую к Кривой лестнице, вдруг рассыпался в крошево из тупичков, закоулков, заборов, крутых корявых ступеней, которые вроде бы должны куда-то выводить заплутавшего человека, а вот не выводят…

Можно было спросить одного из редких прохожих, но Ларша обуяла гордыня: как же, аршмирский «краб» будет узнавать дорогу, словно какой-нибудь Сын Клана, не привыкший бродить по бедняцким слободкам и безнадежно сбившийся с пути…