Токацин - Солнечный змей

Кесса сидела в тени плетёного навеса, на краю валяльного камня, и неспешно раскатывала по плите комок вываренной тины. Желтоватые нити спутались и переплелись, и за валком тащился длинный рыхлый лист. Сложив его вдвое, Речница плеснула ещё воды. От камня, хоть он и был прикрыт навесом, тянуло жаром, как и от всего, что было вокруг. На другом краю, в стороне от валка, пристроилась Койя. Казалось, жёлтая кошка дремлет, но её широкое ухо было поднято и время от времени разворачивалось в другую сторону. Сейчас она слушала, как из тростников, тяжело ступая, выбирается Речник Айому — в руке гарпун, на плечах здоровенный Листовик.

— Не жарко тебе? — покосился он на Кессу. — Я-то пойду в пещеру. Принести чего-нибудь?

Речница покачала головой.

— Ты бы отдыхал, Речник Айому. Сейчас даже Листовикам лень плавать! — хмыкнула она.

— Эхе-хе… — Айому поудобнее ухватился за хвост зелёной рыбы. — Это так, Чёрная Речница. Даже думать не хочу, каково теперь в степи.

Каменные кольца-причалы вдоль обрыва пустовали уже второй день, опустели и пещеры, только из бывшего жилища семьи Аймиа ещё доносились тихие голоса, пахло рыбной похлёбкой, и время от времени долетал недовольный писк, переходящий в отчаянный рёв. Все, кто не улетел в степь, сгрудились там — в основном старшие и младшие в роду, не считая Кирин и Сит Айвиновой — так же, как Кесса, они были сейчас на сносях. Речница покосилась на прикрытый двумя циновками вход в пещеру — нет, ей пока туда не хотелось…

На верещание очередного младенца обернулся и Речник, усмехнулся и покачал головой.

— Давно в Фейре не было столько мелюзги за раз, — вполголоса сказал он, наклонившись к Кессе. — Лет сорок, а то и полвека. Мацинген его знает, может, это неплохой знак…

— Это хорошо, — серьёзно отозвалась Речница, переводя дух — тот, кто был в ней, дёрнулся слишком сильно. — Да уравновесятся смерти рождениями…

На её руках краснели траурные узоры, и в них, как в вязкой тине, запутались разлапистые знаки Таурт, помогающей всем матерям, и чёрные символы ожидания и надежды. Слишком много всего случилось в этом году — не хватало места на коже, чтобы всё нарисовать.

Речник Айому, заметно огрузневший за последний год — его не гоняли на восточную границу, а здесь, в Фейре, не было недостатка в Листовиках, каше и жареной рыбе, и Речник понемногу возвращал себе подобающий вес — убрёл к пещерам. Кесса плеснула на камень воды и вновь раскатала желтоватый лист. Тина понемногу превращалась в толстое полотнище.

Она не сразу поняла, что случилось, — просто вздрогнула стена обрыва за спиной, и жар скользнул вдоль плеча, превращаясь в изжелта-белую вспышку на прибрежном валуне. Огненно-золотой обруч полыхнул на известняке, открывая в обрыве мерцающий пролом. Огромный крылатый кот — когда-то белый, сейчас — рыжевато-пыльный — стрелой вылетел из дыры, вспрыгнул на камень, не складывая крыльев, и растерянно огляделся по сторонам. Кесса изумлённо замигала.

— Уску?! — вскрикнула она, роняя валок и поднимаясь на ноги. Белый кот, не замечая ничего, захлопал крыльями и резко развернулся к новой пещере. Там что-то стучало, шелестело и шаркало, звенело и лязгало.

— О Всеогнистый! — кот замотал головой и метнулся к пролому. — Повелитель, мы прромахнулись — это дрругой беррег!

— Неважно, Уску, — из пещеры, пошатываясь и держась рукой за стену, выбрался воин в покорёженных жёлтых доспехах, перемазанных сажей. Красная бахрома повязки на его лбу почернела от крови, запёкшейся на волосах, кровь была и на руках, и на закинутом за плечо двузубом жезле с золотыми бляшками.

— Второй попытки не будет. Вызывай корабль! — он повернулся к пролому и хлопнул ладонью по стене. У него не было тени — едва заметное золотистое свечение трепетало под ногами. От его прикосновения края пролома дрогнули и разошлись, но тут же вновь заколыхались, теряя округлость и медленно смыкаясь. Койя с пронзительным писком взлетела на известняковый выступ чуть повыше дыры и упёрлась в стену всеми лапами. Верхний край портала пополз к ней.

— Ильюэ Ханан Кеснек! — запоздало выдохнула Речница. — Что слу…

Он развернулся к ней, не отрывая ладонь от стены. Зелёные глаза горели свирепым огнём. Кесса и охнуть не успела, когда его пальцы сомкнулись на её запястье железным кольцом.

— Дева Хурин Кеснек, держи тот край! — сказал Ильюэ, толкая Речницу к стене. Жар пробежал по её предплечьям, ладони вспыхнули болью. Кесса прижала их к камню, но жар не унялся. Жёлтый свет тёк по пальцам, впитываясь в стену. За спиной полыхало небо, алые и золотые сполохи метались над водой.

Края пролома замерли — а затем дыра выплюнула на каменистый берег толпу людей и ящеров. Они крепко держались друг за друга — и все вместе повалились на траву, и теперь пытались расцепиться. Там были жёлтые ящеры-иприлоры в полуобугленной броне, и женщины в длинных накидках, прижимающие к себе детей, и пустынные жители — когда они поднялись, на земле осталось немало широкополых шляп — и рогатый хеск-Гларрхна в доспехах городского стражника… Не успели эти пришельцы отбежать и отползти от пульсирующего пролома, как оттуда вылетело вчетверо больше людей, а за ними — две крылатые кошки. Воины вытаскивали из шевелящегося вороха людей и подталкивали их к берегу. Тут были и раненые — одного из них с сердитыми криками доставали из-под копошащихся тел.

— Айо-о-ому! — заорала Кесса, растерянно мотая головой. Из пещер на крики и лязг оружия уже высунулись жители, и Речник вылетел на берег с дубиной наперевес.

— Под навес их всех! — крикнул он, проморгавшись. Ящеры-стражники переглянулись и кивнули.

— Давно они без воды? — Айому скользнул взглядом по очередной выплюнутой толпе. Пыль, сажа и ожоги на всех телах… пересохшие губы и лихорадочно горящие глаза — и у слабейших, и у сильнейших. Ящеры и Гларрхна черпали из Реки, раздавали понемногу воду, но видно было, что и они едва стоят на ногах. Айому спрашивал о чём-то ящера, тот отвечал быстро и отрывисто, и Кесса сквозь гул в ушах различила слова «Эхекатлан», «Джаскар», «разгром» и «беженцы».

Жжение в руках уже нельзя было терпеть, и перед глазами плясали багровые круги. Речница дула на пылающие пальцы, но огонь был не на камне — в крови… Края пролома уже не держались — ходили ходуном, едва не смыкаясь. Ещё одна толпа, сцепившаяся руками и ногами, выкатилась на песок, кошка с перебитым крылом выбежала следом — и портал, вздувшись напоследок пузырём, схлопнулся. Кессу отбросило от стены, и она села на камень, сдавленно шипя от боли. На плечо ей спрыгнула Койя.

Ильюэ стоял уже посреди толчеи — из груды расползающихся по сторонам людей он вытащил девицу в обгоревшей жёлтой накидке. Она двумя руками прижимала к себе длинный свёрток.