Марик Лернер - Юность воина

Дни стали заметно длиннее, да и ночи совсем не теплыми. Вчера лег иней, и достаточно близко уже зима. Лес стал угрюм. Он начинался почти за воротами Кнаута, но на тамошней опушке постоянно сновали люди, мелькали дети, и зверье не очень стремилось находиться рядом. Давно всех распугали.

Только иногда слышалось хорканье вездесущей белки. Она готовит запасы шишек и орехов в дуплах деревьев. Иногда и под корнями. В этом году, судя по ее поведению, урожай оказался хорошим. В голодное время белки начинают переселяться. Кочующие идут целым отрядом, перелетая с деревьев на деревья, и даже спускаются на землю. У них одна мысль — вперед. Пережить зиму на старом месте не удастся. Они и реки переплывают широкие, и через поля скачут в поисках пристанища.

Нынешние не любят зря шататься. Сидят себе чуть не на самом виду и смотрят с любопытством. Видать, совсем молодые и почти непуганые. Интересно им, а опасности вроде нет. Хотя стоит шевельнуться в сторону одной, как вздрогнет и вмиг унесется по дереву в неизвестном направлении, прячась от глаз. От промысловой собаки не скроешься, проследит. А там и охотник подоспеет. Вот только не время. Еще и шкурка линялая, да и не за этим делом охотник в чащу направляется.

Часа два с лишним ехали они по тропе. Не сказать что люди здесь ходят толпами, но иногда посещают. Сбиться с правильного и неопытному человеку практически невозможно. Они спустились в балку, пересекли небольшой ручей вброд. Разливается достаточно широко, но неглубок. Возможно, во время дождей или при таянии снега он достаточно глубок и полноводен, но теперь слегка спал.

В очередной раз сбоку мелькнул Возмездие, однако сейчас он не унесся, довольный полученным разрешением проверить путь впереди, а предупреждающе кашлянул. Ему очень не нравилась конечная цель. Вразумительно объяснить причину не смог. Похоже, и сам не слишком понимал. Там опасно, выдал для Блора. Скорее, неприятно, поймал парень ускользающую картинку. Нападения не будет.

— Все нормально, — без особой радости сказал Николас. — Сюда и едем.

Еще через пару минут открылась и изба. Вернее, нормально рассмотреть ничего нельзя. Вся заимка обнесена сплошным бревенчатым частоколом такого размера, что и Кнауту впору позавидовать. Не дубки, а могучие бревна пошли на ограду.

Тут с прыжка наверх не заберешься. Ко всему поверху дерево заострено, да еще дополнительно оковано железом. Самому богатому лорду такое может показаться излишеством. И цвет какой-то странный. Не ржавчина, а будто черным намазано.

Ворота есть, но они давненько не открывались. По поросшей травой земле заметно. Достаточно и узкой калитки для входа. Человек или лошадь пройдет, а всаднику обязательно придется спешиться, коли не желает встретиться лбом с перекладиной.

Высокие колья вдоль тропки ко входу с черепами всевозможных зверей не особо впечатлили. И человеческие в самом конце ряда — тоже. Великое дело. И что там за высокой стеной — и не углядеть. Разве на дерево повыше взобраться, но это уж совсем для детишек, кичащихся перед приятелями храбростью. Нормальным приезжим проще постучать по дверям. Что Блор и проделал, повинуясь взгляду.

Пришлось подождать, затем калитка практически без звука открылась, и огромный мужчина низко поклонился. Тот еще тип. Голова величиной с полторы нормальных крепилась к мощному телу практически без шеи. Мускулы даже у не напрягшегося вздулись не хуже обожравшихся змей. Такой запросто бревно из ограды поломает без особых усилий, голыми руками. А курносое лицо — как у ребенка.

В Шейбе такие не встречались, но видеть приходилось и раньше. В Храмах любили сотворить нечто такое с рабами. Со свободными людьми эксперименты ставить не станешь, а вот на безответных всегда с удовольствием. Сделать без разрешения жрецов — и вовсе прямая дорога на костер. Магия вещь опасная, и измываться даже над подневольными не разрешено.

Неизвестно, знал ли он в лицо Николаса и Жаклин, но надо думать, богатая одежда и породистые кони должны произвести правильное впечатление. На свой счет Блор не особо обольщался. Конечно, куртка, отороченная мехом, как и шапка из волчьего меха, достаточно говорили о его ранге, но он-то прекрасно знал, что «сердак» велик, и это заметно.

С чужого плеча вещи. От бывшего лорда достались. Хорошие, качественные, но не по размеру. Не успел поправить и ушить в связи с отъездом. Как вылез с утра, распрощавшись с Шарлоттой, так его и пристегнули к поездке, будто других нет. Ничего не поделаешь, в иных отношениях надо соответствовать. Вид обязан иметь внушительный при сопровождении госпожи.

При виде двора он невольно присвистнул. От такого дома он бы не отказался. Не просто пятистенок, а «пять коней». Понятно, никаких лошадей внутри не держали. Или когда-то так и делали, потому и название сохранилось. Отдельные клети, каждая из которых имеет свою кровлю. Пять четырехстенных срубов со связью между ними, выполненные как единое целое.

Ставили их в разное время, и поэтому крыша на каждом своя, даром что все клети одинакового размера. Из-под скатов крыш на большую длину выступают огромные желоба-водостоки. А сами бревна стали уже черными от времени. Давненько все это построили.

У входа в сени их уже поджидала парочка столь же могутных, как и привратник, стриженных под горшок мужиков. Этим и меча особо не требуется. Обычной дубиной пришибут самого большого героя. А попутно и дружину его, если посмеют лезть. Почему-то было стойкое ощущение, что эти люди не одиноки. Где-то поблизости обретается еще несколько похожих, и горести заявившемуся без разрешения или не желающему покинуть дом обеспечены в серьезном объеме.

Один с поклоном забрал лошадей и повел их в сторону конюшни. Второй, на вид много старше, с кучей морщин на лице и очень внимательными бледно-голубыми глазами, так и остался снаружи. Они прошли в холодные сени, и стоящая там совсем молодая босоногая девчонка в одной длинной рубашке распахнула дверь.

— Здравы будьте, гости дорогие, — сказала звучным голосом сидящая за столом женщина с седыми волосами. Лицо у нее тем не менее смотрелось молодо. Никаких заметных признаков старости. С виду лет тридцать. Многие в этом возрасте выглядят много хуже, а у нее и фигура на глаз приятная. Не расплылась и не усохла. Только взгляд уперся чуть выше голов, и зрачков не видно. Все затянуто белым туманом. Блор с изумлением понял — слепая.

Очередной жест госпожи Жаклин — и парень выступил вперед, держа в протянутых руках тщательно спеленатый тюк. Он вознамерился положить его на стол перед женщиной, но две девицы, до тех пор неподвижно застывшие за ее спиной, дружно шагнули вперед и забрали подношение. Что там, он не спрашивал, да и особо не интересовался. Не его дело. Вручил и убрался за спину усевшейся госпожи. Все одно стул для посетителя один. Им располагаться не предлагали.