Галина Гончарова - Средневековая история. Граф и его графиня

– Я не смогла разобраться с ядом…

– А ты и не Альдонай. Не бери на себя больше возможного.

Лиля отняла примочку от губ и посмотрела на Алисию.

– Куда мне надо идти?

– В те покои, где он умер. Тело там. Будете молиться вместе с альдоном.

– Альдоном?

– Альдон Роман приехал. Сказал, что сочувствует тебе в твоем горе. И проведет службу сам.

Лиля кивнула и вышла за дверь. Алисия выкинула примочку за окно и последовала за ней.

Осуждала ли она невестку?

И да – и нет. С одной стороны – у Лили умер муж. Умер на ее руках. С другой… муж – объелся груш. И иначе не скажешь.

Любовь? Привязанность? Уважение?

У них даже об этом речь не шла. Джес жену и в грош не ставил. И Лилиан ему за это благодарна не была. Их связывали Миранда и фамилия. И – все. Так стоит ли упрекать?

Алисия поправила прядь волос и отправилась вслед за невесткой. Молиться и плакать.

Похороны были на закате, как и принято в Ативерне. Когда бы ни умер человек – следующий день он проводит в своем доме, давая людям время попрощаться, а на закате его опускают в могилу или в склеп. Исключения бывают – как с Ивельенами. Когда тела изуродованы, их хоронят практически сразу. Или с преступниками. А так – обычно на закате…

По обычаю, Джеса надо было бы отвезти в его дом, чтобы там все прощались с ними. Но Эдоард распорядился оставить его во дворце. Ему хотелось попрощаться с сыном… и придворные шли.

Перед комнатой, где вчера умер ее супруг, Лиля на миг задержалась, поежилась, но потом решительно толкнула дверь.

У тела молился патер (да-да, с недавнего времени патер) Воплер. Там же находился и альдон Роман. Лиля прошла в комнату, привычно встала на колени – и день потянулся.

Тоскливый, унылый, мрачный…

Приходили люди, выражали соболезнования, женщины откровенно плакали, мужчины целовали ей руку и все это безумно раздражало.

Неискренние соболезнования, взгляды, перешептывания, «как она страдает», «что удивительного», «беременна или нет?».

Потом все подходили к Алисии, где повторялось то же самое.

Появился Ричард. Бледный и такой же красноглазый. Сказал Лилиан о своей печали и принес соболезнования.

Лиля посмотрела – и подумала, что неприятного разговора не избежать. Ну и пусть. Одним больше, одним меньше. Не в разговоре дело. Просто… противно.

Она все смотрела на лицо супруга.

Тихое и умиротворенное в смерти. В жизни он никогда таким не был.

Могли мы быть счастливы?

Нет. Я не стану другой, ты не станешь другим. И все же – прости меня за то, в чем я не виновата. Я просто старалась выжить. Если бы я получила помощь, поддержку, если бы мне подставили плечо, если бы…

Если бы я тогда умерла?

Было бы кому-то лучше?

Лиля откровенно не знала ответа. Да и кто его может знать? Альдонай? Увы, он ни с кем не поделится сведениями…

А потом вечер. И алые лучи заката. И склеп. Не родовой, нет. Джайс Иртон был первым его жителем, Джес – вторым.

Лиля стояла молча, Алисия была рядом и чуть за спиной, как бы поддерживая невестку, Август поддерживал Алисию, Миранда плакала, патер молился, придворные изображали массовку, Рик страдал…

Эдоарда не было. Не было и Тахира.

Его величество слег в постель и лекарь вынужден был постоянно находиться при нем.

Из вовсе уж посторонних были Лидия с братьями. Принцесса опять преобразилась. Да, Лиля смогла сделать из нее красотку. Но сейчас это была та же серая мышка. То есть зеленая. Цвет траура, цвет печали.

Родовой цвет Иртонов.

Принцесса поцеловала Лилиан в щеку, выразила свое глубочайшее соболезнование, внимательно вгляделась в лицо вдовы. Но прочитать что-то не стоило и пытаться. Лилиан была как окаменелость. Гипсовая маска, а человека-то и нету.

Она не ела весь день, выпила несколько стаканов воды – и только.

Когда все закончилось, Лиля сначала и не поняла. Ей было уже почти физически плохо. Кто-то подхватил ее под локоть – и женщина увидела Александра Фалиона.

– Лилиан…

Сначала она даже не поняла, кто это. Потом чуть кивнула.

– Простите, я не смог приехать раньше.

– Ничего страшного.

– Мне очень жаль…

– Мне тоже.

– Вы в этом не виноваты.

В этом – нет. В другом. Но о происшедшем никто и никогда не узнает.

– Человека нет, Александр. Его просто нет.

Фалион кивнул.

– Если вам понадобится помощь – вы можете просто сказать мне.

Лиля чуть сжала его руку – и поразилась. Какой же он горячий. Или это она заледенела?

– Александр, я вам очень благодарна.

Фалион понял все правильно. Прошелся со всеми до дома, помог провожать гостей и тихо уехал сам.

В гостиной Иртона остались всего пять человек. Лиля, Алисия, Август, Миранда и Рик. Да и то, Алисия и Август переглянулись – и дружно ретировались. Лиля посмотрела на ребенка.

– Ваше высочество, вы не соблаговолите подождать, пока я уложу дочь?

Может, Ричард и хотел что-то сказать, а может, и нет. Но девочка выглядела, как маленькое печальное привидение – и он смолчал. И честно ждал в гостиной, пока вниз не спустилась Лилиан Иртон.

Невольно вздохнул.

Она была хороша даже сейчас. Отстраненная, в темно-зеленом глухом платье, спокойная и сдержанная. Даже если волнуется. А ведь наверняка волнуется, не железная же она…

Рик не стал ходить вокруг да около.

– Смерть Джерисона – трагедия для меня и для государства.

– Да, Ваше высочество.

– Вы можете поговорить со мной сейчас?

– Если вам будет так угодно.

Ричард чуть прокашлялся. Да, никогда он еще так не попадал. Обычно женщины бегали за ним, хватали, старались удержать, просили, умоляли, рыдали и страдали.

Не в этот раз. Графиня ждала, что он скажет. И ему не хотелось оскорблять женщину. Просто – не хотелось.

– Лилиан, я должен поговорить с вами о прошлой ночи…

Зеленые глаза сверкнули.

– А стоит ли о ней говорить?

Ричард даже слегка опешил. Любая женщина, оказавшаяся в такой ситуации, постаралась бы вцепиться в него и руками и ногами. Эта же…

Она ничего не хотела. Не ждала. И не требовала. Она просто была. Мало это или много?

– Стоит, – вздохнул Рик. – Иначе это на всю жизнь останется между нами.

– И будет ее сильно портить, так? – Лиля смотрела прямо в глаза принца. – Ваше высочество, не бойтесь меня обидеть, хорошо? Я понимаю, мы, женщины, тонкие натуры… но мне сейчас и так плохо.

– Мне тоже плохо, – рубанул Рик. – Прошлой ночью… я вообще не соображал, что делаю.

– Я тоже, – Лиля вздохнула. – Слишком много всего наложилось. Смерть мужа, вино, да и последний год выдался тяжелым… я себя не контролировала.

– Я тоже.

Мужчина и женщина смотрели друг на друга уже чуть спокойнее. Рик перестал ждать слез, сопель и шантажа. Лиля облегченно выдохнула, понимая, что эпизод не будет иметь продолжения.