Вадим Крабов - Рус. Защитник и Освободитель

«Совсем себя не щадит господин Рус, — думала она, — это всё пришлые Боги, их Сила, будь она проклята. Простите, Предки, старуху за ворчание…», — она не признавала «общегеянских» богов, но ругала все же «Силу», а не их самих. На всякий случай.

Рус спал беспокойно. Снились кошмар за кошмаром. То Гелиния превращалась в мумию-Озгула, то неизвестный бог (предположительно Эледриас) принимал облик его старого «шефа» Игнатия, главу фирмы и охранного предприятия при ней. Он все спрашивал и переспрашивал: «Пил вчера?! Смотри, ответишь!», — дико хохотал, перетекая в Боргула, а потом вдруг становясь Флориной. Причем не молодой красавицей, а мертвой старухой. Она тянула к нему скрюченные пальцы с когтями не меньше, чем у бергата Ярого и зловеще шипела. Жуть! Проснулся, слава богу, от более-менее сносного сновидения: голая Сирилгин, стоя на коленях, вымаливала у него прощения. Простил или нет — вылетело из головы, но злость к ней во сне испытывал.

Солнце нещадно прожигало веки. «Вторая дневная четверть… давно пора вставать…», — Рус нехотя открыл глаза. Стоял конец месяца Геи, середина долгого южного лета.

«Откуда вспышка? — размышлял Рус за обедом-завтраком. Асмальгин, ставшая говорливой, в красках описала ему ночное событие. Словно сама видела, а не со слов Гульбека рассказывала. — Имя Бога назвал, его Сила и полыхнула, больше нечему. Или наоборот. Вспыхнуло, и я узнал Имя. Без разницы, главное, я ощущаю Силу пятен… вот именно — чувствую, причем не очень сильно, и всё. Не вижу и не управляю. А с другой стороны это хорошо — чужая она мне стала… по крайней мере вне пятна, — притормозил он себя. — Рождайся ты, Эледриас, быстрее, терпения мало…».

Мысли о «страдающей» Гелинии давил на корню. Сегодня вечером заслушает отчет Андрея и… по обстоятельствам. Жажда мести за наглое ограбление само собой отошла на второй план. Но далеко не забылась…

«Звонок» Адыгея застал его отдыхающим после сытного обеда во внутреннем дворике дома, в тени увитой виноградом беседки. Растянулся на широкой каменной лавке и принял вызов. Слугам наказал не тревожить, но два привратника (один из них — вылеченный Духом Жизни Гульбек) ненавязчиво маячили на этой же стороне бассейна. Какая-никакая — защита. Рус решился «ответить». С «волком» рассусоливать не станет, «вернется» через несколько статеров.

— Быстро ты, Адыгей, не ждал я.

— Неудобно говорить, Рус? Тогда сам…

— Нет, все в порядке. Говори, но покороче.

— Ага. Значит так. Вчера встретил знакомого «волка». Сюда много из прибрежных районов перебралось. Человек он правильный, представился местному «князю» — честь по чести. Выпили мы с ним, разговорились. Я и вопроса не успел задать, а он уже на меня вывалил: знаешь, мол, хоть что-то про «Закатный ветерок»? Я, конечно, ни дарка не ведаю. Он… короче, все «серьезные люди» землю роют, чтобы принести Гафуру головы наглецов. На него Следящие давят, словно масло хотят выжать. На всех навалились, с кем из «ночной братии» дела имеют. Так что это точно были «ветрянки» [30] Ветрянки — жаргонизм. Соответствует земным «гастролерам» или «залетным». . Как бы меня под это дело местным Следящим не сдали, — сказал вроде в шутку, но и с изрядной долей беспокойства.

— Не-е, Адыгей, ты уже после грабежа в город въехал. Записался как положено. Пойдет серьезный наезд — у тебя железное алиби.

— Так-то оно так, — согласился «волк», — но твоя вилла за городом, слышал?

— А какой дурак после дела сам в пасть Следящим полезет?

— Не скажи, хитрецы разные есть… но это я так, ворчу немного.

— Ты сейчас где?

— В своей комнатенке в трактире «Амфора Селены». В квартале гончаров.

— Молодец, Адыгей, богиня удачи на твоей стороне! Да, о Пухлом и маге своему коллеге намекал?

— Не пойму про удачу, Рус, но нет, не интересовался. Опасно с ним об этом. У служанок спрашивал — не видели.

— Значит так. В том квартале живет девица на выданье…

— Сирилгин.

— Умница, но не перебивай. Она наверняка там личность известная, потому что получает «попечение о выданье» и приданное за ней. Ты не поверишь, но оплачиваю её женихов — я. Сам не знал до вчерашнего утра. Действуй.

— Хм, — ухмыльнулся Адыгей, — а чего еще ты не знаешь, бывший «князь»? — подколка была в меру, не оскорбительной.

— Обзаведешься виллой с кучей слуг, женишься на княжне, тогда поймешь, «волк», — резко остудил его Рус. Следующей фразой «смягчился», — любовницей она моей была. Жена выгнала, но пожалела. Все, Адыгей, удачи!

— Удачи, Рус. Не переживай, разведу девицу. Один раз её развели…

— Это и выясни в первую очередь: из ревности она или по глупости.

— А есть разница? — удивился Адыгей.

— Для меня — есть. И для тебя тоже, я уверен.

— С чего это? — «волк» искренне недоумевал. Навела — отвечай. Вольно или нет — неважно.

— А с того, дорогой Адыгей, что у тебя есть Эльвирия и ты по жизни женщин не только не убивал, но и не насиловал. Я прав? — Рус серьезно посмотрел на «степного волка».

— Ну-у, — Адыгей смутился, но дальше ответил с вызовом, — никогда не считал доблестью насиловать, а тем более убивать баб.

— И я понял, — продолжил после короткого раздумья, — что ты, Каган, был умелым «князем», но не для «ночи» ты рожден. Правильно, что «обрубил».

— Ты тоже не «ночник» и не «степняк»…

— Я еще окончательно не решил, Рус, — ответил «волк» из чистого упрямства.

Бывший «ночной князь» в ответ многозначительно улыбнулся. На том и расстались.

«Странно, — подумал «пасынок Бога», — знания месхитопольского Кагана мне отлично помогают, я в них не путаюсь. Эмоции не тревожат. А та память, которую снимал после своей «божественности» усваивается гораздо хуже, а по идее все должно быть наоборот. Странно… ладно, потом разберусь», — Гелиния и рождение Бога пятен затмевали всё.

Андрей серьезно отнесся к утверждению Чика. Он и сам, пару раз заглядывая к Гелинии, замечал изменения в её поведении. Поселилась во дворце основателя и Первого Старейшины клана Стелющихся Камней и девчонку как подменили — буквально засветилась счастьем.

Когда точно это произошло, Андрей упустил. В первые же дни убедился в абсолютной безопасности района примыкающего к главным воротам. Побывал в её дворце и тоже ничего страшного не нашел. И всё, от изучения башни оторваться не смог.

Времени терять не стал и нацелился на главную, самую вкусную и опасную — Башню Советов Старейшин с «Оком всеведения». А всего их стояло двенадцать, разбросанных по большому городу, окруженному каменной стеной высотой локтей шестьдесят, с внешней стороны гладкой и скользкой, словно ледяной, но не сверкающей на солнце.

Пожалуй, необходимо описать этот сказочный город. В меру своих скромных сил постараться передать словами то, о чем рассказать невозможно. Это надо видеть.