Екатерина Журавлева - Говорящий состихиями

Я опять открыл глаза. Грег С`Нивелл, а это был именно он, сидел в той же позе. Получается, нас вынесло на берег, пока я был без сознания. Я уже достаточно пришел в себя, чтобы не только увидеть, что он не только свободен от веревок, но и заметить, что он избавился от золотых браслетов. Вон они валяются на камне. Значит, пока я был в отключке, он освободился, забрал у меня ключ и снял браслеты. Что ж, этого и следовало ожидать. Жаль, конечно, что ключ от них оказался именно у меня. Нет чтобы отдать его Ворту. Ладно, думать об этом сейчас бессмысленно. Намного интересней подумать о моем нынешнем положении.

Я опять попробовал пошевелиться, опять у меня не получилось, но теперь я понял причину этому. Осторожно покрутив головой, чтобы не привлечь внимания Темного, я осмотрелся. Ответ был прост и удручающ одновременно. Я был связан по рукам и ногам. А правильней сказать, накрепко прикручен к толстому бревну, которое каким-то ветром занесло на этот каменистый берег. Органы чувств постепенно приходили в норму, и я понял, что зубами накрепко сжимаю толстую шершавую деревяшку, больно раздирающую углы рта. Попробовал вытолкнуть языком кляп, естественно, не вышло.

Значит мы все-таки поменялись местами. И теперь я его пленник. Ндаа, положеньице! Я связан и с кляпом во рту, валяюсь тьма знает где, в компании злейшего врага. Рук и ног я почти не чувствовал, они занемели, то ли от тугих веревок, то ли от долгого лежания. Локти у меня были заведены назад, лодыжки и колени прикручены к стволу. Палка во рту тоже не добавляла оптимизма и любви к ближнему.

Кстати, на счет ближнего. Зачем он меня привязал к бревну? Зачем вставил кляп? Как он умудрился обмотать веревку вокруг бревна? Да и откуда у него веревка? Вопросов было больше, чем ответов. Ничего хорошего от того, что меня оставили в живых я не ждал. Полагаю он хочет отомстить за все неприятности, которые с ним приключились после попадания к нам в плен. Интересно как далеко он зайдет в своей мести, о которой он уже много раз говорил? Мне стало сильно не по себе.

В бесплодной попытке освободиться я попытался пошевелиться, но мне удалось только чуть-чуть приподнять голову, все остальное было недвижимо. Этого было достаточно, чтобы сидящий у костра человек обернулся. Увидев, что я очнулся, он поднялся и быстро подошел ко мне, настороженно глядя мне в глаза. С минуту он молча разглядывал меня, распростертого у его ног. Я тоже молчал по объективным причинам. Насмотревшись и, видимо, удовлетворившись увиденным, он широко улыбнулся.

– Вижу, что ты пришел в себя, Говорящий со Стихиями. Узнаешь меня?

Я не мог ему ответить, но по моему взгляду, он явно понял, что не только узнаю, но и желаю ему всяческих благ в виде скорой и мучительной смерти.

– Отлично! – просиял он. И присев рядом со мной на корточки, достал из-за голенища нож, потянулся к моему лицу. Я невольно зажмурился. На миг я решил, что он хочет выколоть мне глаза. Но он только перерезал веревку, удерживающую дурацкую палку у меня во рту. После этого осторожно убрал деревяшку, и я с наслаждением захлопнул челюсти. Во рту остался привкус прелого дерева, протухших грибов и ошметки коры.

– Так лучше? – насмешливо поинтересовался он, пока я отплевывался, пытаясь избавиться от щепок во рту, оставшихся от кляпа. – Как ты себя чувствуешь?

– Погано! – поразмыслив, честно ответил я, с трудом ворочая языком. Меня мучила жажда и весьма сильно мутило. Мысли путались и еще, чего греха таить, мне было немного не по себе. Но я все же нашел в себе силы спросить. – Что ты собираешься со мной делать?

Он усмехнулся.

– А что ты хотел, чтобы я сделал?

– Отпустил на все четыре стороны!

– Ага! – С`Нивелл наклонился ко мне. – Хорошо! Раз ты так хочешь, я сейчас тебя развяжу. Обещаешь не бросаться на меня?

– Это как получится! – еще немного поразмыслив, сообщил я. Что-то я плохо стал соображать. Чтобы родить простейшую фразу приходится напряженно собирать разбегающиеся мысли в кучу.

– Понятно, – весело осклабился он, кажется ничуть не расстроенный моим ответом.

Он быстро разрезал связывающие меня веревки. Я попытался подняться, но мне это не удалось. Руки-ноги совсем задеревенели, а позвоночник будто слился в единое целое с бревном и пустил корни. Я, как столетний старец-инвалид, заерзал на спине и свалился лицом на камни. Все болело так, будто меня несколько часов пинали ногами. При любой попытке пошевелиться все тело пронизывало острой болью и я невольно застонал.

С`Нивелл заботливо подхватил меня за плечи, аккуратно поднял и поставил на ноги. Я попытался сделать шаг, покачнулся и чуть не упал. Он успел удержать меня, перекинул мою руку себе через плечо и потащил к костру. Там он осторожно прислонил меня к дереву, а сам повернулся к костру, взял что-то завернутое в большой лист, развернул и протянул мне.

На почерневшем от золы толстом листе аппетитно исходили паром большие сочные куски запеченной рыбы. При виде еды рот мой мгновенно наполнился слюной, тошнота исчезла, и я вдруг понял, как дико голоден. Казалось, что я не ел много-много дней. У меня даже голова закружилась от запаха съестного. Я секунду помедлил пытаясь сообразить, стоит ли брать еду из его рук, но потом наплевав на все, схватил импровизированную тарелку и жадно стал поедать нежные, исходящие соком куски мяса, пропитанные ароматом неизвестных мне пряных трав.

С`Нивелл с довольным видом наблюдал за мной, развернул еще один лист и также протянул его мне. Казалось, его совсем не удивляет напавший на меня жор. В мгновение ока, проглотив всю рыбу с первого листа, я без промедления взялся за второй, потом за третий. Доев рыбу с четвертого, я понял, что почти наелся, поэтому, с сомнением посмотрев на пятый лист, все-таки от него отказался. С`Нивелл молча протянул мне деревянную чарку с водой, выдолбленную в виде лодки. Выпив воду, я с удивлением разглядывал предложенную емкость. Когда мы полетели в реку, ни у меня, ни тем более у него ничего подобного не было. На ней были видны свежие следы работы ножом.

– Люблю иногда мастерить что-то своими руками, – доверительно сообщил он мне, увидев мой интерес. – Да и надо было как-то развлекаться, пока ты изволил валяться в беспамятстве. Наелся?

Я ограничился кивком.

Он сидел с другой стороны костра и лениво ковырялся длинными пальцами в отвергнутой мной порции рыбы. Возле него на плоском, обточенном водой камне, блестели золотые браслеты и лежащий рядом маленький золотой ключик на тонкой цепочке. Я невольно потянулся к шее, где раньше висел ключик. Естественно, его там не обнаружил.

– Ага, – кивнул он, заметив мое движение. – Я позволил себе снять мерзкие побрякушки.

Он с удовольствие потер запястья и сморщился.