Аня Чеблакова - Смерть волкам

- Таркес, Бирлюс! Бейте их! - яростно крикнула девушка, но грифоны явно не нуждались в указаниях - их глаза сверкали звериной яростью, из клювов раздавались жуткие злые вопли - не то птичьи, не то звериные. Они помчались на оборотней, хлопая крыльями и щёлкая клювами. Рэйварго только сейчас понял, что он не видит Октая.

При виде грифонов оборотни замерли от неожиданности. Рэйварго готов был дать голову на отсечение, что каждый из них подумал о бегстве. Но тут Морика - что ни говори, в храбрости ей было не отказать - выхватила нож и закричала:

- В бой! Убейте этих куриц!

Она первая побежала навстречу грифонам, которые уже оставили девушку далеко позади. За ней побежал Мордрей, размахивая своим длинным ножом и громко крича. Остальные девятеро тут же бросились следом, как будто крик Морики вывел их из оцепенения. Один из них вырвался вперёд, обогнав Морику, и бросился на небольшого грифона, явно намереваясь вонзить нож в его брюхо, но тот резко нагнул голову и схватил его за левую руку своим длинным клювом. Разогнув шею, он вздёрнул оборотня в воздух, и тот дико закричал - его рука была сломана. Грифон отшвырнул его в сторону, и он снова завопил, когда мощные лапы второго зверя разом опустились на его грудь, раздавив её. Рэйварго почувствовал, как волосы у него на голове шевельнулись от ужаса - он ещё никогда не видел, как кого-нибудь убивают. Но оборотням, видно, было к этому не привыкать - гибель товарища больше разозлила их, чем испугала. Крича от ярости, они всей гурьбой накинулись на двух грифонов. Рэйварго понял, что сейчас у него появился шанс спастись, но он и пошевелиться не мог от потрясения - не каждый день увидишь такую жуткую свалку. Наконец он увидел Октая - тот бежал к девушке, огибая дерущихся. Рэйварго побежал к нему, но тут же споткнулся обо что-то и растянулся на траве. Приподнявшись, он понял, что ему подставили подножку - и сделал это не кто иной, как Щен. Старый оборотень стоял, прислонившись к стволу распускающейся лиственницы, и безумно улыбался.

Рэйварго ничего не успел понять, как Щен молча - и это было самое страшное - накинулся на него. Рэйварго отбросил его от себя одним ударом, но он не успел даже вскочить - Щен выхватил свой длинный нож и вновь бросился на него. Его глаза сверкали бешенством и весельем, но бледное, в рытвинах, лицо оставалось таким же отрешённым и неподвижным. Нож полоснул Рэйварго наискось по груди, и только потому не убил, что Рэйварго успел остановить руку Щена. Лезвие глубоко распороло кожу над ключицей, и Рэйварго вскрикнул от боли и ярости. Обсидиановый слоник, скользкий и холодный, словно сам собой образовался в его руке. Сам не соображая, что делает, движимый лишь инстинктом самосохранения, Рэйварго с новым глухим криком прижал слоника к лицу Щена, прямо к его лбу.

Щен мгновенно выронил нож. Он заорал так громко, что на несколько секунд Рэйварго оглох. Он завороженно глядел на то, как глаза Щена, вылезая из орбит, одновременно скосились к той точке на лбу, к которой был прижат маленький чёрный слон, как дрожат его покрытые рыжей гнойно-кровавой корочкой губы вокруг распяленного рта, как его, Рэйварго, собственная рука всё глубже вдавливает слоника в лоб Щена.

