Мартин Гринберг - Дорога Короля

— Там будет дорога… — тихо промолвила она.

Нас со всех сторон окружал густой лес; старые деревья теснили нас, словно сердились, что им тоже не удалось отыскать свой путь и вскарабкаться на эти голые вершины.

— Где, Джастин? — осторожно спросила я.

— Нужно подождать, пока сядет солнце.

Подходящая поляна нашлась там, где дорога, по которой мы ехали, резко сворачивала к западу и шла вдоль ручья. Кристабель и Даника отправились на охоту. Флер, проверив наши запасы, уронила на плащ слезу. Я занялась лошадьми. Джастин тоже отправилась в лес и вскоре вернулась с грибами и орехами, а заодно прихватила и несколько диких яблок. Положив свою добычу на землю, она взяла вторую щетку и принялась помогать мне чистить коней.

— Далеко еще нам отсюда? — спросила я.

Меня беспокоило то, что в этих диких краях будет весьма затруднительно пополнить запасы провизии и корма для лошадей; беспокоил меня и насморк Кристабель, который никак не хотел проходить, а также — правда, гораздо меньше — судьба этого несчастного арфиста. Джастин задумчиво вытаскивала из конской гривы репей. На ее гладком лбу пролегла морщинка.

— Нет, уже недалеко. Сразу за этими скалами, — медленно ответила она. — Вот только…

— Да?

— Нам нужно быть очень осторожными!

— Мы и так всегда осторожны. Кристабель может попасть стрелой в любую движущуюся цель. А Даника…

— Нет, я совсем не об этом… Просто за этими утесами наш мир предстает совсем в ином обличье. — Я озадаченно на нее посмотрела, но она лишь молча покачала головой, не сводя глаз с горных вершин. Она была одновременно и странно настороженной и словно впавшей в транс. — Причем иногда обличье это представляется вполне реальным, а иногда — нет…

— Зато королевский арфист вполне реален, — резко возразила я. — И мы тоже. Если я смогу постоянно об этом помнить, у нас все будет прекрасно.

Джастин, улыбаясь, коснулась моего плеча.

— Ты, наверное, права, Анна. Я думаю, именно твой трезвый, практический ум и поможет нам вернуться назад.

Увы, она ошиблась.

Солнце садилось за мрачные, точно сердитые на кого-то тучи; напоследок луч света, точно в подарок, высветил вдруг в сплошной каменной стене скал едва заметную белую тропу, которая, тонкой чертой рассекая лес, вела к подножию двух еще более высоких утесов. А последний луч солнца, чуть приоткрыв каменную стену и обозначив проход в ней, тут же померк, и мы оказались в темноте, тщетно вглядываясь в высившиеся перед нами утесы и пытаясь вспомнить, где же видели ту тропу.

— Силуэт горы похож на женский профиль, — фантазировала вслух Флер, — и тропа проходит как бы у нее по переносице…

— Нет, гораздо больше похоже на одноухую кошку, — возразила Кристабель.

— Тропа проходит вдоль западного склона самого высокого из этих утесов, — нетерпеливо прервала их Даника. — Нам просто следует до этого утеса доехать.

— Но очертания гор еще не раз переменятся, прежде чем мы туда доберемся, — сказала я. — Тропа выходит из леса вон там — где как будто лоб человека и надо лбом лес, словно волосы… Это самая высокая часть гор. Так что если мы пройдем по опушке до этого места…

— Только лоб как бы перевернут вверх тормашками! — шепотом возразила упрямая Даника.

Я только плечами пожала.

— Но ведь арфист нашел дорогу, верно? — сказала я. — Значит, это, наверное, было не так уж и трудно?

— А что, если, — предположила Флер, — это заколдованная тропа? И он ушел по ней в горы?

— Нет, он раздвигал каменные утесы, играя на арфе! — язвительно заявила Кристабель. — И если он такой умный, так может и назад дорогу найти. Даже из пасти дракона удрать. А раз так, нам всем можно преспокойно повернуть назад и отправляться по домам, а не спать на земле под деревьями.

— Ой, Кристабель, дорогая! — печально пропела Флер, и голос ее прозвучал, точно нежная флейта. — Присядь, пожалуйста, и я приготовлю тебе вкусный чай из трав с диким медом. После него ты сегодня будешь спать, точно на облаке!

Чай из трав пили мы все — с коньяком и медом, который отыскала Флер, но только Флер продолжала крепко спать и во время разразившейся ночью грозы. Едва забрезжила заря, мы, мокрые до нитки, потащились сквозь чащу, где на нас усердно капало с каждого листка, и вдруг деревья кончились, и дождь — тоже, а в небе неожиданно засияло яркое солнце, отлично освещавшее белую, точно старые кости, тропу, которая вела под некую каменную арку, странным образом напоминавшую женскую косу, уложенную в прическу.

Итак, перед нами были совершенно неведомые нам края.

Я не помню, где мы спали в самую первую ночь — видимо, там, где и свалились на землю от усталости. А утром мы увидели ту самую гору — обитель Черного Тремптора, драконий дворец из черных утесов, извилистых выступов, напоминавших колонны, и отвесных стен, вздымавшихся прямо к облакам.

Когда мы спускались по тропе к этому драконьему дворцу, одно из облаков плотным кольцом обвило гору и совершенно скрыло ее от глаз. Тропа, словно не желая иметь ничего общего с логовом дракона, на опушке леса вдруг резко свернула в сторону. Нам туда было совсем не нужно, так что пришлось пробираться сквозь чащу.

Лес на этой стороне гор был очень старым, а деревья такими высокими, что за их густыми зелеными кронами совсем не было видно неба. Не говоря уж о логове дракона. Но у меня очень развито чувство направления — я всегда чувствую, где восток, а где запад, — что и спасло нас от бессмысленных скитаний по лесу.

Вокруг царило полное безмолвие. Флер и Кристабель держали стрелы наготове, надеясь подстрелить какую-нибудь птицу или оленя, но ни четвероногих, ни двуногих, ни крылатых существ мы так за целый день и не увидели. Зато вокруг было полно пауков, которые казались такими же старыми, как сам этот лес, а их паутина имела такой сложный рисунок и была такой плотной и огромной, что казалась диковинными гобеленами, развешанными на ветвях среди деревьев.

— Здесь все так застыло, — выдохнула Флер, — словно только и ждет, когда заиграет музыка…

Кристабель посмотрела на нее затуманенным взором и чихнула. А ведь Флер была права: эта неподвижность и впрямь казалась волшебной, точно кто-то нарочно заставил застыть эти предметы.

Пока мы прислушивались к тишине, снова начался дождь. Мы стояли и слушали, как капли дождя мягко постукивают по листьям, соскальзывая нам на волосы и за шиворот.

Точно так же с невидимого неба медленно и неслышно соскользнула и ночь, застав нас врасплох: костер мы не разожгли, свежатинки на охоте не добыли, да еще и промокли до нитки. Мы молча двинулись дальше, пока еще могли различать тропу, но потом все же пришлось остановиться: мы уже с трудом угадывали в темноте лица друг друга.