Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — император

— А нам тогда что?

— Не отставайте, — велел я.

— В печали?

— Никаких печалей на свете нет, — отрубил я. — И не бывает! Это все выдумки избалованных женщин.

Он пустил коня в галоп, мы пронеслись вдоль стены, даже мне при таких ее размерах казалось, что она абсолютно прямая, но постепенно мир поворачивается, я всматривался в стену, и казалось, что не сдвигается, хотя бы какие-то приметные царапины, а там все одно и то же место…

Хотя я старался не увеличивать скорость, но Альбрехт заметно отстал, а когда мы с арбогастром и Бобиком вернулись на прежнее место, он прибыл туда на взмыленном коне несколько минут спустя.

— Ваше величество, — выкрикнул он почти с озлоблением, — вам нельзя отрываться!

— От народа, — уточнил я, — или вообще?.. Как я понял, ловушки ставить у Маркуса бесполезно.

— Почему?

— А кто скажет, — спросил я, — где эти твари выйдут? Похоже, тут другой принцип. А вот возле деревень — нужно побольше.

Он сказал быстро:

— И засаду!

— Возле ловушек? — спросил я. — Идея, да, но только если там есть где затаиться. А вообще-то лучше напасть, когда будут гнать пленных к Маркусу.

Он посмотрел остро, лицо стало жестким.

— Хотите сказать, ловушки их не остановят?

— Это на всякий случай, — ответил я. — Думаю, часть попадет в ямы, но часть все-таки выполнит задание и наберет пленных.

— Тогда я подберу отряд, — сказал он и посмотрел за разрешением. — Рыцарей для конного удара…

— Арбалетчиков, — велел я. — В засаде. Боюсь, даже рыцарская конница не сумеет…

— Ваше величество?

Я пояснил со вздохом:

— Но у нас особый случай, когда беречь жизни… уже не уберечь. Да, за ценой не постоим! Готовьте отряд тяжелой конницы. Я сам им скажу, как нужно действовать.

— На скорость? — спросил он.

— Вы все понимаете, граф, — сказал я. — Боюсь, самая правильная тактика будет в нападении вдвоем, а то и втроем на одного. Пока тот убивает одного рыцаря, два других сумеют пронзить копьями или изрубить.

Он содрогнулся, заметно шокированный.

— Вот так… расчетливо?

Я ответил безнадежным голосом:

— У такой тактики хотя бы шансы. И то, думаю, только вначале, пока не сообразят и не перестроятся. Как? Не знаю. Но вас понимаю, граф. Если передернуло даже вас, такого толстокожего, то как сказать благородным рыцарям?.. Вообще ни в какие ворота.

Он предложил деловито:

— Посмотрим дороги?

— Направления, — уточнил я. Он посмотрел с непониманием, я пояснил: — Эти захватчики, как существа из одного известного мне королевства, дорогами пренебрегают, предпочитая направления. По прямой, значит.

Он сказал с уважением:

— Весьма достойно. Так поступают герои.

— И вороны, — буркнул я. — Знаете ли, граф…

Я сделал паузу, он сказал быстро:

— Догадываюсь. Никакие они не герои, так как герои — мы. А других героев быть не должно.

— Вот-вот, — сказал я. — У вас хороший конь, граф. Не отставайте. Отставших бьют. Хуже того, на них женщины смотрят иначе.

— Это даже хуже, — согласился он, — чем вообще не смотрят.

Арбогастр пошел в галоп, я не услышал, что Альбрехт говорит, явно неважное, видит, в каком я состоянии, старается вздрючить легкими разговорами.

Ветер засвистел в ушах. Конь Альбрехта, подаренный ему Ришаром, закусил удила и несется, выпучив глаза, готовый умереть, но не отстать.

Арбогастр не выказывает и половины своей скорости, земля сухо гремит под копытами. Тень от Маркуса угольно-черная, злая и прижимающая к земле, будто с его появлением гравитация увеличилась вдвое и на Земле.

Норберт подъехал по обыкновению сдержанный и суровый, но я увидел, что на этот раз еще и прилагает усилия, стараясь держаться с привычной холодной отстраненностью.

— Сэр Норберт? — спросил я.

Он понял, ответил с усилием:

— В селах Верхние Лужки и Нижние Лужки пришлось рубить почти всех мужчин. Из оставшихся. Это семь человек…

Я стиснул челюсти, ответил после паузы:

— Все верно. Багровая Звезда поднимется сразу же, как только наполнит трюмы живым товаром.

— Не объяснить, — ответил он с горечью. — Все страшатся, что, если покинут дома, там разворуют… А что мир погибнет, их не страшит. Все в руке Господа!

Он автоматически перекрестился. Я ощутил, что и моя рука дернулась, уже привык при упоминании его имени творить крестное знамение.

— Наша задача, — сказал я сурово, залавливая в себе жалость, — не дать захватчикам выполнить задуманное.

Он кивнул, уточнил:

— Замедлить.

— Замедлить, — согласился я. — Замедлить настолько, чтобы успеть… Господи, только бы успеть! Хоть что-то найти, отыскать… Потому рубите всех, кто не ушел в леса и кого могут в плен. Чем меньше у врага пленных — тем наши шансы выше.

Он кивнул снова.

— Никто в селах не понимает, винят, проклинают… Но, ваше величество, нужно быть твердыми. Господь проверяет нас.

— Нашу стойкость, — сказал я со вздохом, — твердость и жажду спасти род человеческий. Оказывается, жестокость не менее важна, чем любовь и милосердие.

— Держитесь, ваше величество, — повторил он. — Ради многих… можно быть предельно жестоким к немногим.

— Спасибо, сэр Норберт, — сказал я. — Знаю, но спасибо за понимание. Как там в целом?

— Усилиями и увещеваниями отца Дитриха, — сообщил он, — три четверти населения Штайнфурта, Воссу и окрестных сел сразу же ушли в леса. Остальных начали изгонять мои конники. До ночи, когда из Маркуса вышли первые захватчики, города покинули все остальные. Почти все.

— Но и оставшихся многовато, — пробормотал я. — Никто из нас не знает, сколько будут набирать этого живого товара… Потому, если сопротивляются, убивайте на месте!.. Скифы сжигали все на пути наступающей армии царя Дария и… победили. У нас есть примеры, как слабые побеждали очень сильных. Нужно только продолжать и продолжать… Другие отряды захватчиков замечены?

Он покачал головой.

— Нет. Странно, конечно.

— Думаю, — сказал я, — во вторую ночь их будет побольше.

— Потому что первый вернулся почти с пустыми руками?

— Да, — подтвердил я. — Не думаю, что собираются тут торчать до зимы. Их цель — нахватать побольше и побыстрее, тут же подняться вверх и все здесь перепахать так, что горы сравняются с пустынями.

Всадники полным галопом мчались к нам, выкрикивали сообщения и тут же исчезали, если Норберт не давал новое распоряжение.

Я коснулся кончиками пальцев рукояти молота. Уверенность в своих силах вернулась только на мгновение, сменившись унынием. Молот хорош для выбивания крепостных ворот, даже каменные стены проламывать можно и нужно, однако с такими юркими целями он вряд ли окажется кстати.

Думаю, даже стрелы из лука Арианта могут не поразить цель. Могу чуть корректировать их полет, но все в пределах, в пределах…