Павел Буркин - Последний Храм

Среди работников мелькает рослая фигура в дорогой литой кирасе, каске и с ружьем наперевес. Маргиад. На вверенной ему территории вот-вот будет нарушен регламент, да не просто нарушен, а случится убийство. Старый служака не думал об опасности. Есть ситуация, требующая вмешательства, значит, надо действовать по инструкции. За это и уважал старого служаку Чезаре Морозини.

— Стоять!

В отличие от священника, Маргиад рявкнул команду стальным, «офицерским» тоном. Бывший капитан темесской морской пехоты, он привык перекрикивать грохот канонады и шторма. Мушкетеры замерли, не зная, какую из противоречивых команд исполнять. Формально Маргиад имел даже больше права приказывать — ведь он до сих пор является командиром охраны.

Но Теано не собирался прощать обид, вдобавок узнал давнего недруга. Он сразу сообразил, что на Маргиада воздействовать бесполезно. Оставалось склонить на свою сторону священника. И сделать это быстро, потому что корабелы уже оправились от первого испуга. Не робких, ох не робких людей набрали к себе Морозини. Интересно, как сами-то они управлялись? Некоторые уже схватили камни, другие вооружились баграми и досками попрочнее. Наверное, можно бы с ними и договориться без стрельбы, распустить их по домам, но… Все равно ведь верфи будут закрыты, а большинству переезд и обустройство на новом месте не по карману. Значит, и незачем с ними нежничать. Наоборот, людей покойного Морозини надо сразу же поставить на место.

— Ну же, отче! Видите — это еретики и язычники в святом граде!

— Да, я теперь вижу, — залепетал священник. Сам прелат Клеомен довел до него волю Церкви: Теано — истинно верующие, а Морозини — враги. Вдобавок Теано обещали церковному начальству в Тельгаттее выгодный кредит. Оттуда пришел недвусмысленный приказ: что бы не делали на верфях Морозини их давние враги, хоть бы даже пожар устроили — Клеомен облязан их поддержать. Потому и сопровождать обычных, вроде бы, заводчиков, отправили секретаря самого примаса. — Конечно, ваши враги — враги Церкви!

— Слышали?! — крикнул Теано. — Огонь!

Резкий, яростный грохот залпа, вырвавшиеся из стволов огненные клинки, ослепительные в сгущающемся мраке. Опрокинутые мушкетным огнем, валятся на землю люди, в пыль брызжет кровь. Будто переломившись пополам, рухнул лицом в пыль кешерец Норден. Сполз, цепляясь непослушными пальцами за штабель деловой древесины, Маргиад — судя по всему, ему одновременно прострелили голову, грудь и живот.

Сагони почувствовал, как в груди словно натянулась и оборвалась какая-то струна. На его глазах убивали хорошо знакомых людей, многие из которых были друзьями или знакомыми, и не помешать этому было так же невозможно, как отказаться от моря и на все оставшиеся годы приковать себя к берегу с его мелочной суетой… Но что можно сделать с одним пистолем против взвода мушкетеров?

«А что может сделать моряк против шторма?» — зло подумал он, выцеливая спину Теано. Расстояние было нешуточным, не меньше двадцати копий. Для пистоля — предел. Да еще мишень мечется среди своих, то и дело сбивая прицел. А порой Теано закрывают спины в серых плащах. Проклятая церковная стража!

— Именем Церкви нашей! — расслышал Сагони голос монаха. — Склонитесь перед законной властью!

Отдаленное тявканье пистоля потонуло в хлестком грохоте мушкетных выстрелов. Попасть в голову с такого расстояния Сагони даже не пытался: целился по корпусу. Но в этот момент монашек как раз попытался спрятаться за спину Теано. Как раз вовремя, чтобы поймать предназначенную Теано пулю.

Отчаянный крик толстяка перекрыл даже шум возникшей схватки. А тело в сером церковном плаще грузно сползло с коня под ноги дерущимся.

— Попа уби-или!!! — заорал кто-то в толпе. Вопль потонул в грохоте мушкетных выстрелов. Некоторые шатнулись назад, но остальных это только подзадорило. Нет, не забыли медарцы давней резни, веков страха и унижений. Наверное, кто-то даже воспринял страшную весть с радостью.

Драка разрасталась, самые смелые, прячась за штабелями дерева, таки добрались до солдат и пустили в ход доски, камни и багры. Даже в ближнем бою солдаты были сильнее. Безжалостно работая штыками, алебардами и прикладами, они свалили первых нападающих — и толпа отхлынула, оставив на месте не меньше двадцати погибших. А вояки Теано уже выцеливали прячущихся за штабелями и мешками с гвоздями восставших. Будь у повстанцев оружие, церковным солдатам имело бы смысл прорываться к выходу, а вернуться с войсками. Но против безоружных годился и небольшой отряд. Похоже, Теано решил одним махом решить все проблемы: и уничтожить сторонников Морозини, и разрушить ненужные ему верфи, и обеспечить на будущее расположение отца Клеомена, раздавив гнездо бунта.

Сагони выстрелил еще раз и еще… Вроде бы кто-то повалился. Но в свалке внизу не определишь, от камней ли, брошенных рабочими, или от пуль. Тем более, что по солдатам наконец хлестнули первые ружейные залпы — похоже, некоторые бойцы старой стражи, добежав до места стрельбы, уже выбрали, на чьей они стороне. «Сейчас бы из пушечек шарахнуть, — помечтал Сагони. — Расстояние-то плевое, их бы просто расшвыряло, как котят». Но у пушки не нашлось ни пороха, ни ядер, и Сагони помчался к сходням.

Ага, его стрельба из пушечного порта не осталась незамеченной. Со стороны суши к трапу подбегали трое: два пикинера и мушкетер. Интересно, как они собрались ловить стрелка в нутре огромного корабля? Сагони быстро перезарядил оружие и метким выстрелом снял мушкетера. Пуля заставила его крутнуться волчком и упасть с помоста. Увы, пикинеры уже скрылись внутри корабля, в ближнем бою они даже опаснее стрелка — но на этот случай у Сагони есть пистоли. Он знает, как опасно очищать от врага внутренние помещения захваченного корабля — матросом он успел поучаствовать не в одном абордаже. А эти сухопутные крысы — нет. Вон как шли, думали, если противник один, а их трое, так и беспокоиться не о чем. Наглость надо наказывать. Перезарядив оружие, он двинулся на нижнюю, крытую палубу.

Первого врага он подкараулил, даже не видя — чуткое ухо безошибочно вычленило стук солдатских сапог по дощатому настилу. Выстрелил прямо через переборку, с удовлетворением услышав там, за тонкой доской, сдавленный крик.

— Ах ты тварь! — услышал Сагони рык второго пикинера — этот зашел в «его» каюту. С алебардой наперевес напарник убитого бросился в атаку. Сагони не дал ему шансов на победу. «Прости, сейчас не дуэль». Сагони разрядил пистоль в лицо пикинеру, практически в упор, так что язычок пламени из ствола чуть не подпалил бороду. Размозжив нижнюю челюсть, пуля прошла голову насквозь, выбросив из затылка комок обломков костей, мозга и крови. С лязгом упала на землю алебарда. Убедившись, что противник умер, Сагони взглянул в пробитую первой пулей дырку в переборке. Так, с этим тоже порядок, хотя понять, куда попал, невозможно. Пора выбираться и помочь соратникам на суше.