Валентин Бабакин - За тенью дракона

Зерон бросился в гущу схватки. В прямое столкновение с врагами он не вступал, ловко и хладнокровно изворачивался от ударов, пытаясь при этом полоснуть клинком по рукам и ногам противников, и нападал на них со спины. Так ему удалось ранить нескольких харсов.

- Зерон! - послышался крик матери. Она тоже была здесь и билась с харсами узким мечом.

- Зерон! Убирайся отсюда!

- Сама уходи! Женщинам не место в бою! - крикнул Зерон, успевая уклониться от удара вражеского топора.

Ополченцам удалось отразить атаку. Но этот бой стоил им трети воинов. Харсы отошли от стены. Темнота скрывала врагов, и невозможно было определить их число, но судя по отдаленному гулу и лязгу оружия, к стенам Монтигура подошла не одна тысяча.

Вскоре в темноте вспыхнули множественные огни. Послышался скрип колес. Харсы катили к деревянной стене десятки телег с горящим хворостом. Редкие выстрелы наугад из луков по врагам не могли остановить эту огненную атаку. Телеги ударились о стену, и огонь с них перекинулся на бревна. Стена загорелась, и ополченцам ничего не оставалось иного, как спуститься с нее на городские улицы.

Мауронги мрачно смотрели на огонь. Пройдет время и он поглотит стену, превратив дерево в уголья, после чего в город хлынут тысячи харсов.

- Уходи отсюда! - гневно произнесла Агни.

Зерон молча мотнул головой.

Огонь взрывал темноту. Где-то там за ним затаились враги, терпеливо ожидая своего часа.

- Госпожа, вам вместе с сыном надо уходить через потайной ход в западной стене, - посоветовал один из воинов. - Еще есть время.

Агни и Зерон сделали вид, что не слышат его.

Огонь пожирал дерево вместе с трупами ополченцев и врагов, испуская душный тяжелый дым. Вскоре часть стены рухнула, и к небу взметнулись вихри искр. Огонь, изглодав бревна, заметно сник, но груды раскаленных углей еще защищали город.

Время неумолимо отсчитывало мгновения.

- Аррах!!! - послышался дикий вопль, выталкивая из темноты нетерпеливые толпы врагов. Харсы накатились волной, с разбегу сигая через обжигающий жар, и ринулись на поредевшие ряды ополченцев, сминая их.

Круговорот боя занес Зерона и Агни во двор одного из домов. Огромный длиннорукий харс кинулся на Зерона, пытаясь схватить его за волосы. На левой растопыренной ладони харса не хватало мизинца. Зерон увернулся и полоснул клинком снизу вверх по руке нападавшего. Тот зарычал яростно, взмахивая мечом. Агни с кинжалом в руке кинулась на другого вражеского воина и была отброшена ударом ноги в живот. Зерон ринулся на помощь к матери, запутался в наброшенной на него сети и свалился на землю.

Четырехпалый взметнул над ним меч.

- Стой! - громкий окрик заставил харса опустить руку с оружием.

- Не уничтожай товар!

- Щенок, - прохрипел четырехпалый и пнул Зерона в бок.

Второй харс крепко держал Агни, выкрутив ей руки за спину.

- Будешь иметь эту сучку? - спросил он четырехпалого. Тот слизнул кровь с раненой руки, оскалил рот и молча мотнул головой.

- Тогда прирежь эту тварь!

Четырехпалый приблизился к Агни, и утробно рыча пронзил ей грудь мечом. Зерон отчаянно закричал, заметавшись в сети. Его закинули поперек крупа лошади. Он пытался укусить руки врагов, на миг увидел мать, истекающую кровью, затем пред глазами замелькали горящие дома и мертвые тела в красном свете огня.

Дни и ночи долгой дороги слились для него в одни серые сумерки.

- Я отомщу, - процедил сквозь зубы Зерон, отошел от оконца и лег на солому. Он был очень голоден до боли в животе, и ему хотелось пить. Но постепенно многодневная усталость взяла свое, сомкнула ему веки и опрокинула в сон.

Глава 7

ПЕРВАЯ КРОВЬ

Империя мауронгов. Столица империи Варанга. Имперская тюрьма. Пять тысяч триста семнадцать путей Небесного огня от начала Хаккадора. Четырнадцатая ночь десятой луны.

В тесную тюремную камеру дневной свет едва проникал через маленькое зарешеченное оконце, размером с крепостную бойницу. Уже вскоре после своего заточения Тайлуг потерял ощущение потока времени. Он не помнил сколь дней и ночей прошло с того мига, как створы решетки сомкнулись за его спиной. Впрочем, его это и не интересовало. Движимый неудержимым желанием мести, Тайлуг был полон решимости во что бы то ни стало выбраться из застенков и убить подонка Адаульфа, причем убить медленно, так, чтобы этот негодяй пожалел, что родился. Тайлуг не желал умирать раньше, чем Адаульф, но желание это было за пределами возможного. Стены и решетки имперской тюрьмы отличались своей крепостью. Мало того, стражники приковали левую руку Тайлуга цепью к железной скобе, прочно заделанной в каменную стеновую кладку.

Безропотно и бездеятельно ждать казни Тайлуг не намеревался и вскоре по возвращению в тюремную камеру после суда попробовал скобу на прочность, несколько раз крепко дернув цепь. Скоба даже не дрогнула. Она, судя по всему, глубоко сидела меж массивных камней стены, а кладка самой стены была выполнена со знанием дела на прочном известковом растворе, замешанном на каких-то тайных суспензиях, известных только мастерам-каменщикам.

Но вода камень точит. А в распоряжении Тайлуга была не вода, но кое-что получше. Это были стальные набойки на каблуках его сапог, выполненные по форме полумесяца. Перед заточением стражники сняли с Тайлуга боевые доспехи, а также изъяли все металлические предметы, включая пуговицы на кожаной куртке и нагрудный чеканный амулет кронгетальпа, изображающий оскаленную волчью морду. Даже перстень - подарок Агни содрали с мизинца. Но стражники упустили из виду набойки. Недолго думая, Тайлуг отодрал зубами одну из них, крепко зажал пальцами правой руки и приступил к работе. Он намеревался выкрошить известковый шов по периметру камня, после чего вытащить его из стены вместе со скобой, а далее дождаться прихода тюремщика, приносившего ему ежедневно кислую баланду в деревянной миске. Тюремщик гадко насмехался над Тайлугом, обзывая его изменником и предателем, достойным смерти вшивой собаки, но, не забывая при этом держаться от него на безопасном расстоянии.

- Скоро подохнешь, - всякий раз ухмылялся тюремщик, скалясь злобной ухмылкой.- Подохнешь и будешь болтаться на виду у толпы на веревке, а потом вороны выклюют тебе глаза. Поделом тебе гадкий ворюга и предатель. Твоего сынка рано или поздно тоже найдут и удавят, как шакала.

В багровом свете факела его физиономия была схожа с мордой крысы, выглядывающей из щели. Имя тюремщика было под стать его мерзкому облику. Тюремщика звали Харь.

Своими словами тюремщик заслужил смерти, и Тайлуг намеревался прикончить его без сожаления, а затем выбраться за решетку в коридор. Далее он убьет каждого, кто встанет на его пути к свободе.