Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)

— Застрелены и обезоружены, — пробормотал он, окидывая взглядом трупы. На некоторых он заметил раны от ножей.

Трупы всё прибывали и прибывали. Оборотни тащили их со всех концов городка и сваливали на площади. Они не заботились о том, чтобы уложить тела ровно — у них не было на это времени. Кривой Коготь кружил тут же, мрачный, как ворон. Его горящий, тревожно мечущийся взгляд видел, что лица его соратников бледны и полны непонимания, страха, гнева. Всё это проходило в гробовом молчании. Наконец оборотни перестали притаскивать трупы, и Кривой Коготь стал их считать. Их оказалось сорок семь. Среди них был и труп Шва — он был так огромен, что его с трудом дотащили трое сильных мужчин. Взглянув на его размозжённую голову, Кривой Коготь в задумчивости пожевал нижнюю губу — тот, кто это сделал, должен был обладать немалой силой, и вожак оборотней подозревал, что знает убийцу. К его радости, немало было и живых оборотней — их было двадцать четыре, примерно треть стаи Морики. Они смогли уцелеть в разразившейся днём драке, и всё это время прятались в городе, ожидая, пока придёт Коготь. Но радость вожака быстро угасла: ни у кого из уцелевших не было оружия, вдобавок половина из них были ранены.

Убитые оборотни, разграбленное оружие — всё это ещё можно было вынести, но вскоре со всех концов города стали прибегать разведчики, в один голос докладывающие: в Намме нет автомобилей. Все мало-мальски пригодные машины уведены из города, на улицах остались только несколько ржавых развалюх. Это окончательно вывело Кривого Когтя из себя.

— Эта змея убила Морику, её сволочные дружки выпустили на волю пленников и перебили и разогнали две трети отряда!!! Теперь из-за этого у нас нет машин! Мне нужны эти машины! НУЖНЫ!!! — бушевал он, срывая свой гнев на стоявших перед ним соратниках. Те молча слушали, с каждой секундой всё более мрачнея. Наконец, когда Кривой Коготь остановился, чтобы перевести дыхание, к нему негромко обратился Тервен:

— Мы можем обойтись и без машин, мой вождь.

— Как? — чуть не взвыл Кривой Коготь. — Как, мать твою, мы можем без них обойтись? Завтра полнолуние, мы должны быть в Донирете. Барен приведёт подкрепление к отряду, которого нет?!

— Я знаю план, мой вождь, — так же спокойно ответил Тервен. — И я могу помочь. Здесь есть вокзал. Он в четверти мили отсюда, если идти прямо по шоссе.

Кривой Коготь горько усмехнулся:

— Вокзал! Зачем нам вокзал, если среди нас нет ни одного машиниста?

— Нет, мой вождь, — на лице Тервена сияло торжество. — Есть.

Кривой Коготь посмотрел на него, и выражение его лица изменилось. В нём снова появилась решимость и звериная ярость сменилась звериной смелостью. Тервен вытолкнул вперёд одного из оборотней — низкорослого, смуглого, с маленькими чёрными глазами. Кривой Коготь не сразу вспомнил его имя.

— Ты… — начал он. Человечек поклонился:

— Я Кейледо Штиммар, мой вождь. Меня здесь часто называют Пуст Штиммар.

— Да, — Кривой Коготь на секунду прикрыл глаза — в левом боку снова закрутилась боль. Он подумал, что когда девчонка попадёт в его руки, он отплатит ей за каждую такую вспышку. Открыв глаза, он посмотрел на Пуста Штиммара и отрывисто спросил:

— Ты умеешь управлять паровозом?

— Да, мой вождь. Я служил машинистом до того, как меня обратили два года назад, и потом…

— Мне насрать, когда тебя обратили, — прорычал Кривой Коготь, еле сдерживаясь, чтобы не схватиться рукой за отчаянно болевший бок. — Они не могли угнать ещё и составы. Ты повезёшь нас в Донирет.

— Так точно, мой вождь, — спокойно ответил Пуст, которого, кажется, нисколько не покоробила грубость Когтя.

Вожак выпрямился и посмотрел по сторонам. Лица оборотней сливались в мешанину разноцветных пятен, но он всё равно видел каждый взгляд. Они ждут от него решения. Он не может промолчать.

— Выступаем, — коротко велел Кривой Коготь. Чуть склонив плечи, выставив вперёд лоб, как бык, он зашагал вперёд. Сделал несколько медленных шагов, потом остановился, обернулся и отдал приказ:

— Сжечь город.

Те, у кого в руках были факелы, на секунду замерли, а потом быстро и тихо, как тени, заскользили к стенам зданий.

И Намме запылал. Высушенная степным ветром древесина вспыхнула, как хорошие спички. Языки пламени охватывали стены домов, деревья, пыльную траву, занавески, рекламные плакаты. Стало светло, как днём. Оборотни шли вперёд, поджигая всё на своём пути, шагали в огненном коридоре, в котором было светло, как в безоблачный полдень.

— В городе есть заправки! — заорал Кривой Коготь. — Пусть огонь дойдёт до них! Когда мы уйдём, здесь всё взлетит на воздух!

Почти половина стаи ответили дикими, животными воплями, выражавшими одобрение. Тальнар не смог бы крикнуть, даже если бы захотел — горло ему разъедал дым, от жара его голова кружилась и ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Его нелюбимая жена шла рядом, вцепившись в его рукав, повиснув у него на плече, и от этого было не легче. Аврас тоже не кричал. Полчаса назад он держал в руке факел, но после приказа Когтя поджечь город бросил его на землю и раздавил пламя. В суматохе никто этого не заметил.

Они шагали по шоссе, вопя, размахивая факелами, потрясая ружьями. Если бы Октай, Рэйварго и Веглао видели их сейчас, они бы были потрясены тем, как сильно это шествие напоминало то, что было на ярмарке в Станситри. Но сейчас никто не видел оборотней. Сычики-эльфы, чуя их, забивались глубже в свои дупла, пробитые в стеблях кактусов. Ушастые лисички-фенеки и длиннохвостые тушканчики прятались в норы, маленькие сердечки сусликов разрывались от ужаса. Одинокая черепаха с немыслимой для неё скоростью ковыляла прочь, и детёныши скорпионов карабкались на спины своих уродливых матерей. Семейство шипастых ящериц забилось под камни, и далеко отсюда вожак сайгаков, расположившихся на ночлег, будил сородичей трубным воплем, звал за собой подальше отсюда. Степь пустела на пути оборотней, встречала их мёртвой тишиной, а за их спинами гудело пламя, вздымаясь к небу, и казалось, что горящий город в ужасе стонет, встречая свою смерть.

Октай не помнил, чтобы он ещё когда-нибудь так уставал. Вскоре после того, как они выехали на шоссе, он заснул, откинувшись назад. Веглао на заднем сиденье тоже задремала. Изредка она ёрзала, устраиваясь поудобнее, потом крепко заснула, тихонько сопя. Рэйварго, понятно, не мог сейчас спать.

Он смотрел на дорогу, которая казалась ему бесконечной. Степь протянулась во все стороны, бескрайняя, ровная-ровная — ни бугорка, ни деревца, ни одного ориентира. Только через полчаса после того, как они начали свой путь, вперёд к машине пронёсся указатель на столбе с надписью «Донирет — 290».