Ольга Голотвина - Два талисмана

— А на то у них десятник есть, — сверкнул белыми зубами Даххи. — Хорошо, что я не командир! Все затрещины — мимо…

— А почему не найти того, кто поджег? — удивился Ларш. — Ну, посмотреть, не осталось ли чьих следов возле пожарища… или… ну, разузнать, где были ночью Заркуд и тот приказчик…

Юноша запнулся, увидев, как глядят на него все четверо стражников.

— Оно тебе надо? — негромко и хрипло спросил Говорун. Это были первые слова, которые услышал от него Ларш.

— А ты сбегай на тот склад, — хохотнул Алки, — понюхай золу — может, след возьмешь…

— Да ладно вам, парни, — добродушно вмешался Гижер. — Все мы с этого начинали. И я когда-то думал, что переловлю всех аршмирских злодеев. Потом уже сообразил: а ведь я не знаю, как их ловить!

— Ты сунешься к меховщику, — подхватил наррабанец, — а его родня клятвенно покажет, что он весь вечер сидел дома и изо всех сил любил родной город Аршмир. А бывший приказчик… ну, оттащи его в пыточную. Он возьмет на себя вину, под пыткой чего ж не взять! Ты видел, парень, что на дознании палач над людьми делает?.. Я помню, вот так же подвел под пытку одного… по подозрению в краже. Тот недолго запирался, всё признал, в рудник пошел. А мне потом на улице женщина плюнула в лицо. — Даххи потер щеку. — Кричала, что я зверь и упек в рудник невиновного. И что теперь у нее нет мужа, а ребенок, что еще не родился, вырастет Отребьем. В голос молила богов, чтоб те убили дитя у нее в животе — а вину за ту детскую смерть чтоб на меня повесили, на изверга заморского…

— А ты бы, Даххи, ее в «холодную» за бесчинство на улице, — с неожиданной злостью сказал весельчак Алки. — Другая потом подумала бы, плюнуть ли…

— А я так и сделал, — ровно отозвался Даххи.

Ларш поставил кружку на стол и негромко спросил:

— И что же, ничего нельзя?..

— Ты про всякую сволочь? — уточнил «лавочник» Гижер. — Отчего же нельзя… Кого на месте прижал, тот и твой. Поймал ворюгу на «сотах» — волоки в «холодную». Застал убийцу над трупом — честь тебе и хвала. Насильник девицу завалил — стаскивай гада с нее и веди куда положено…

— Только не промахнись, — перебил приятеля развеселившийся Алки, — а то вдруг у них все по согласию! Мне этак чуть глаза, помню, не выцарапали.

— И жены тоже, — кивнул Гижер. — Лупит муженек свою законную, та на всю улицу вопит, что ее убивают. А попробуй зайти в дом! Враз помирятся и на тебя орать начнут: мол, «крабам» бы только порядочных людей хватать…

Ларш заскучал, хоть и не подал виду. Новая игра начала терять привлекательность.

— А кого на месте не сцапали, — продолжал Алки, — тот гуляет да над нами посмеивается. Вот какое поганое дело вышло нынче ночью в лавке Урифера… а как выяснить, какая мразь там похозяйничала?

— В лавке Урифера? — подал голос Говорун.

— А, ты не знаешь? Этой ночью убили лавочника с Галечной улицы. Да не просто убили, а замучили. И в лавке все перерыто.

— Пытали? — подался вперед наррабанец. — Вызнавали, где свои богатства прячет?

— Какие там богатства! Лавчонка маленькая, товар не из ценных: всякие мелочи для хозяек да горсть грошовых побрякушек.

— Не скажи, — хмыкнул Даххи. — Иногда такая торговля — для отвода глаз, а хозяин чем-то другим промышляет.

