Наталья Якобсон - Империя дракона

Под подошвами сапог хрустнули и посыпались вниз камушки с каменного карниза. Не хотелось бы слететь вниз с такой крутизны, ведь под крепостью не было ничего, кроме острых скал, глыб и валунов. Стараясь держаться за выступающие из кладки камни, я нагнулся и заглянул в окно. Даже акробат не стал бы рисковать, проделывая такие трюки над головокружительной высотой, но я рискнул и не ошибся. В застекленное стрельчатое окно с арочным сводом было хорошо видно помещение, освещенное масляными лампадами. Цепные псы, лежавшие на полу недовольно рычали. На кафедре судьи лежала раскрытая книга, скорее всего свод законов и заклинаний, чтобы не портить лишний раз зрение Ротберт велел поставить рядом не только свечу, но и лучину и все равно в помещение царила полутьма. Приспешники князя сновали туда сюда, как черные тени. На всех были одинаковые безвкусные накидки, в то время, как маска на лице каждого из них представляла собой настоящее произведение искусства. Черные, красные и синие перья для отделки хорошо скрывали лоб и скулы, не оставляя ни кусочка оголенной кожи. Прорези для глаз и рта, отделанные золотом придавали маскам зловещий вид. Присутствующие на странном собрании напоминали сонм духов. Не было слышно ни их голосов и дыхания, ни звуков шагов. Они, как будто плыли над полом, изредка задевая потрескавшийся паркет только полами одежды. Зато у псов был довольно оживленный и голодный вид. Вне сомнения, оскалившиеся собаки были готовы кинуться на любого, кто не имеет отношения к миру духов и может сойти за закуску.

Я вздрогнул заметив в центре зала Дебору. Ее-то как раз я и хотел увидеть. Она все время оглядывалась по сторонам, стараясь не задеть крыльями ни одну из лампад. Это давалось ей с трудом, ведь лампады были расставлены повсюду, а ее тревожно подрагивающие пушистые крылья занимали собой большую часть свободного пространства. За ее спиной застыли двое безмолвных тюремщиков в масках. Можно было удивиться тому, как обворожительно выглядит фея даже в таком злачном месте. Я старался запомнить каждую черту, нежный профиль, темные локоны, длинные пальчики беспокойно теребившие кружева на платье. Как будто видел ее в последний раз. Ротберту по всей очевидности не было дела до очарования подсудимой. Напротив он все больше злился и нервничал, копаясь в своих бумагах.

В зале осталось меньше слуг в масках, большинство из них, подчиняясь молчаливому приказу упорхнули в приоткрытую дверь, за которой были видны коридор, арсенал и пыточная.

Пора, подумал я. Карниз уже крошился и осыпался у меня под ногами. Ветер бился в оконное стекло, а вороньи когти цеплялись за мой плащ. Я стряхнул с плеча самую наглую ворону и, намотав на руку плащ, ударил по окну. Осколки посыпались во все стороны. С ловкостью, свойственной лишь сверхъестественным существам, я перепрыгнул через подоконник, а в следующий миг уже схватил ледяное запястье Деборы. Она вздрогнула. Крылья за ее спиной тревожно затрепыхались, гася пламя ближайших свечей. Пнув ногой, кинувшегося на нас пса, я потащил Дебору к зиявшей пустотой дыре разбитого окна. За ним, над рекой хлопали на ветру маленькие сильные крылья множество воронов. Несколько любопытных клювов уже сунулось к подоконнику.

-- Эдвин, я не могу улететь...- Дебора вцепилась мне в камзол, пытаясь задержать. Ее голос был взволнованным, но договорить она не успела, потому, что влетевший в зал крупный черный ворон вцепился ей в волосы. Миниатюрная головка дернулась от сильного рывка и с трепетавших, ангельски прекрасных крыльев посыпался белый пух. Я отогнал в конец обнаглевшую птицу и не слушая возражений увлек Дебору за собой. Почему она возражала? Может, ей повредили крыло.

-- Если не можешь лететь, я понесу тебя на руках, - шепнул я на ходу.

-- Как трогательно ты заботишься обо всех своих служанках, - усмехнулся Ротберт, с удивительным проворством, преграждая нам путь к отступлению. Как только ему вообще удается ходить с таким горбом на спине? Откуда в этом обремененном горбом старике находятся силы чуть ли не перелетать через разделяющее нас расстояние? На его неприятном лице застыла ухмылка триумфатора. Двое в масках уже стояли у нас за спиной и забыв о привычках чародея, я потянулся к эфесу шпаги.

Дебора опустила золотистые ресницы, избегая встретиться взглядом с кем-либо из присутствующих.

-- Царица, упустившая свою власть либо отправляется на казнь, либо становится служанкой, - с ехидцей продолжал Ротберт, но я почти не слушал его. - Выходит, я должен отпустить вас, чтобы вы вместе правили в ее мрачном городе и принимали присягу в верности со всех новоявленных чернокнижников. Ее ждет костер. Не изгнание, а пламя, так кажется было принято в стране, завещанной малодушному Флориану. Почему бы нам не взять с него пример?

-- Убери шпагу, мальчишка, - прошипел Ротберт, заметив, что я полу обнажил клинок. - Настоящий чародей никогда не хватается за сталь. А ты хочешь стать верховным магом, а все еще цепляешься за свое отжившее благородство. Каков на вид самый опасный лицемер!

Князь хотел дотронуться до моей щеки длинными узловатыми пальцами, но не успел дотянуться. Правой рукой я полоснул его по лицу, оставив на шее и подбородке глубокие следы от золотых драконьих когтей. Конечно же, он не мог проследить, как рука скрытая под полой плаща превратилась в латную рукавицу и внезапный блеск золотой чешуи привел его в оцепенение.

Слуги в масках, как настороженные часовые, толпились сзади, но не смели даже на шаг приблизиться ни ко мне, ни к дрожащей Деборе. Она крепко вцепилась в лацкан камзола и что-то испуганно шептала, на незнаком даже мне, древнем языке, при этом завороженно глядя на пламя свечи. Может быть, мне только показалось, что в проеме арочной двери на миг возник стройный силуэт Винсента в развевающейся черной сутане колдуна.

-- Я вижу, голубка боится близости свечей, - с лицемерным поминанием прогнусавил опомнившийся от потрясения Ротберт и столкнул с консоли ближайшею лампаду. Она упала прямо под ноги Деборе и лизнула подол ее платья. Фея отшатнулась и спряталась у меня за спиной. На миг мне даже показалось, что она растает от близости огня, как восковая фигура. А между тем пламя уже лизало половицы и шипело, перебираясь на гобелены. Дебора попыталась закрыть лицо ладонями. Кожа на них тут же треснула от сильных ожогов. Я схватил подругу за талию и потащил к спасительному ветерку и свежему предгрозовому небу. Было больно даже смотреть, как белоснежная кожа обнаженных плеч, будто слоиться и расползается по швам. Подоконник, усеянный осколками, скользил под ногами. Первые капли дождя оросили одежду и лицо, а над рекой в высоте кружила стая, неприятно каркающих, возбужденных ворон. Некоторые норовили вцепиться в меня или Дебору. Я попытался повелевать ими, но не смог. У них уже давно был другой хозяин, тот, который бормотал проклятия и отчитывал своих нерасторопных слуг.