Павел Буркин - Сила Мира

Следующим оказывается заваленный бумагами кабинет, в котором сидит дородный человек с удивительно добродушным для такой должности лицом. Атталика узнает его — близкий друг Эмерика, начальник тюрьмы. Когда-то он пришел на аудиенцию с Эмериком, и его сопровождал тот, кого до недавнего времени звали Мейнарт. Ребята, похоже, работали на двух хозяев…

— Кто ты? — пораженно спрашивает он, увидев на пороге женщину, замотанную в снятую с чужого плеча военную форму, в окровавленной руке блестит семивершковый нож. — Где моя охрана?

— Долго рассказывать, а тебе все равно не понять. Скажем так, их покарала Богиня-Мать. Давай ключи от всех камер. Наверняка они хранятся у тебя. Ну? Живо!

Клинок упирается в жирный подбородок. На дряблой коже проступает капелька крови. Толстяк суетится, открывая зздоровенный сейф.

— Вот. Тут — от камер, где сидят уголовники, тут — от камер солдат…

— А их-то за что?

— Не знаешь? Твой муженек приказал сдаваться. Темесцы их сюда загнали, велели нам сторожить, а сами как сквозь земмлю провалились. А там ведь их много, почти пять тысяч, — начинает он ныть. — Где я возьму столько еды, чтоб их всех накормить? Подвоза продовольствия неделю не было. Но где охранники?

— Твои охранники перепутали меня со шлюхой. За это они лишились жизни. А теперь, дорогой, посиди тут, — произносит она и захлопывает дверь. На всякий случай запирает ее на ключ.

Атталика не знает, где камеры с преступниками, а где — с солдатами. Но если их запер Эмерик… Они доставят куда больше проблем, чем бандиты. Она решительно сворачивает в сторону, указанную начальником тюрьмы.

…Камеры, отделенные от коридора толстенными железными решетками, расчитаны человек на пять-десять, но в каждой сидит, наверное, не меньше сорока. Красно-синяя форма тавалленских полков, прекрасно знакомая Атталике, показывает дочери Бонаров, что она у цели.

В передней камере ее замечают. Кто-то плюется, кто-то бранится. «Конечно, я же в форме тюремной стражи» — думает женщина.

— Я пришла вас освободить! — кричит она, чтобы ее не приняли за шпионку или палача. — Я — Атталика Бонар!

— Смотри-ка, Эсташ, это же жена Эмерика!

— Слушайте меня все! — звонко, чтобы услышали все, кричит женщина. — Эмерик предал меня так же, как вас. Он мне больше не муж, если его найду, придушу своими руками! В городе и на море идет бой — темесцы с помощью предательства Эмерика овладели городом, но мой отец, Элрик Бонар, привел флот, чтобы поддержать тавалленские полки…

— Здесь они, эти полки! — зло восклицаетл какой-то высокий офицер со шрамом на лбу. — Попались, как последние придурки!..

— Не все, — говорит женщина, отпирая камеры. Солдаты высыпают в коридор, в нем сразу же становится тесно. — Два полка, насколько мне известно, не сдались, сражаются. По крайней мере, тюрьму обстреливали из пушек. Надо их поддержать — я знаю, где лежит ваше оружие. И тогда…

— Ты знаешь, где оружие? — радостно кричит здоровяк со шрамом. Атталика дорого бы дала за то, чтобы узнать его звание, но в знаках различия офицеров разбиралась так же, как Эмерик в прядении. — Там нет охраны?

— Охрана разбежалась, как начался бой. За мной!

Прошло немало времени, пока солдаты разбирали оружие и осматривали здание тюрьмы. Старая охрана разбежалась, но кое-где еще оставались темесцы. Тут и там в тесных и темных коридорах внезапно вспыхивают и преращаются короткие схватки, звенят мечи и свистят, цокая о каменные стены и высекая искры, болты. Под конец выкатывают и небольшие пушки, незаменимые в уличных боях. Наконец, все собираются на внутреннем дворике тюрьмы, где обычно прогуливаются арестованные. Дворик забит до отказа, Атталика (наверное, в первый раз в жизни) оказывается в центре внимания. Тот самый офицер, который первым обратился к ней, легко поднимает ее и сажает на плечи, так, что Атталика поднимается над морем голов.

Она никогда прежде не командовала войсками, даже не мечтала об этом. Но сейчас (наверное, проснулась память крови Бонаров, среди которых полководцев было хоть отбавляй) она смутно чувствует, что войску надо что-то сказать. Впервые в жизни от нее зависит если не все, то многое, а эти люди, которым она позволила освободиться и искупить невольный позор плена, готовы идти за ней хоть на край света. «Ну, так далеко нам не нужно» — думает она. Захлестывает пьянящее ощущение силы и могущества. Они составляют единое целое, сейчас она готова на все ради них, а они (она отчетливо чувствует) ради нее.

— Слушайте меня! — кричит она, никогда не повышавшая голоса, и слова, отраженные от мрачных стен тюрьмы, слышат все освобожденные. — Темесский союз вероломно напал на наш город. Некоторые полки не разоружены и сражаются с врагом. К нам на помощь пришел эрхавенский флот под командованием моего отца, Элрика Бонара, на море тоже идет бой. Наш долг — помочь нашим товарищам и союзникам. Что касается Эмерика, то каждый, кто его обнаружит, должен сдать его властям или прикончить, поскольку он — клятвопреступник и убийца, предавший всех. Сейчас надо очистить город от врага. ТАВАЛЛЕН ДОЛЖЕН СТАТЬ СВОБОДНЫМ! — отчеканила она в конце сбивчивой, но искренней речи.

Приветственные крики, лязг мечей, проклятия изменнику. Атталика улыбается, сперва едва заметно, уголками губ, потом широко и открыто. В голове снова, но уже бессильно и совсем не страшно, звучат слова отца:

— Ты — не воин, не политик, не купец. Ты — сперва дочь, потом жена и мать. Не более и не менее того. Как водить корабли, махать мечом, сделки заключать — не твое дело. На это есть мы, мужики. Но если ты не научишься вести хозяйство и растить детей, на тебе не женится никто, хоть ты и из знатного рода.

«Значит, водить корабли, махать мечом, сделки заключать — не мое дело, отец? Но кому исправлять допущенные тобой глупости, если сыновья из-за них погибли? Только мне…»

Но как красиво ни говори, а проблема остается. На ее голову нежданно-негаданно свалились пять полков тавалленской армии. С ними надо очистить город от вражеской армии (о ней известно лишь то, что она есть и с кем-то ведет бой), а потом еще придумать, как помочь флоту отца. Нечего сказать, веселенькая задача… Знать бы еще, как это делается…

— Кто вами командует? — спрашивает она для начала.

Через толпу протискиваются пятеро офицеров в богатых доспехах.

— Подполковник Альварио Альба.

— Полковник Астрис.

— Полковник Ланьи.

— Полковник Лепаж.

— Полковник Элиано, — один за другим представляются они. Атталика морщит лоб, запоминая имена и звания.

— Полковник Ланьи, у вас есть разведчики?

— Конечно. Они есть в каждом полку, — спокойно отвечает Ланьи и ободряюще улыбается. «А ведь он прекрасно понимает, что я ни на грош в этом не разбираюсь, — внезапно поняла она. — Тогда почему согласен, чтобы я командовала?»