Наталья Якобсон - Империя дракона

На пороге стояла празднично наряженная Пантея, держа в руке канделябр с семью пылающими свечами. Она услужливо освещала мне путь, а потом скользнула в маленькую каморку, где тут же раздался гадкий смех ее подружек. Похоже вся нечисть собралась здесь.

-- Госпожа сказала, что если вы не слишком стеснительны, то можете обращаться к ней просто по имени, - крикнула мне вслед Пантея.

-- И, как мне ее называть, дьяволицей? - я обернулся к Пантее, но заметил, только скользнувший через порог парчевый шлейф.

-- Княжну зовут Одиль, - ответ, все-таки долетевший до слуха, был едва различим.

Ну, что ж, Одиль так Одиль, главное не госпожа Люцифер. Я смело шагнул в ее покои, готовясь дать резкую отповедь за записку и глупые намеки. Оставалось надеяться, что вместе со скверным характером дочь не унаследовала от отца еще и горб. Переступив порог, я был заранее готов к тому, что сейчас на меня накинется стая летучих мышей или в спину вопьется отравленная стрела, но ничего этого не случилось. Единственная летучая мышь, находившая в комнате, сидела на подоконнике, прямо под арочным сводом, освещенным луной. Тонкая лилейная рука гладила отвратительного зверька по мохнатой головке. На изящном троне, сделанном из слоновой кости и перламутра сидела девушка. Только я не мог понять, кто она, видение, демон, принявший свой самый соблазнительный облик или плод моего собственного больного воображения. Ее чистая, почти прозрачная кожа мерцала. Плечи тонули в пене тонких, как паутина, кружев. Красавица любовно поглаживала летучую мышь, при этом не испытывая никакого отвращения. Даже за этим вредным порождением ночи она ухаживала с поистине царской грацией.

Однако ко мне царица отнеслась с тем же вниманием, что и к пустому месту. Пользуясь тем, что она вообще не смотрит в мою сторону, я принялся разглядывать ее. Роскошные черные волосы водопадом струились по спине. Стройный стан обволакивало платье, как будто сотканное из лунных лучей. Нельзя было с уверенностью сказать какого оно цвета золотого или серебряного. В конце концов, нельзя же определенно назвать цвет луны, сказать желтый он или серебристый.

-- По крайней мере, мнения поэтов в этом очень часто расходятся, - прозвучал звонкий, надменный голос, ответив на вопрос, который не был произнесен вслух. - А ты ведь поэт?

Одиль нахмурила брови, читать мои мысли ей удавалось с трудом.

-- По крайней мере, в душе он поэт, - засмеялась какая-то из прях, приоткрыв дверь каморки.

-- А доказать это на деле хватит ли таланта и галантности? - зеленые кошачьи глаза взглянули в мою сторону с насмешкой.

Только сейчас я вспомнил, что на мне сильно потрепавшаяся одежда и почувствовал себя крайне неудобно. Как странно, что при одном взгляде на эту богиню я вспомнил то, о чем не вспоминал уже так давно, о том, что когда-то был смертен и ощутил, что стою на краю бездны. Пропасть неожиданно разверзлась передо мной. Вот оно истинное зло. Да, эта красавица хрупка, но именно в ней заключена самая страшная опасность. Увидев, лежавшую перед Одиль раскрытую на середине колдовскую книгу, я окончательно пришел в себя.

-- Чего ты от меня хочешь? - прямо спросил я.

-- Отец объявил тебя наследником, - она неопределенно пожала плечами, будто давая понять, что это еще под вопросом. - Между собой мы решили, что ты будешь при мне всего лишь принцем - консортом не больше, ни меньше. Править буду я.

-- Какая прямолинейность, - я чуть не рассмеялся, хотелось просто уйти, хлопнуть дверью и забыть о том, что я вообще видел ее.

-- Зачем что-то скрывать? Ты такой же как и я. Мне ли тебя бояться?

-- Не смей равнять меня с собой, - я устало прислонился к стене, стараясь не смотреть на окутанный лунным сиянием силуэт.

-- Да, ты прав, мне до тебя далеко. Я еще никого не убила, в то время, как ты сжег целый город и может даже не один. Это так увлекательно, остаться наедине с драконом. Запомни, я сумею приручить даже самого дикого зверя!

Что-то в ее голосе подсказывало, что она говорит правду. Одиль не стала бы попусту тратить угрозы, особенно разговаривая с тем, кого она считает себе ровней.

-- Попытайся прочесть их мысли, - Одиль не выпускала мой рукав из цепких пальчиков и гордо шествовала по зале, желая, чтобы все увидели свидетельство ее храбрости. Ведь она смеет прикасаться к монсеньеру дракону, в то время, как другие боятся обжечь пальцы. - Все люди, приглашенные сюда, знают о существовании таких как мы, но будут молчать о нас даже во время допроса инквизиции. Они считают себя участниками одного грандиозного заговора и гордятся тем, что избраны из толпы для общения с в будущем твоими бессмертными подданными.

-- Зачем они тебе? Разве мало шести прях, Камиля и, кто знает, каких еще возвышенных созданий, почитающих за честь прислуживать твоей светлости?

-- Я не могу жить в одиночестве, - Одиль надула губки, как обиженный ребенок, даже не обратив внимание на то, что я опять упустил из обращения ее имя.

-- Мне нужно общество, - продолжала она, обмахиваясь присвоенным веером. - Нужны не только проказливые духи с их вечно изменчивым настроением, но и простые смертные, желательно из высших сословий. Я не могу запереться в подземной темнице и, отгородившись от всего мира железной дверью, вести беседы с бесплотными голосами. Изучать твои фолианты полезно, если соблюдаешь меру. Во время учебы мне нужна компания хотя бы сов, филинов и летучих мышей. Даже с порождениями ночи быть в компании гораздо приятнее, потому что они меня почитают, а ты нет.

-- Какого почтения еще ты хочешь? - я и так был зол на то, что она пригласила меня лишь с определенной и корыстной целью. Интересно, она всегда выставляет своих наиболее уважаемых друзей на показ, чтобы получить за это гору безделушек?

-- Если слишком долго сидишь взаперти, то рискуешь отстать от жизни, - кокетливая улыбка княжны никак не соответствовала ее ядовитым речам. Сторонним зрителям могло показаться, что она просто флиртует, а не ведет словесную баталию. Ее непринужденное поведение в компании с таким, как я, уже вызывало у гостей благоговейный трепет.

-- Можно подумать, я стал отшельником по собственной воле, - все-таки огрызнулся я. Должно быть, Одиль заключила еще одно пари на то, что до конца приема выведет меня из терпения.

-- Кто же сможет тебя к чему-то принудить, раз ты могущественнее всех, - снова съязвила она. - Надо думать самостоятельно, о том, какой образ жизни вести, а не идти на поводу у советчиков. Иначе тебя сочтут малодушным.

Одиль обернулась на группу гостей, сбившуюся в кучку у окна, и подарила им свою самую обворожительную улыбку. Умеет ли она впадать в настоящую ярость или только мило улыбается, но поступает по-своему.

-- Селина больше не придет ...Никогда, - бросила Одиль через плечо.