Павел Буркин - Последний Храм

Мелина оказалась права: едва скалы разошлись в стороны, открывая морской простор, качка усилилась. Зато парус наполнился влажным и горячим юго-восточным ветром и поволок «Куртизанку» вдоль побережья. Сагони откровенно скучал. Его опыт и знания позволяли управлять ходом линейного корабля с пятью мачтами и десятком парусов, идти галсами едва ли не против ветра. Для такого капитана управление крошечной яхтой было плевым делом. Да и ветер не создавал ни малейших проблем: ровно и мощно тянул в сторону Медара. Суденышко рассекало волны носом и обдавало немногочисленную команду солеными брызгами, не давая жаре разморить.

— Благодать, — хмыкнул Сагони, из-под ладони глядя вперед. — Будто увеселительная прогулка. А, Альв? Только дам маловато…

— Ничего, Марчелло, — шуткой на шуткуотозвался Альваро. Похоже, они были старыми друзьями — из тех, для кого не существует ни имен, но состояний. Если у тебя есть хоть один такой — можешь считать, благая богиня тебя наградила. — Сам знаешь, какие девчонки в Медаре водятся! Недаром именно там в языческие времена был храм богини Амриты… Правда, Мел?

Он подозрительно скосился на Мелину, но та и бровью не повела. Мелина могла бы немало рассказать о том Храме: и о богине-хранительнице Медара, и о вероломстве жрецов Единого. И о последней Дарящей Любовь Лалике, пожертвовавшей собой, чтобы спасти друзей и Мир от кошмара. Плечом к плечу с ней, кстати, сражалась одна из последних Верховных жриц Храма Исмины. Но что знают о медарской богине эти моряки? Помнится, Темеса и Медар были не в лучших отношених и в те времена…

— Может быть, — уклончиво ответила Мелина, задумчиво глядя в зеленоватую глубину за бортом. — Мы так мало знаем о тех временах… Да и грех, господа моряки, о них вспоминать. Разве вам этого не говорили?

— Кто бы говорил, — хмыкнул Альваро, но пояснять все-таки не решился. Конечно, тут, на яхте, только проверенные люди. Но кто знает, отец говорил, до конца нельзя доверять никому, и особенно родичам. В таких вопросах Чезаре не ошибается.

Яхта быстро пересекала огромную бухту. По правую руку остался берег, на котором, как бескрайнее серо-зеленое скопище кубиков-дамов с редкими вкраплениями зелени, раскинулась Темеса. Впервые Мелина видела огромный город сразу целиком — и, несмотря ни на что, столица захватчиков ее впечатлила. Наверное, даже Ствангару и Марлинне, величайшим городам прошлого, было далеко до нынешней Темесы. Неумолчно стучали топоры на судоверфях, дымили углем огромные литейные заводы, сновал пестрый разноязыкий люд на базарах, звенело золото в прохладных конторах банкиров… А потом эти суда бороздили моря от Земли Ночи до Аркота, эти пушки рушили стены Тариссии и Танджавура, а это золото опутывало весь мир незримой, но и несокрушимой цепью. Кто и что может противостоять этакой силище, Мелина не знала. Не знала и кто может подсказать, потому что иначе отдала бы ему все, что имела — вплоть до души и посмертия. Кто не хоронился ото всех в родном городе, не корчился на дыбе и не горел на костре — тому не понять, как может быть сладка месть.

Альваро делать было вообще нечего, и он задумчиво сидел на носу, свесив ноги за борт. Пока что их побега то ли не заметили, то ли не сообразили послать какую-нибудь быстроходную бригантину, какими издавна славилась Темеса. Наверное, отец сумел заговорить церковникам зубы, а может дал кому нужно в лапу. И то, и другое он умел великолепно. Хроршо бы удача продержалась до Медара. Когда «Святой Брегга» выйдет в море, ловить их станет бесполезно. Линейный корабль не то, чтобы самый быстроходный, но все, что быстрходнее, при удаче сможет потопить одним залпом. А все, что действительно опасно для «Брегги», или плещется совсем в других морях, или неспособно догнать детище «Империи Морозини». Ну, а в Нортере… Норты не дураки ссориться с основными поставщиками кораблей.

— Сир Морозини, — обратилась Мелина к Альваро. Назвать млашего в роду просто по фамилии, как обычно говорят о главе рода — нешуточно польстить. Однако Морозини даже не улыбнулся: похоже, он нешуточно тревожился об отце. — Когда мы будем в Медаре?

— До Медара пятьсот пятьдесят три с двумя третями темесские мили по прямой, госпожа Мелина, — произнес Альваро. — Наша яхта при таком ветре пройдет сто шестьдесят две мили в сутки. Если не заходить в порты, можно будет пройти это расстояние… — Альваро на миг задумался, но что ты за мореход и корабел, если не умеешь считать? — Через три с половиной дня будем на месте. Быстрее может прилететь только вестовой голубь, но я надеюсь, хотя бы день у нас в запасе есть. Если они даже арестовали отца, сразу он не скажет, куда мы отправимся, а сами, надеюсь, не догааются.

— А если не повезет?

— Ничего. В самом худшем случае будем на месте через неделю. Штилей в это время не бывает, а при встречном ветре потратим неделю — и только. Если не перехватят… А перехватить невозможно, тут ежедневно сотни судов проходят. Вряд ли они узнают класс посудины, а значит, досматривать придется все — от рыбачьих шаланд до линкоров. Теперь скажи, понравится ли это купцам, потихоньку торгующих рабами?

— Не думаю.

— И я о том же. Если церковники слишком достанут купчин и военных, их ведь могут и ограничить в правах. И они все знают не хуже нас. Так что пока мы в море, можно не беспокоиться. Вот в Медаре могут приготовить теплую встречу. Видишь ли, о спуске на воду линкора знают многие… многие из тех, кому знать бы не стоило. Могут сложить два и два и сообразить сами.

— А шторм? Редко, но ведь бывает!

— Согласен, бывает. Но какова вероятность? А на суше нас перехватят в любых городских воротах… Без надежного человека, знающего все входы и выходы…

— А мы будем заходить в порты?

— Зачем? Припасов на две недели, штормов в это время не бывает… Разве что на риф налетим, но надо просто держаться в открытом море — и все будет нормально.

— Дай-то Еди… Пеннобородый! — решительно произнес Альваро. Сагони удивленно вскинул глаза на молодого Морозини — но тут же широко улыбнулся. Альваро понял, что этот — не выдаст: правду говорят, в открытом море моряки дор сих пор тайно почитают своего древнего бога. Потому и не желает умирать поверье, что священник на борту — к крушению, и церковникам до сих пор приходится плавать только на своих кораблях. Да, только там, где на голову перестает давить пирамида государства, где есть только ты, корабль и море, и можно быть самим собой.

«Куртизанка» оказалась и правда выше всяких похвал. Суденышко легко повиновалось рулю, паруса исправно надувал ветер, изящный, круто изогнутый нос с тихим плеском рассекал волны. Иногда суденышко шло почти у самого берега, и тогда в зеленоватой толще воды виднелись обросшие водорослями и ракушками скалы. Когда на горизонте показывались селения и особенно города (на самом деле название «Семиградье» давно ушло в прошлое, между семью великими городами появилось множество городков помельче), Сагони приказывал править в открытое море или приставать в уединенных бухточках, затерянных в скалах, дожидаться ночи, а ночью осторожно проходить мимо светящихся огнями селений.