Аня Чеблакова - Смерть волкам

Гилмей совсем расстроился. Не выдержав, Рэйварго похлопал его по плечу:

- Забудь. Не обижайся на них. Считай, мы вообще не приходили. Пока, Гилмей.

Гилмей, сжав зубы под дрожащими губами, заставил себя поднять глаза на Рэйварго и тут же отвёл их. Он не мог привыкнуть к этому взгляду, ставшему таким твёрдым и взрослым. Он медленно протянул руку для пожатия, и Рэйварго, поколебавшись мгновение, спокойно её пожал.

Через полминуты уже и силуэты всех троих исчезли в глубине аллеи. А ещё через полчаса на той же аллее появился отчим Гилмея. Он был удивлён, увидев, что пасынок стоит в беседке неподвижно, уставившись в никуда и потирая пальцами лоб. Ещё через минуту Гилмею пришлось придумывать, что он здесь делает и почему у него в руках сумка с вещами.

Он ещё не знал, что это была их с Рэйварго последняя встреча.

2

Только через три дня ребята смогли выбраться из быстро осточертевшего им Увика. Все эти три дня они работали не покладая рук, таская ящики и мешки в речном порту. Там же они и ночевали, присмотрев для себя место в, мягко говоря, неопрятном, но зато тихом переулке за бочками. В первую ночь Веглао долго не могла уснуть, хотя и намаялась - за высокими глухими стенами из закопчённых кирпичей постоянно доносились то вопли, то ругань, то грохот. Потом она наконец-то уснула, свернувшись калачиком на расстеленной куртке и прижавшись спиной к спине Октая.

За все эти три дня у них не было возможности ни как следует вымыться - а жара стояла ужасная - ни нормально поесть: все деньги они бережно откладывали на билеты. Отрадой было то, что недалеко от места их ночлега была расположена булочная, и каждое утро в шесть часов туда привозили хлеб. Ребята покупали две больших булки на каждый день, и этот хлеб был таким вкусным и таким горячим, что от его вкуса и жить становилось легче.

Рэйварго ни разу и словом не обмолвился по поводу того, что произошло между ним и Гилмеем. Веглао и Октай тоже не заговаривали на эту тему. Веглао уже скоро почти забыла об этом эпизоде и вспоминала Гилмееву жадность лишь изредка, когда натруженные тяжёлой работой мышцы начинали очень уж сильно болеть, а вот Октай, долго помнящий чужую жестокость или безразличие, поначалу постоянно сдерживал себя, чтобы не высказать Рэйварго всё о его бывшем друге. Он не хотел себе признаваться в том, что всё время, пока Рэйварго и Гилмей вели свой тяжёлый разговор, всё глубже раня друг друга словами, он внутренне дрожал от волнения и страха того, что Рэйварго послушается Гилмея и скажет: гори оно всё синим пламенем, я хочу жить нормальной жизнью, а не умереть далеко от дома.

В их последнюю ночь в Увике, накануне того дня, когда с вокзала должен был уйти поезд до Намме, они спали на маленькой бетонной платформе под набережной. Светила назревающая луна, её белые блики вместе с жёлтыми и зелёными огоньками города плясали на волнующейся воде реки. От воды тяжело пахло влажностью, мусором и канализацией, в ней то и дело можно было заметить проплывающие куски размокшей бумаги. Было противно от одной мысли о том, чтобы залезть в неё, перед этим отвращением отступало даже неудобство от грязи, покрывавшей тело.

Октай проснулся около двух часов ночи и некоторое время лежал на спине, тяжело дыша. Ночь была душной и жаркой, и зловоние, поднимавшееся над рекой, совершенно незаметное для привыкших к нему жителей, очень его раздражало - ведь он привык к чистому горному воздуху. Приподнявшись на локтях, Октай посмотрел в сторону Рэйварго, который дежурил. Юноша сидел на плите, сняв ботинки и носки, и тихонько болтал босыми ногами в воде. Лица его Октай не видел - оно было обращено к домам на другом берегу. Внезапно Октай испугался от мысли о том, что сейчас Рэйварго встанет и уйдёт, и больше они никогда его не увидят. Он хотел окликнуть друга, но слова замерли в горле. Так ничего и не сказав, он опустил голову на свою расстеленную куртку и закрыл глаза. В этот момент Веглао, спавшая рядом с ним, слегка шевельнулась во сне и задела его рукой, и Октая охватило нежное и спокойное чувство: уж она-то будет с ним всегда, что бы ни случилось... После этого он быстро заснул, а проснувшись утром, с облегчением обнаружил, что Рэйварго всё ещё здесь.

Сбегав в магазин за хлебом, ребята все вместе отправились на вокзал. Поезд отходил сегодня в полдень, до него оставалось ещё около пяти часов, но друзьям не терпелось покинуть скорее вонючий и шумный порт.

Вокзал в Увике был построен очень давно, больше ста лет назад, но его регулярно ремонтировали, и выглядел он уютно и добротно. Это было большое здание из песчаникового кирпича, с крытой жёлтою жестью крышей и большими старинными часами с двумя циферблатами, один из которых показывал суточное время, другой - сегодняшнюю дату. Возле входа толкались в ожидании заказов несколько сильфов из Воздушной Почты, которым в это душное утро явно было жарко в их форменных свитерах и кожаных жилетах. В самом здании было прохладно и пока ещё не очень людно; стены были облицованы сероватым мрамором, и на них висели большие плакаты - одни указывали расписание пригородных поездов и составов дальнего следования, другие рекламировали примыкающий к вокзалу ресторан, известные в городе гостиницы и театры. Нашлось место и чёрно-красно белому плакату с надписью "Смерть волкам!", на котором резко, размашисто была намалёвана оскаленная звериная морда, нависшая над сжавшимся в комок ребятёнком. Над кассами было огромное табло, на котором значилось время прибытия и отправления ближайших составов.

Свободных сидений в зале ожидания было ещё достаточно. Веглао и Октай сели, а Рэйварго побежал в кассу. В зале ожидания, кроме них, были только несколько крепких старух с тюками и сумками, а также группа странных молодых людей, небритых и нестриженных, бедно одетых, курящих сигареты с каким-то сладковатым, пьянящим запахом. Полицейский у входа в зал недружелюбно на них косился, но ничего не мог сделать - ни одной таблички с надписью "Не курить!" в зале не было.

Рэйварго вернулся очень быстро, и весело поднял сложенные веером три билета на ближайший поезд до Намме.

- Вы когда-нибудь ездили на поездах? - поинтересовался он, садясь рядом с друзьями на свободное место.

- На пассажирском - ни разу, - ответил за двоих Октай.

- Думаю, вам понравится, - заверил Рэйварго. А потом с лёгкой усмешкой и так тихо, что его услышал только сидящий рядом Октай, добавил:

- Думаю, это будет самой приятной частью нашего путешествия.

Он напророчил. Поездка на поезде была действительно самой приятной частью всего их тяжёлого пути до Клыкастых гор. Однако сама по себе она была, мягко говоря, утомительной. Посмотрев расписание остановок, Рэйварго сообщил вервольфам, что остановка в Станситри будет следующей ночью, в два часа, и будет продолжаться две минуты. Таким образом, им предстояло целых тридцать пять часов пути.