Брендон Сандерсон - Страхи Стихии в Чёртовой Чаще

Стихия помчалась к дочери. Рэд схватил девочку и толкнул её прямо на приближавшийся Страх. От столкновения тот крутанулся вокруг себя и поплыл в другом направлении.

Лицо Анны, прошедшей сквозь Страх, начало увядать на подбородке и вокруг глаз.

Она упала в руки Стихии. Та обезумела от горя.

— Нет! Дитя моё, нет. Нет, нет…

Анна тяжело дышала. Губы и веки её съежились.

«Серебро. Мне нужно серебро. Её ещё можно спасти». Стихия приподняла голову дочери. Рэд бежал по дороге, размахивая кинжалом по сторонам, рассыпая искры. Вокруг него кишели Страхи, как вороны, слетающиеся на добычу. Очень скоро они прикончат его и будут искать новую плоть — не важно, чью.

Кровь на шее Анны ещё не высохла. Вскоре они придут за ней. Но и без того жизнь быстро покидала её тело.

Серебра на клинке не достаточно, чтобы спасти её. Стихии нужна пыль, чтобы исцелить горло дочери. Она достала немного из кармана.

Слишком мало. Она прекрасно это понимала. Но тренировки бабушки не пропали даром — она сумела успокоить разум, и всё в голове вдруг прояснилось.

Совсем недалеко пристанище, а там серебро.

— М… Мама.

Стихия подняла Анну на руки. Она слишком лёгкая, её плоть высыхает. Собрав последние силы, Стихия побежала через мост.

Руки сильно болели из-за этого трупа… Труп! Нет, она не могла его упустить!

Даже думать об этом было невыносимо. Страхи заберут его после Рэда. Никакого вознаграждения она не получит. Так, сейчас нужно думать о дочери.

Слёзы мерзли на её щеках от ветра. Анна дрожала, будто в предсмертных конвульсиях. Если она умрёт так, то превратится в Страх.

— Я тебя не потеряю! — воскликнула Стихия в пустоту. — Прошу! Я не потеряю тебя…

За спиной раздавались дикие крики Рэда. Вскоре стало тихо — у Страхов началось пиршество. А вокруг неё было множество багряных глаз.

Кровь в воздухе, кровь в глазах.

— Ненавижу тебя, — шептала Стихия, не останавливаясь. Каждый шаг причинял дьявольскую боль. Она старела.

— Ненавижу тебя! Что ты сделала со мной. Что ты сделала с нами.

Стихия не знала, к кому она обращает свои проклятья — к бабушке или Господу. Они нередко смешивались в её сознании. Неужели она не замечала этого раньше?

По лицу хлестали ветки. Что это, свет? Пристанище?

Впереди встала стена из сотен глаз, жаждущих крови. Обессиленная, она начала спотыкаться, и словно тяжелую вязанку дров несла Анну, которая закатив глаза, продолжала дрожать.

Стихия достала из кармана собранную щепотку пыли. Ей так хотелось посыпать ей Анну, хоть на время снять боль, но она точно знала, что это не поможет. Рыдая, она сделала из пыли круг вокруг себя и Анны. Что ещё делать?

Анна судорожно вздрогнула, с большим трудом сделала вздох и вцепилась матери в руку. Вокруг слетались десятки Страхов, учуявших кровь и плоть.

Стихия крепко прижала к себе дочь. Надо было забирать кинжал. Анну им не вылечить, но смогла хотя бы отгонять Страхов.

Без кинжала, вообще без всего, она была обречена. Бабушка оказалась права.

— Тише, родная, — шепотом запела Стихия, закрыв глаза. — Ночь настаёт…

Несколько Страхов ударились о её ненадёжное ограждение, разбрызгивая искры, и Стихия открыла глаза. Эти твари отпрянули, но приходили всё новые и новые. Их скорченные силуэты немного освещались глазами.

— Но ты не бойся… — слёзы мешали ей петь. — Солнце взойдёт.

Анна Уильям вдруг прогнулась в спине и стала неподвижной.

— Спи… спи дорогая… Слёзки утри. Тьма наступает, но солнце… солнце внутри…

Нельзя было позволять ей идти.

Но не будь её рядом, Честертон бы убежал, а Стихию убили бы Страхи. Анна и Себруки стали бы рабынями Богограда, или хуже того. Так что никаких возможностей не было.

Шах и мат, Стихия.

— Зачем ты послал нас сюда? — закричала она, вперив взгляд поверх багровых глаз. — Для чего?

Ответа не было. Его не было никогда.

Да, впереди, сквозь ветви деревьев, действительно маячил свет. До границы пристанища оставалось всего несколько метров. Значит, она умрёт в двух шагах от дома, прямо как бабушка.

Страхи прорвали защиту.

Стихия только моргнула, продолжая качать на руках дочь.

Эта ветка… прямо перед ней. Она такая странная. Длинная, тонкая и без листьев. Совсем не похожа на другие ветки. Больше напоминает…

Арбалетную стрелу! Ту самую, которую выстрелила Себруки. Стихия уставилась на сверкающий наконечник.

Серебро.

Стихия Вер-шинн ворвалась в пристанище через заднюю дверь, таща за собой обезвоженную дочь. Она едва доплелась до кухни и выронила стрелу из поражённой руки.

Кожа на ней стягивалась, а всё тело увядало. Когда вокруг столько Страхов, прорваться без потерь невозможно. Стрела позволила совершить последний отчаянный рывок.

Взгляд заволокло туманом. Из глаз лились слёзы, но, несмотря на них, она чувствовала в глазах такую сухость, будто целый час стояла на ветру. Веки не моргали, губы онемели.

Здесь есть… что? Что я ищу?

Пыль… Ведь так?

Она действовала неосознанно. На подоконнике стоит кувшин с серебром. На случай прорыва колец. Она отвернула крышку онемевшими пальцами. Их вид ужаснул её где-то глубоко внутри.

Умираю. Я умираю.

Зачерпнув кувшином с серебром воду из ведра, Стихия заковыляла к Анне, но, упав перед ней на колени, пролила на пол почти всю серебряную воду. На лицо дочери попало немного.

Прошу тебя, прошу.

Темнота.

— Мы здесь, чтобы быть сильными, — произнесла бабушка на краю скалы, смотря вниз на прибой. Пряди седых волос развивались на ветру, чем-то напоминая обрывчатые силуэты Страхов.

Она обернулась к Стихии. На её обветренном лице блестели капли воды.

— Нас послал Господь Поднебесный. Это входит в Замысел.

— Удивила! — прошипела она. — Ты в свой поднебесный Замысел что угодно впишешь. Хоть разрушение мира.

— Я не потерплю от тебя богохульства! — голос её хрустел, как щебень под ногами. Она направилась к Стихии. — Ругай Господа сколько угодно, это ничего не изменит. Уильям был глупцом и идиотом. Ты же совсем другая. Мы Первопроходцы. Мы должны уцелеть. Когда-нибудь мы одержим победу над Злом.

Она прошла мимо Стихии. Та ни разу не видела улыбки на устах бабушки со смерти её мужа. Улыбка — пустая трата сил. А любовь… Любовь была уделом тех, кто остался Дома. Тех, кто пал от Зла.

— Со мной дочь, — произнесла Стихия.

Бабушка остановилась.

— Уильям?

— Кто же ещё?

Бабушка не ответила и продолжила движение.

— Ну, где твоё осуждение? — спросила Стихия, сложив на груди руки.

— Довольно! — ответила бабушка. — Мы Первопроходцы. Раз этому суждено случиться, пусть так и будет. Меня больше волнует судьба пристанища и долги перед этими проклятыми бастионами.