Олег Кулаков - Найденыш

— Лады.

Малкут хлопнул по седлу ладонью.

— Из-за тебя такая буча, слыхал? Светлый Круг собирается. Тут.

— Откуда знаешь?

— Дворне про все ведомо, — хитро прищурился конюх. — Сегодня и будут.

Вот так новость! Быстро — ничего не скажешь.

— Ну я побежал, — заторопился я, — Высокородный ждет.

— Эй, Даль, а нож не подаришь? — спросил Малкут.

— Нет.

По лицу конюха пробежала досада, но он тут же оживился:

— Большим магом станешь — не забудь. Я те еще сгожусь. Вот увидишь.

Пришлось пообещать, что не забуду. Малкут остался доволен, а я поспешил к загону. Я несколько ошалел от собственного подарка конюху и от новости, сообщенной им. Браслет-то я с руки снял, и лежал он у меня в котомке до поры до времени, но отдавать я его никому не собирался. И Светлый Круг… Что от меня магам надобно, я знал. Задумавшись я чуть не налетел на высокородного.

— Даль, что с тобой? — удивился старик, придерживая меня рукой. — Идешь, ничего не видишь.

Оказывается я не на высокородного налетел, а едва в загон лбом не врезался.

— Да я… Старик посмотрел на меня и вздохнул:

— Уже растрезвонили? И кто?

Я пожал плечами:

— Какая разница?

— Ох, уж этот Малкут, — проговорил старик. — Выбрал ты себе дружка, Даль.

— Да он же не со зла… — попытался я оправдать конюха.

— Балабол он. Пустобрех, — уронил высокородный и вдруг сказал удивленно. — Ладный? Даль! Да он тебя зовет!

Я повернулся к огневику и обомлел. Жеребец тянулся ко мне через ограду, фыркал и тихо, нетерпеливо ржал. От неожиданности я отступил на шаг, а огневик заволновался и потянулся ко мне пуще прежнего.

— Он тебя зовет, — изумленно повторил старик. — Ну и ну…

А меня как стрелой пробило: Баюница же во мне имя запечатлела баюнское — вот огневик его и слышит видать. Даром, что среди людей родился. Я, все еще самому себе не веря, протянул руку и осторожно протянул ее к морде жеребца. Огневик ухватил мягкими губами мой палец и потянул к себе. Я оглянулся на старика.

— Иди же, — сказал высокородный Ставр.

Я не помню, как я перескочил через ограду загона. Стою рядом с жеребцом, глажу его по шее, по короткой гриве. А огневик мне голову на плечо положил! И замер. Только косит глазом фиолетовым с золотистыми искрами. Кому огневик так голову кладет, то, значит, и хозяин коня. Но у меня, тогда получается, стать особая — звучит во мне имя баюнское, и любой огневик меня примет.

Пальцы мои зарылись в колечки шерсти на спине огневика. Конь пофыркивал, будто уговаривал меня быть посмелее, поворачивал голову и покусывал за рукав. Я снова оглянулся на старика. Высокородный Ставр улыбался и кивал: тоже подбадривал. А я стоял и не решался никак: без седла ведь конь, а я только-только к седлу приноровился. Сейчас как грохнусь — вот потеха-то будет. Я подпрыгнул посильнее и с грехом пополам вкарабкался на спину жеребца. Огневик стоял, не шелохнулся, а потом пошел шагом, давая мне время пообвыкнуть. Я уцепился за короткую гриву и покрепче сжал конские бока коленями. Огневик сделал два круга шагом и перешел на легкую рысь: он, видать, чуял, что всадник у него на спине никудышный. Я кружил по загону на огневике, и с каждым кругом становилось мне яснее ясного, что отдам я обещанный подарок Малкуту, и даже если я вернусь на море, не быть мне больше сыном Моря. И я улыбался.

Я попрощался с огневиком, угостив его подсоленной горбушкой, которую дал мне старик.

