Павел Буркин - Последний Храм

— Попробуй. Если что, постараюсь подстраховать.

Лендгрейв был вовсе не уверен, что получится — но как ее отговорить, не знал. Да и смысл? Все равно без магии в цитадель не пробраться. А без удара изнутри попытки взять крепость станут бессмысленной бойней. Гердис права: выбора нет. У них у всех не осталось выбора еще до Памфилиона… Уже тогда, в Таваллене, Темесе и Эрхавене.

Волшебница замерла. Лендгрейв слышал в какой-то проповеди, как именно добывали Силу жрицы Великой Матери. Верилось с трудом, и все же, где-то в глубине души, даже хотелось, чтобы все оказалось правдой. Она — красавица, да и сам лейтенант последний раз был с женщиной еще до любви к Инессе Сэвэйз. Но на сей раз ничего подобного не потребовалось. Жрица долго смотрела в пустоту остановившимся взором, на первый взгляд казалось, что просто стояла с закрытыми глазами. Только воздух у ее головы едва ли не звенел от напряжения. Обострившимся чутьем на магию Лендгрейв почувствова чуждую, не враждебную, а именно чуждую его Дару Силу.

Наконец, колдунья открыла глаза и опустила руки.

— Там нет никого с Даром. Ни Орозия, ни Альваро.

— Ты уверена?

— Обладающие Даром, особенно прошедшие обучение, прекрасно чувствуются. Ты скоро научишься определять наличие магов и Систему их Дара.

— Хорошо, — согласился лейтенант. — Все, шагом марш! Гердис, веди.

Движение ускорилось. Теперь Гердис не тратила время на осмотр помещения. Она уверенно находила дорогу среди заполненных нечистотами тоннелей, выкрошенных временем лестниц, перекинутых над зловонными реками ржавых решеток и мостков. На удивление, все они достойно выдерживали вес солдат. Пушки бы, конечно, не прошли, но их Лендгрейв оставил Афандису. Наверху от них будет больше толку.

Очередной, скользкий от влаги мостик, перекинутый сквозь поток вязкой бурой гадости. Галерея, отчетливо забирающая наверх, дышать стало легче. Кое-кто сдернул самодельные, смоченные хмельным повязки, которыми замотали лица. Гердис говорила, Великая Мать сегодня защитит их от заразы, но рисковать все равно не стоило. Лендгрейв первым остановился перед некогда несокрушимой, но теперь проржавевшей от времени дверью.

— Сержант Грашенау, сюда! — скомандовал Лендгрейв. Как и подобает кешерцу, командир отделения был сполна наделен технической сметкой. Недаром их божественный покровитель до Обращения вроде бы числился покровителем мастеров и механиков. Сержанта Лендгрейв ценил, прежде всего, за умение из любого хлама соорудить подрывное устройство, и незаметно разместить его на пути врага. Помнится, в предгорьях пуладжи испытали его способности на собственной шкуре. Вот, например, у кишлака Обарах два года назад… Сейчас предстояло сделать нечто подобное.

— По вашему приказанию…

— Сможешь взорвать дверь?

Кешерец задумчиво хмурился, простукивал дверь, осматривал петли и заржавевшую замочную скважину.

— Взорвать — можно, но, во-первых, понадобится весь порох, а чем воевать будем? А во-вторых, шум будет на всю цитадель. Кто-нибудь может преждевременно услышать. Попробую-ка я по-другому, как мастер Нордхеймер учил…

— Это что же получается, Гердис, у нас тут маг на маге и магом погоняет? — изумился Лендгрейв, глядя, как кешерец глядит в заржавленную замочную скважину, делает какие-то загадочные пассы руками — будто массирует рыжий от ржавчины, шершавый влажный металл. Но самое удивительное — металл постепенно освобождался от ржавчины, бурые хлопья утончались, потом и вовсе исчезли. Даже дерево, прогнившее и разбухшее от постоянной сырости, приобрело более опрятный вид. То, что могли бы сделать несколько человек за неделю каторжного труда, на глазах Лендгрейва совершалось почти мгновенно. И как бы само собой.