— Нет, — с внезапной горячностью сказал помрачневший Гижер. — Я мальчишкой в лавке Урифера прислуживал. Жмот, как они все, но со всякой дрянью не вязался… Там седьмой десяток должен разбираться, на Галечной улице, да? Ну, пошли Безымянные им удачу — того гада изловить!

— Так я и говорю: как его изловишь?.. — вернулся к прежней теме Алки.

Но тут хлопнула дверь.

Все радостно вскинули кружки навстречу вошедшему Аштверу. Но улыбки разом исчезли с лиц стражников, когда на их дружное приветствие ответил тяжелый взгляд.

— Хорош пиво лакать, парни. Сейчас будем драться. И крепко.

— Свободный же день… — вздохнул Алки безнадежно и очень тихо. Но командир услышал.

— Передохнём, когда передохнем. Мне только что нащебетали: в Змеином ущелье у Ирслата есть нора… Гижер, слыхал про Змеиное ущелье?

— Слыхал и бывал, проведу.

— Вот и славно, а то я там сроду не был… Эта бернидийская падаль держит там людей для продажи за море. Свободных, аршмирцев. Сегодня «Вредина» должна прийти за живым грузом. Может, уже подходит.

Десятник не успел закончить свой рассказ, а все уже встали со скамьи. Лица жесткие, недобрые — видно, давние у них счеты с неведомым Ларшу Ирслатом.

Юноша был рад и горд: сейчас он вместе с этими решительными парнями отправится кого-то спасать!

А вот Алки выглядел растерянным:

— Эх, а я-то — без меча! Хотел, дурак, родителей навестить, а мать не любит, когда я с оружием…

— Ларш, отдай свой меч Алки, — распорядился десятник. — А сам беги на таможню. Скажи, чтоб таможенники прислали береговую охрану нам на подмогу. Контрабандисты — это их добыча, так пусть не сидят, как сычи по дуплам, а изволят поработать.

Ларш растерянно глянул на Аштвера. Такого он не ожидал. Сейчас потомок Первого Спрута чувствовал себя мальчишкой, которого старшие ребята не берут в игру.

Наверное, он стал бы проситься, чтобы стражники взяли его с собой. От этого унижения его спас наррабанец Даххи:

— Командир, пошли за подмогой трактирщика, нас и так мало. А оружие… — Он обернулся к владельцу «Двух яблонь», слушавшему их разговор. — Метвис, на время верни арбалет, что я тебе в заклад отдал.

— Ты с моих парней заклады берешь?! — гневно изумился командир.

— Не за выпивку, — поспешил наррабанец заступиться за испуганного хозяина. — Я у него взял деньжат в долг. И арбалет мой, не казенный.

Аштвер нетерпеливым взмахом руки отмел объяснения.

— Только арбалет? Или и стрелы при нем?.. — спросил он Метвиса. — О, вот и отлично. Волоки сюда арбалет и стрелы, дашь на время Алки, он потом тебе вернет. А сам — бегом на таможню. Слугу не посылай, он у тебя дурень. Сам беги, с тебя после и спрошу. Скажешь: Аштвер и его парни в Змеином ущелье поджидают «Вредину». Нужна подмога, да поскорее!

Бывшая тетушкина хозяйка, госпожа Прешрина, сдержала слово, взяла на себя все хлопоты с погребальным костром. Наверняка торговалась, старалась выгадать на мелочах (не зря же сейчас бормочет про дороговизну, про неуступчивость жрецов и торговцев). Но Авита не стала проверять ее расчеты. Ну, выгадала женщина что-то из денег, заплаченных вперед за аренду дома, — так пусть оно ей пойдет за труды…

В погребальном ущелье меж скал уже горело несколько костров, возле каждого стояли люди с тяжелыми взглядами. Авита украдкой посматривала на молодую женщину, почти девочку, с опухшим от слез лицом. Женщина, оцепенев, глядела в огонь, а двое пожилых мужчин, стоя рядом, следили за ней с тревогой. Видимо, опасались, что бедняжка кинется в пламя.