— Про Светлый Круг ты уже знаешь, — сказал высокородный Ставр.

— Знаю, — согласился я. — И дивлюсь: когда ж это они приехать успели? Или это… прыгали? Так, что ль?

— Нет, Даль. Никто не прыгал. Но будут. — Старик посмотрел в сторону конюшни. — Пойдем, посидим на солнышке.

Тут я заметил, что глаза у него все в красных жилках, и веки воспалены. Не спал старик ночь, беспокоился. А он, как ответил на мои мысли, сказал:

— Ночь у меня была сегодня бессонная. Поволновался я за тебя, мальчик.

— Чего уж, — сконфузился я. — Баюница меня выправила. — А сам думаю, смолчал Зимородок или нет о том, что я себя хотел того… Старик ко мне, как к родному, — зачем ему лишнее знать?

— Баюница? — переспросил высокородный Ставр, — Какая Баюница?

Я смекнул, что если старик что и знает, то лишь крохи какие.

— Не Баюн в Тебай появился, — объяснил я. — Баюница. Девка ихняя.

— Вот те раз, — удивился старик, — А Зимородок говорил — Баюн.

— Ошибся он. Кто их, Баюнов, различит.

Высокородный провел меня в обход конюшни, но не ко дворцу. Там, за конюшней росла старая — престарая груша, толстая и корявая, как коралловая ветка. Под грушей, в рябой тени веток, в траве стояли два кресла.

— Вот тут и посидим, — сказал старик с видимым облегчением опускаясь в кресло и утирая вспотевший лоб.

Под грушей было очень тихо: сюда не долетали ни крики конюхов, ни ржание лошадей. Лишь одинокий шмель лениво гудел, кружась над розовой шишкой цветка клевера. Я сел в другое кресло, ожидая, что скажет старик, и размышляя, как это маги не приехав будут.

— Удивительное дело, — произнес высокородный Ставр, — я-то надеялся уговорить Ладного, чтобы он допустил тебя к себе. А он сам тебя позвал. Огневики… И зверьми их назвать язык не повернется…

Я убедился, что высокородный и впрямь ничегошеньки не знает: видно, Зимородок успокоил старика, сказав, что меня излечили, а больше ни гу-гу.

— Даль, мальчик мой, — сказал старик. — Я хотел поговорить с тобой о Зимородке. Он отдал Баюнам это Изделие без ведома круга, спасая тебя. Добром это для него не кончится.

— А чего ему будет? — спросил я.

— Изгнать могут из Круга, — помолчав ответил Высокородный Ставр, — Я Зимородка давно знаю, мы — дальняя родня: его бабка когда-то вышла замуж за моего деда. Мальчиком он гостил у меня в доме.

Ого! Оказывается Зимородок-то из высокородных.

— Они позовут тебя, — продолжал старик. — Помни, он спас тебя.

А старик-то просит мня похлопотать пред Кругом за Зимородка. Хоть и не он спас меня, а Баюница, но другого мага, ежели что, мне не потребно — а как он мне наставником будет, если его из круга прогнали. И за что спрашивается? За то, что он отдал Баюнам вещь, которая их по праву: Баюны вместе с исполинами жили допрежь людей. И вдруг я вспомнил, что сказал Зимородок в подвале Светлогору, когда тот заступил дорогу к сокровищнице: я, мол, со светлыми магами, потому что они меньше похожи на клопов, чем темные. Что тогда Зимородку Светлый Круг? Нужен ли он ему?

— Высокородный, а если Зимородок сам не захочет в Кругу оставаться? — спросил я. — Он, вроде как Круг не очень жалует.

Старик вздохнул и кивнул:

— Значит, и тебе это известно. Может статься и такое. Учителем у него был Дремля, маг искуснейший, и тоже в свое время покинул Круг и ушел отшельничать. Бунтарь был. Вот и Зимородок такой же: многое он от учителя перенял, и не только искусство магическое. Но ты мне все равно пообещай, что замолвишь за него словечко.