Наконец, металл внутри двери клацнул. «Значит, замок не подвесной, да еще с той стороны, а встроенный, — подумал Лендгрейв. — Уже лучше, иначе осталось бы только взорвать». Миг спустя, впрочем, он решил, что и тогда кешерец сумел бы сладить с замком. Еще одно клацанье, и дверь с негромким скрипом (просевшая за века под собственным весом, она скребла по полу) отворилась, по одному бойцы стали проникать внутрь.

— Никого, — отрапортовал из-за двери Грашенау. — Ход ведет наверх.

— К камерам, — тихо пояснила Гердис. — И пыточным застенкам. Кого-то там допрашивают, по-моему, даже пытают. Наверняка какого-нибудь «отступника». Поспешим.

— А снаружи что? — задал вопрос Лендгрейв. Интересно, она что-нибудь может сказать о тех, кто наверху?

— Снаружи… Там бойня. Сагони не дождался вас, повел своих на штурм. В том числе остатки здешних «язычников». Штурм отбит, вся площадь в трупах. У этих потери просто смешные — трое погибших, десяток раненых.

— Они не могли нас дождаться?

— Они не знали, что мы пошли низом. Теперь знают. Я вижу, бывшие церковники уже там. Они начали обстрел, но у них нет ни малейшего шанса успеть: остальные два батальона прорвали заслон, оставленный Сагони, идут в тыл к осаждающих. Ведет их… Орозий ведет. И там же Альваро. Точно, он — система Лаэя, магию не использовал.

— Он что, предал?

— Скорее, просто в плену. Важнее другое: надо поспешить, у нас не больше часа. Ты придумал, как захватить цитадель?

— Конечно. Всю и не надо. Достаточно овладеть воротами и дождаться повстанцев. А чтобы у этих ребят были проблемы — взломаем двери камер и выпустим заключенных. Если одновременно начнет новый штурм Сагони — мы успеем! Примкнуть штыки, зарядить мушкеты! Тэлбот, пошлите людей проверить ход дальше.

Разведчики не заставили себя ждать: раздался удаляющийся стук шагов, и пикинеры растаяли во мраке. Где-то впереди раздался то ли вскрик, то ли короткий хрип — и воцарилась тишина. Потом Лендгрейв вновь услышал топот ног.

— Дорога свободна, — отрапортовал рослый пикинер, видимо, командир разведчиков. — Пост снят. Можно идти до самых камер.

— Сейчас снова пойдем, — перекрывая грохот канонады, произнес Брасид. Выглядел предводитель неважно: запекшаяся кровь на изодранном, местами прожженном плаще, волдыри и царапины на лице, рука наскоро перевязана, но вроде слушается. Однако решимости и готовности идти до конца, до последнего, искупающего все беды, удара штыком в глазах не убавилось. И хотя от отряда осталась хорошо, если половина, командир не собирался уходить со смертного поля. Прячась за грудой трупов, он целился в те бойницы, где видел вспышки пушечных выстрелов. Каждое выведенное из строя орудие — это пара сотен спасенных жизней. Жаль, пока не очень-то получалось. — Приготовиться. По моей команде поднимаемся и за ними. Пуль много осталось? А пороха? Патронташи бери, пороховницы у убитых.

Замирая от страха, каждый миг опасаясь смертоносного удара пули в спину, Дамитра осторожно поползла к воронке от мортирной бомбы. В неверном свете осветительных снарядов, время от времени выпускаемых пушками цитадели, тени от мертвых и пока еще живых дрожали и дробились. Наверняка с крепостной стены в месиве тел отдельных движений было не разглядеть. Но Дамитре казалось, что все взгляды защитников цитадели, все стволы их мушкетов были направлены на нее. Поминутно замирая и оглядываясь, девушка ползла к останкам сотоварищей.