Кожу оборотня разъело почти сразу - она сплавилась, свернулась окровавленными комочками вместе с плотью, и расползлась кровавым облаком под ладонью Рэйварго, а потом его пальцы просто продавили покорно раздавшуюся лобную кость и ворвались во влажную, губчатую субстанцию мозга... Кровь капала на лицо Рэйварго, текла по его руке, покрывая кисть и запястье красной плёнкой, заливаясь в рукав вишнёвыми ручейками... Рэйварго вдруг понял, что кричит уже он сам, а Щен давно замолк, и только его рот всё ещё разинут, а глаза скошены ко лбу. Юноша отпихнул его от себя и бросился в сторону, всё ещё сжимая в правой руке скользкого слоника, теперь покрытого горячей кровью. Далеко Рэйварго не отбежал - почти теряя сознание от ужаса, он схватился за ствол дерева и прижался к нему, закрыв глаза. Он тут же заставил себя вновь открыть глаза - пора сматываться, убийство Щена ему точно не пройдёт даром. Но один лишь взгляд в сторону дерущихся сказал ему: пока что никому нет дела ни до него, ни до Щена.

Большой грифон, ревя по-медвежьи, бил противников огромными крыльями и широкими лапами, а его кошмарный клюв то и дело опускался и поднимался, забрызганный кровью. Один из вервольфов забрался на спину другого зверя, с голой шеей, и уже собирался всадить нож грифону между лопаток, как вдруг с воплем скатился на землю - в плече у него торчал нож. В ту же секунду маленький грифон, который уже несколько раз был ранен и теперь от боли и запаха крови совсем обезумел, взмахнул лапой и его длинные когти распороли лицо приподнявшегося оборотня. Тот, не вскрикнув, повалился на траву, и у лап грифона мелькнула, как молния, девушка - она быстро вытащила нож из плеча раненого - или уже мёртвого? - и кинулась в драку. Рядом с ней Рэйварго увидел Октая - они сражались бок о бок.

- Отступаем! - проорала Морика, уворачиваясь от клюва большого грифона, на шкуре которого её нож оставил немало кровавых полос. - Отступаем!

Оставшиеся оборотни нестройно повернулись и помчались в лес, оставляя за собой кровавый след. Но грифоны не собирались отпускать их так легко. Взбешённые болью, они побежали следом, испуская свои жуткие вопли. Поневоле оборотням пришлось остановиться и снова принять бой. Рэйварго страшно не хотелось становиться убийцей снова, но и оставлять друга в драке он не мог - поэтому, сжав в одной руке нож Щена, в другой - обсидианового слоника, он помчался на помощь друзьям. В этот момент Морика, подняв нож, обежала грифонов, собираясь напасть на них сзади, но на её пути возник Октай. Его лицо было бледным, а пересекающий его шрам налился кровью.

- Это тебе за Веглао! - громко и отчётливо выкрикнул он и, размахнувшись, вонзил нож Морике в живот. Та не закричала от боли, а скорее икнула. Её руки с растопыренными короткими пальцами приподнялись, будто она хотела схватиться за нож, но тут Октай, не вытаскивая ножа, резко повёл им вверх, вспарывая Морике живот, и она, завывая от боли, вцепилась ему одной рукой в шею, другой подняла свой тесак. Юноша выдернул нож, окропив всё вокруг кровью, и вонзил его снова в живот Морике - на сей раз ниже, рядом с пахом. Та рычала от боли, булькая кровью, которая тонкими струйками текла из уголков перекошенного рта. Она замахнулась на Октая ножом, но тот перехватил её руку и удержал её на расстоянии от себя. Другой рукой она всё ещё продолжала душить его. Всё тело юноши дрожало от напряжения, перед глазами от нехватки воздуха заплясали чёрные крапинки. Подняв нож, он резанул им по руке Морики, душившей его, и между пальцев вервольфини заструилась тёмная венозная кровь. Та уже не зарычала, а захрипела, и её хватка стала чуть слабее. Со всей оставшейся силы Октай ударил её ногой в грудь, и она осела на землю. Кровь обильно лилась из её ран, лицо мертвело на глазах. Октай окончательно стряхнул её руку с себя и поднялся на ноги, тяжело дыша. Морика была ещё жива, она силилась подняться. Лежачего не бьют, подумал Октай, но ведь эта тварь так живуча - надо покончить с ней наверняка. Он поднял нож, и тут дикая боль обожгла его спину над правой лопаткой. Коротко вскрикнув, Октай упал прямо на Морику, уже закрывшую глаза.