Александр Немялковский - Пир Забвения Книга первая

Светозарный сгусток души Уки коснулся воды, и та потянулась вверх приобретая форму девичьего тела. В тот же миг Великая услышала зовущую, ищущую ее песнь водного народа, услышала далекое биение своего сердца в живом, здоровом теле. Вода под ней расцветилась всеми цветами радуги, указывая душе путь домой.

— Никогда не думала, что скажу это Темному созданию… Но прими мою благодарность Зира, дочь Ночи! Да хранит Изначальная Мать Тьма твою любовь! Я чувствую ее в твоей груди! Я этого никогда не забуду. Мы не забудем! — удивлению Укишеры не было границ. — Люби и будь любима!

Каменный лик Зиры был молчалив, равнодушен, холоден и суров.

Укишера юркнула в воду, и что есть силы, помчалась домой. В ее сердце горел свет любви и вспыхнувший с новой силой свет надежды.

— Плыви, плыви домой, счастливая рыбка Уки, — с легким вздохом расцвела в мечтательной улыбке Зира. — Я слышу, как они поют о тебе. Я слышу как они тебя… любят… А мои… мои мне только поклоняются…

Попутные ветры ночного эфира, изголодавшимися по бегу скакунами, подхватили и помчали дух Ерртора из орчьего Юрга на север. Они гнали и толкали его в призрачную спину, будто знали о его желании посетить место битвы под Аридалой, будто ведали о чем-то важном, опасаясь, что их ноша опоздает, разрушив тонкую вязь предначертаний.

Ерртор еще и еще раз приходил к чувству и осознанию, что является лишь каким-то узлом, крепко вплетенным в сети грядущих событий. Узлом, что лишь должен находиться в нужное время в нужном месте, и творить уготованные для него вещи и события. И от этого осознания становилось не по себе. Неужели все, чем он был, все к чему он стремился было просто написано кем-то на незримом листе магии Судьбы, а он свободный эльф лишь раб с самого детства этих неосязаемых цепей и путей.

Все нутро мага изучившего десятки тысяч жизней Лордов в пространствах амулета Скраб выворачивалось наизнанку в протесте против мысли об этом, ведь в каждой из этих жизней он читал эту незримую, указующую длань, не терпящую противления.

Ночные ветры не позволили духу придаться длительным размышлениям. Совсем скоро в небе запахло сыростью и смертью. Буйный бег эфира замедлил течение и скорбно замер, боясь потревожить беспробудный сон мертвецов. Сами небеса оцепенели, пропитанные до звездных высот еще не остывшими парами крови, перемешанными с едким потом павших в сече.

Полная луна старательно серебрила белые кости обглоданных скелетов воинов, иногда играя отблесками полированного металла доспехов сквозь липкую, покрывающую их кровь. Она словно стремилась предъявить бестелесному страннику во всей красе неопровержимые доказательства его предательства, безмолвно обвиняя и обвиняя каждой новой позой искореженного скелета, пустой глазницей черепа, со следами клыков на лобной кости, каждой оторванной конечностью, еще болтающейся в пасти, шныряющих по полю брани, косматых чудищ Зираиды.

Отхлынувшая на время в Юрге вина за содеянное вновь обрушилась удушающей лавиной, затягивая на треснувшем, крошащемся рассудке Ерртора тугую грубую петлю самопоедания.

Призрак бесшумной тенью проскользил над развороченными руинами города и углубился в плотную туманную взвесь чуть западнее. Он чувствовал скрытые под покровом знакомые вибрации душ Кшурурий и Шракков. До слуха доносились отдельные рыки сытых, укладывающихся ко сну Звуриаллов, но когда он узрел титаническое величие скрытых во тьме жуков-колоссов, холод преисподней наполнил даже бесплотный дух. Двадцать восемь копошащихся под шипастыми хитиновыми панцирями хищных многоэтажных роев-термитников. Разум силился, но не мог представить общего объема армады Жнецов.

Внезапно, скользя вдоль борта одного из самых крупных созданий Тьмы, Ерртор уловил где-то в головной его части всплески оскаленной ярости и кипящей Ануши, готовой рвать все и вся на мелкие клочки. Какими же до боли знакомыми они были. Ни раздумывая и мгновенья, призрак нырнул в толстую хитиновую броню жука.

…- Гнилые! Смердящие! Ненавистные! Неуклюжие и никчемные хлебатели зловонной гноящейся Чуры! Даже «ублюдочные твари» будет звучать для вас слишком высокопарно! — таращился взбешенными бледно лунными глазами Ссенр, поливая зашедших в его покои Дорзов и Трунов ядовитым шипением. — Уничтожу! Испепелю вас всех и ваши рода до самой последней ветки крови! Не-е-е-т…Это слишком благодатная кончина для таких изменников Триединому как вы. Я знаю! Знаю! Я вскрою ваши черепа и запущу в мозги червей Чилинов и вы будете вкушать всю бездну мучений находясь в сознании. Этому просто повезло несказанно! — Ссенр ткнул Лгурдом в размазанные, вывернутые на изнанку магией Ануши зловонно-дымящиеся останки Труна Кшурурьи Ширкарша. Сама пустая оболочка Ширкарша еще лежала у стены. Тело ровно дышало, но вот души в ней не было.

Дорзы и Труны стояли пред Кровеславным на коленях не смея поднять глаза. В ладони Лорда нервно поплясывал серебряный стержень Лгурда, выбирая следующую жертву. Наложницы Шнайра и Шибана как только смогли попасть в покои Властителя старательно заживили рану на его горле и теперь, дрожа, прятались за его креслом.

— Проклятье! Как вы, Дорзы, пропустили этого безумца?!!! Где ваше хваленое природное чутье Ануши и способность вспарывать мозги?! А?! Кто покопался в мозгах Ширкарша и надоумил извести меня? Может это ваше гнилое отродье и сделало? Так это заговор?!!! А вы цепные… провидцы… — Лорд наотмашь хлестанул лентой Ануши по спинам Трунов и ядовито плюнул в их сторону. — Хвала извечным Темнейшим Богам Ночи, что они берегут меня, своего сына! Да-а-а! Решено! Я принесу вас непотребных им в жертву!… — еще больше распалялся Ссенр. Ему хотелось крови, крови, крови! Рек крови за каждую каплю оброненной своей!

— Зибург-Мо-о-о-ор! — леденящим душу эхом прошелестело со всех сторон зала, оборвав на вздохе фальцет истерической тирады Кровеславного.

Все в зале включая Лорда остолбенели. Священное слово исторгло клейкую субстанцию холодных капель ужаса на спинах Жнецов, настолько неестественно неотвратимо оно прозвучало.

Ссенр вздрогнул всем телом, отшатнулся и попятился назад, вспыхнув ярким светом белых зрачков. Рука машинально выхватила меч из ножен, ноги полуприсели, готовясь к схватке. Его не возможно было забыть — этот казавшийся нескончаемым кошмар наваждений Жгаг-Гера, этот… этот голос… золотого пленника Ерртора, который память старательно изживала из глубин сознания как неотвратимое Забвение и расплату. Этот голос приблизился! Он был здесь! Он пришел за ним!!!

— Невозможно!!! — очумело метался по сторонам полный ужаса взор Лорда. — Я же оставил тебя Богам Ночи!