Андрэ Нортон - Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира

Подбородок у него был бритый, но на широкой верхней губе были усы. Они щетинились, касаясь обветренных щек. Брови образовывали вторую полоску волос на верхней половине лица. Шлем венчала искусно сделанная голова медведя, зловеще разинувшая пасть. Плащом ему служила огромная медвежья шкура, отделанная шафрановой тканью, и под подбородком этот плащ застегивался пряжкой в виде двух золотистых лап.

— Мы в Салкаркипе храним торговый мир, — он старался говорить тихо, но без особого успеха. — И если возникает необходимость, мы поддерживаем этот мир мечами. Но что может сделать добрая сталь против колдунов ночи? Я не спорю со старой наукой, — он обращался непосредственно к Властительнице, как-будто они стояли по разные стороны прилавка. — Каждому его боги и вера, и Эсткарп никогда не навязывал свои верования другим. Но Колдер — другое дело. При его прикосновении противник гибнет. Говорю вам, леди, наш мир погибнет, если мы не объединим наши усилия. Нужно остановить противника.

— Видели ли вы, мастер-торговец, человека, рожденного женщиной, который умел бы управлять приливом? — спросила женщина.

— Управлять — нет, но плыть по нему — да! В этом моя магия, — он ударил себя в грудь. Жест этот показался бы театральным, если бы не был так искренен. — Но с Колдером это не пройдет. Пусть глупцы из Ализона предпочитают остаться в стороне… Наступит и их черед. Но Салкаркип будет сражаться! И когда падет наш порт, прибой будет рядом с вами, леди! Говорят, у вас есть власть над ветром и бурей, есть заклинания, изменяющие внешность человека. Сможет ли ваша магия противостоять Колдеру?

Властительница погладила кристалл на груди.

— Скажу вам правду, Магнус Осберик. Я не знаю, Колдер не известен, мы не сумели пробить брешь в его стене. Что касается всего остального, то я согласна. Пришло время борьбы. Капитан, — она позвала Кориса, — что вы об этом думаете?

Мрачное выражение не сошло с прекрасного лица Кориса, но глаза его горели.

— Если можно пустить в ход мечи, то мы сделаем это! С вашего разрешения Эсткарп вступится за Салкаркип!

— Если таково ваше решение, Эсткарп выступает. Вы искусны во владении оружием, но с вами будет и другая, более могучая сила.

Она не сделала никакого жеста, но волшебница, шпионившая в Ализоне, вышла из-за ее кресла и встала по правую руку от Властительницы. Ее раскосые глаза обежали собравшихся и остановились на сидевшем в стороне Симоне. Тень улыбки промелькнула на ее губах. Симон сам не понимал почему, но был уверен, что между ними установилась связь.

Когда после полудня они выступили из города, Симон обнаружил, что его конь идет рядом с конем волшебницы. Как и на всех гвардейцах, на ней была кольчуга и шлем с металлическим шарфом. Внешне она ничем не отличалась от остальных. Вооружена она была мечом и таким же самострелом, как и Симон.

— Итак, воин из другого мира, — она говорила негромко и Симон понял, что она не хочет, чтобы ее слышали другие, — мы снова едем вместе.

Что-то в ее спокойствии раздражало его.

— Будем надеяться, что на этот раз мы охотники, а не дичь.

— Все в свой срок. В Ализоне меня предали и я была безоружна.

— А теперь у вас меч и самострел.

Она взглянула на свое оружие и улыбнулась.

— Да, Симон Трегарт, меч и самострел и еще кое — что. Но вы правы: нам предстоят мрачные встречи.

— Предсказание, леди? — в этот момент он верил только в сталь.

— Предсказание, Симон, — она по-прежнему смотрела на него с легкой улыбкой. — Я не накладываю на вас заклятия, человек из иного мира, но знаю: нити наших жизней лежат рядом в руке Верховного Правителя… То, чего мы хотим и то, что будет на самом деле, возможно, совершенно различно. Слова мои относятся ко всему отряду: берегитесь места, где скалы высоки и звучат крики орлов!

Симон вынужденно улыбнулся в ответ.

— Поверьте, леди, в этой земле я бдителен так, словно у меня глаза вокруг головы. Для меня это не первый военный поход.

— Это нам известно. Иначе вы не отправились бы с Ястребом, — она указала на Кориса. — Корис прирожденный воин и предводитель. Удача для Эсткарпа!

— И вы предвидите опасность в Салкаркипе? — настаивал Симон.

— Вы знаете, как обстоят дела с Даром. Нам даны отрывки, части, но никогда — вся картина в целом. Но у меня в мысленной картине нет городских стен. Держите наготове оружие и ваши прославленные кулаки, Симон. — Она снова забавлялась, но смех ее звучал невесело. Скорее, это был добродушный смех товарища. И Симон понял, что он должен принимать дружбу на ее условиях.

Войско Эсткарпа продвигалось вперед быстро, но ему еще оставался день пути, когда они миновали последнюю пограничную крепость и двинулись вдоль изогнутого берега моря. Гвардейцы постоянно меняли в крепостях лошадей и поэтому буквально пожирали мили.

Салкары, не привыкшие к езде верхом, угрюмо сидели в седлах, казавшихся слишком маленькими для их могучих тел — Магнус Осберик не был исключением, но не отставали. Они ехали с упорством людей, для которых главным врагом было время.

Утро стояло яркое, а масса пурпурных цветов, на кустарниках вдоль дороги, отражала блеск солнца. Воздух приносил в себе обещание соленых волн впереди, и Симон испытывал возбуждение, которого уже давно не знал. Он пока не сознавал, что напевает, пока его не окрикнул знакомый хрипловатый голос:

— Птички поют перед ударом ястреба.

Он добродушно воспринял насмешку.

— Не хочу слышать злое карканье — слишком хороший день.

Волшебница потянула за металлический шарф, закрывавший ее плечи и горло.

— Море — оно здесь в ветре…, — взгляд ее устремился вперед, к горизонту, куда уходила дорога. — У нас море в крови. Поэтому кровь салкаров может смешиваться с нашей. И так бывает часто. Когда-нибудь я уплыву в море. Волны, убегая от берега, тянут меня за собой.

Голос ее звучал музыкой, но Симон внезапно встревожился, ощутив, как у него пересохло в горле. Может и не было у него дара волшебниц, но что-то в нем зашевелилось, ожило, и он, не отдавая себе в этом отчета, поднял руку, давая сигнал остановиться.

— Да! — рука волшебницы повторила его жест. Корис обернулся. Он отдал приказ, и весь отряд остановился.

Капитан передал командование Танстону и отъехал назад. Обвинить его в недостатке бдительности было нельзя: далеко по флангам рассыпались разведчики.

— Что случилось?

— Мы к чему-то приближаемся, — Симон всматривался в местность впереди, такую спокойную под лучами солнца. Ничто не двигалось, только высоко в небе кружилась птица. Ветер затих, не шевелился ни один листик. Но Симон готов был поручиться, что впереди ждет засада.

Удивление Кориса кончилось, он перевел взгляд с Симона на волшебницу. Она наклонилась вперед в седле, ноздри ее раздувались, она глубоко дышала. Она прислушивалась, как это делают собаки. Пальцы ее двинулись, изображая какие-то знаки, и она резко и убежденно кивнула: