Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

— Осторожно! — белокурая Валентина заботливо положила прохладную руку на мой лоб. Ну, конечно! Кто ж у нас ещё способен придать уют и домашнее очарование любому, самому затрапезному уголку вселенной?! Но как она здесь оказалась?

— Откуда ты? — говорить мне было трудно, и я старалась строить короткие фразы.

— Мы так волновались за тебя, так волновались, — защебетала Валентина, накладывая на мой лоб холодную повязку. И чего ей дался мой лоб?! Меня ж по темени ударили. — Ты ушла — и пропала! Я говорю: давайте искать! Мальчики оделись и пошли. И я с ними. Мы Настасью нашли. Бабушку Настасью. Нам Август помог.

— Да хоть бы и пропала — невелика потеря! — к моему ложу независимо фыркая, приблизился Мелка Лёк. Его лоб пересекала глубокая царапина, рука держалась на привязи, а морщин возле глаз заметно прибавилось.

— Не говори так — ты тоже волновался! — Валентина хлопотливо поправила мою подушку.

— Волновался? Да я за Омара волновался! Ей и в голову не приходит, что есть люди, о которых надо заботиться. Предупреждать, когда собираешься смыться в неизвестном направлении, чтобы другие не чувствовали себя брошенными!

— Брошенными?! — голова моя гудела, но я поднялась на локтях, сбрасывая со лба мокрую повязку. — А кто оставил меня одну на берегу? Забыл?!

— Ой, ну не надо! Не надо! Снова безосновательные придирки!..

— Женя!!! — в комнату вбежал Омар, и деревянные стены озарились ярким светом. Разноцветные искры заметались, падая вокруг, и на белоснежной скатерти я заметила маленькую чёрную дырочку. Да этот парень когда-нибудь подожжёт нас на радостях!

— Женя я так рад! Бабушка Вера сказала, что ты обязательно очнёшься, а я всё ждал-ждал… Она рассказала, как ты храбро сражалась. Ты всех спасла! Наволы всех одурманили и нас тоже. Если бы не ты, нам бы никогда из этого леса не выбраться.

— Всех спасла? А дядьку Василия?

Валентина горестно вздохнула, а Мелка отвёл глаза.

— Нет. Его было не спасти. Мы похоронили старика. Рядом… ну, ты знаешь.

— Рядом с ангелом! — голос Омара звенел от жалости и горя. — Ты знаешь, Женя, ангел тоже сражался и погиб, как герой. Этого никто не знал. Никто не знает про ангелов, что они такие!.. Я про них напишу. И другим расскажу тоже.

Я прикрыла глаза. Все живы. Все, кроме старого лешего.

Короткий разговор лишил меня остатков сил, и я тихо задремала. Из забытья меня вывел скрип закрывающейся двери.

В комнате по-прежнему было светло, но рядом никого не оставалось, лишь Валентина сидела поодаль, подперев кудрявую голову маленьким кулачком. Взгляд её был задумчив, и лицо казалось постаревшим, утратившим свою привлекательность. На секунду мне почудилось, что сквозь персиковую кожу проступили очертания прежних черт: одутловатые серы щёки, выпуклые глаза… но наваждение тотчас исчезло, и Валентина повернулась ко мне с приветливой улыбкой.

— Проснулась? Ты, наверное, голодна?

— Да. То есть — нет. Не очень.

— Марья печёт пирожки, — Валентина пренебрежительно передёрнула изящными плечиками. — Она не признаёт моих угощений. Тебе принесут.

— Ага. А что же постземы? Отступили?

— Боюсь, это ненадолго, — Валентина озабоченно покачала тщательно завитой головой. — Они озадачены, что встретили такого серьёзного противника, но они соберутся с силами и выступят вновь. Но теперь мы готовы их встретить.

Я хмыкнула. Это она что ли готова? Маникюр не боится испортить?

Валентина заметила моё недоверие и, кажется, обиделась. Мне стало неловко, и я решила сменить тему.

— Как бабка Настасья? Ей уже лучше?

— Да, — ответ Валентины был кратким. Точно, обиделась. — Омар собирается в село, если хочешь, передай бабушке Настасье письмо.

— Какое письмо? — предложение Валентины сбило меня с толку.

Валентина пожала плечами.

— Когда друзья болеют, их обычно навещают. Передают гостинцы или пишут письмо. Хотя бы.

Тон её был сух.

Я задумалась.

Была ли бабка Настасья мне другом? Вот уж не знаю. Суровая старуха с жёсткими, всегда поджатыми губами. Впрочем, врагом она мне тоже не была. Как-никак на одной стороне воюем.

— Хорошо. Я напишу письмо.

Но сказать это было куда проще, чем сделать. Правая рука всё так же не двигалась и лишь возможность слабо шевелить пальцами давала надежду, что чувствительность и сила к ней вернётся.

— Я помогу, — смилостивилась Валентина.

Она щёлкнула тонкими пальчиками, и в её руке появилось изящное перо и розовый лист бумаги.

— Диктуй.

Я вздохнула. Сроду не писала писем. По-крайней мере, не помню, чтобы писала. Да и глупая по-моему затея. Хотя…

— Пиши: «Баб Настасья перекантуйся одна ещё пару дней. У нас тут аврал. Если постземы тебя атакуют, дай знать с Омаром».

— Всё?! — брови Валентины поползли вверх.

— А что ещё?

— Ты не хочешь узнать про её здоровье?

— Так ей вроде лучше… или нет?

— О боже! — Валентина макнула перо в воображаемую чернильницу и быстро застрочила по бумаге. Спустя минуту, передо мной лежало безукоризненно вежливое послание.

«Дорогая бабушка Анастасия!

Очень беспокоюсь, как твоё здоровье? Надеюсь, ты скоро поправишься. К сожалению, не могу вернуться так скоро, как хотелось бы — дела задерживают меня на некоторое время. Если возникнут трудности — передай сообщение с Омаром.

Твоя Женя».

Валентина картинно закинула ногу на ногу.

— Согласись, так гораздо лучше.

Да так лучше.

Листок лежал прямо передо мной, исписанный небрежным, таким знакомым подчерком…

В комнату бочком протиснулся Омар и спросил громким шёпотом.

— Не спит?

Не сплю.

Омар пришёл не с пустыми руками. Принёс тарелку, наполненную горячими пирожками, и по обыкновению заговорил быстро, брызгая разноцветными искрами.

— Женя, тебе лучше? Мы с бабушкой Верой к озеру ходили! Знаешь, какое здесь озеро?! Бескрайнее, как море!

Его что, тоже по голове ударили? Мальчуган явно бредит. Откуда в Грязновке озеро?!

Сомнения отразились на моём лице, и за Омара вступилась Валентина.

— Есть озеро. Мы же во владениях лешего. А здесь всё не так. Лешие способны менять мир по собственной прихоти. Оттого их и не встретить — живут в своих мирах.

— Создают собственную реальность?

— Да.

— А постземы? Они здесь откуда?!

— Создать собственный мир не значит, закрыть в него ход. Кто-нибудь, да проникнет. А жители Бездны те ещё проныры. Были времена, когда они и в Высший мир проникали.

— И что же?

— Ничего. Их уничтожили Северяне. Ты не помнишь?

Нет. Я не помню.

Я попыталась встать, и боль тотчас заколотила в голове маленькими тревожными молоточками.

— Куда ты?! — всполошилась Валентина. — Тебе лежать надо!

— Подышу свежим воздухом, — пробормотала я. — Не надо меня провожать.