Сергей Петренко - Империя

Предчувствие событий было почти осязаемым, оно висело в воздухе подземелья тонким, царапающим душу звоном.

Выход — просто-напросто округлая дырка в обрыве — открыл перед Димкой мир, от которого он, казалось, давно отвык — мир светлого, беззаботного летнего дня. Ошеломлённый, Димка смотрел на сочную, зелёную траву с лоскутами проглядывающего сквозь неё чернозёма, на омытую дождём опушку леса, на ручей, искрившийся у обрыва кусочками солнца.

Земля?! Или… всё таки нет. Что-то было странным, инородным в этом пейзаже. Глазом не уловить, но оно явственно проступало, окрашивая мир в оттенок искусственности.

Димка сделал несколько шагов, ноги мягко ступали по траве. И вдруг из леса галопом вылетел всадник на вороном коне. Всадник был в доспехах стального цвета с синеватыми отливом, но без оружия, с глумливой какой-то, ехидной физиономией. Осадив коня в ярко размалёванной попоне, он зычно гаркнул (а конь забавно прял ушами):

— Такси надо?

Только теперь Димка заметил на задней части коня белые «шашечки». Изумление лишило его способности размышлять.

— Что?

Вместо ответа этот тип дёрнул за какую-то верёвочку и со спины коня скатилась верёвочная лесенка.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! Фирма «Крюкошлях и Ко». Оплата сдельно-премиальная!

С ума сходят так? — думал Димка. — Я бы сходил постепенно, и не просто ни с того, ни с сего. А так — не-е-ет! Значит, меня разыгрывают.

И он принял приглашение незнакомца.

К счастью, тряска в седле позади громыхающего железом «таксиста» оказалась недолгой. Они въехали в лес и достигли обширной, ровной поляны, когда из за деревьев напротив со свистом и грохотом выкатилось новое «явление», на вид совершенно неопределённой природы, окутанное облаками дыма и пара. По мере приближения шум становился невыносимым, однако «рыцаря-таксиста» всё это, похоже, нисколько не удивило. Он резко тормознул, отчего животное взвилось на дыбы, а Димка еле удержался на своём месте. В то же мгновение дым с грохотом исчезли, остались лишь отдельные клочья пара и негромкий перезвон каких-то железок. Впереди вырисовались контуры обладателя адского дымогрохота — сначала одна голова — Димке она напомнила головы древних ящеров-динозавров, вымерших на Земле миллионы лет назад, зелёная, одетая в панцирь из бугристых щитков. Потом другая, точно такая же, третья…

«Интересно, сколько их всего?..»

Но лязгающая чертовщина этим количеством решила ограничиться. За головами последовало вообще невероятное — место предполагаемого туловища занимали горы почернелых костей, куски чернозёма и валуны, покрытые коричневым мхом — а сверху всё это было покрыто кусками ржавого металлолома. Как это всё скреплялось между собой, осталось загадкой.

Змей Железякович, мысленно окрестил Димка новое чудо. Оно выдохнуло клуб чёрного, как копоть, дыма и прорычало:

— Ах ты, собачий сын, костяной мешок, перехватил-таки гостя! (Это он обо мне, сообразил Димка). — Выходи биться!

— Погоди, чудище поганое, не поймавши бела лебедя, рано разоряешься! — Всадник почему-то запинался и речь у него была не столь выразительной и звучной, как у противника. Опасаясь, видимо, что гость может подумать о нём неправильно, он сдал немного назад, пришпорил коня и, разогнавшись, на всё скаку протаранил головой железную шею чудища. Противник разлетелся во все стороны сотнями мелких кусков, но и «таксисту» пришлось покинуть седло — он приземлился шагах в десяти от точки контакта. Лошадь понесла. Перепуганный Димка, сжавшись в комок, судорожно цеплялся за ремешки, цепочки, шнурочки — и держался. Деревья мелькали с огромной скоростью, царапали лицо и руки, благо, хоть куртка оказалась крепкой, колючие ветки ей были нипочём.

Казалось, бешеная скачка продолжалась уже целый час, лес то редел, то снова дремученел, и наконец оборвался узкой полосой молодого ельника. Впереди золотистым ковром раскинулась степь. Высокая трава колыхалась, шла волнами под горячим ветром.

Лошадь остановилась, захрустела спелыми колосьями, наклонив голову к земле. Димка воспользовался передышкой и огляделся. Недалеко виднелся замок — другой, не тот, где остался Старик. Большой, он казался бестолковым нагромождением башен и стен. Очень захотелось туда, к людям, будь что будет, но только чтоб без сумасшедших рыцарей и Змеев.

Верхом ехать Димка побаивался — а ну, как лошадь снова понесёт! — но пробираться ещё час пешим через заросли колючек и репьёв хотелось ещё меньше. Всё таки он решился — вцепившись в ремни сбруи, робко сказал:

— Но… — Лошадь повела ухом — и только. Тогда Димка слегка стукнул пяткой по боку. И «такси», слава богу, поняло, что от него хотят. Спокойным шагом лошадь направилась к замку, на ходу пофыркивая и косясь чёрным оком на горе-наездника…

…На пути к замку на Димку накатила вдруг волна беспокойства, такое странное чувство, совершенно, казалось, беспричинный страх, он сначала был приглушённым, дремал где-то в закоулках сознания — и как будто лопнула перегородка — вырвался, резанул по нервам. Димка пытался вспомнить, где он испытывал такие же ощущения — и не мог. На душе становилось всё тревожней, разгадка была мучительно близко. И тут… волна схлынула. Захотелось спать. Жутко. Он больше не мог удержаться, и небо, и степь, и замок поплыли перед глазами, погрузились в темноту…

Когда он очнулся, не было ни коня, ни пейзажа с замком. Была серо-коричневая стена, испещрённая струйками воды и полумрак. Димка в ужасе вскочил. Неужели снова Башня, проклятая Башня?! Нет… Здесь слабый свет проникает сверху, и тишина совсем другая — безопасная, робкая. Она не задушит, скорее сама рассыплется от малейшего шороха… Да-да, вот и в самом деле что-то зашуршало рядом. Лёгкое такое движение, словно ветерок в мягкой траве играет. Димка ощутил прикосновение чего-то необыкновенно нежного к руке.

— А!.. — В полуметре от него кружилось, то опускаясь к полу, то поднимаясь на высоту лица, маленькое облачко, излучающее серебристый свет. Пока Димка раздумывал, испугаться ли ему по-настоящему, оно замерло в воздухе и тоненько прозвенело:

— Привет тебе, пришелец! Твоё общество мне приятно.

— Ты кто?

— Дух.

— Привидение, что ли?

Облачко обиделось, оно несколько секунд молчало, но желание поговорить взяло верх.

— Дух! Я сказал — ду-у-ух! — По темнице гуляло эхо, множа голоса.

— А где я?

— Где? Ты нигде. Ты в расслоённых измерениях.

— Не понимаю…

— Куда тебе! Ты просто мальчишка. А я — ду-у-ух! Я субстанция, которая витает свободно между измерениями. Я посредник между ничем и всем обычным миром. Даже нет смысла сравнивать нас.

Теперь обиделся Димка. И хотя слова Духа его больше удивили, он решил утереть нос зазнайке: