Наталья Якобсон - Роза с шипами

-- Почему ты смеешься? - удивился Винсент.

-- Так представил кое-что.

От нечего делать Роза рассматривала рисунки на изразцах, которыми были отделаны стены и печь.

-- Все картинки разные, - с видом первооткрывателя заявила она. - Здесь изображены русалки, сирин и алканост, левиафан, медузы, а вот эта виньетка больше похожа на арабеску.

-- Ты всю ночь собираешься сидеть у печи?

-- Нет, - Роза поднялась от предохранительной решетки, над которой грела руки. - Пусть Ройс отправляется в конюшни, а мы поднимемся наверх.

-- А можно мне с вами, - начал клянчить Ройс. - Всего лишь небольшая экскурсия по замку и я ваш должник на всю жизнь.

-- Ты и так должник Розы. Если бы не она, лежать бы тебе уже давно на дне той реки, по которой мы плыли к ущелью.

-- Но здесь столько редкостей, я хотел бы все увидеть для расширения кругозора, - Ройс изо всех сил вцепился в последнюю возможность побыть еще немного в тепле и роскоши.

-- Пойдем, я покажу тебе самые интересные помещения, - худые цепкие пальцы Винсента, как наручник сомкнулись на запястье Ройса. - Мы начнем с цокольных этажей. Я объясню тебе предназначение каждого хитроумного изобретения, которое мы найдем в пыточной, в первую очередь Железной Девы. Ты знаешь как она работает?

Ройс попытался вывернуться, но не смог. Винсент держал его крепко, как мошку, застрявшую в паутине и беспощадно продолжал.

-- Там есть специальный рычаг, палач крутит его и иголки со всех сторон жалят того, кто заперт внутри станка. Знаешь, почему Железная Дева носит такое название? У этой хитроумной машины форма женской фигуры, более грубая, чем та, которой ты пленился, но все равно небезынтересная. Оказаться внутри нее правда не очень приятно, но для тебя это было бы познавательно. У нас есть и палач и подопытный, так чего же ждать?

-- Так вы палач? - взвизгнул Ройс.

-- Я сын виконта, - парировал Винсент. - Причем старший, а не младший, - это уже был камешек в мой огород, точнее в сторону того беспечного принца Эдвина, который сотни лет назад захлопнул дверь перед носом у Винсента.

-- Мой папаша был волен на язык, точь-в-точь как ты и жестоко поплатился за это, - назидательно объяснил он Ройсу. - Однако все к лучшему, если бы не столь болезненное падение и не жажда мести, то я может быть и не взялся бы вовсе за колдовские книги. В таком случае, как это не прискорбно, мы бы сейчас с тобой не познакомились.

Я со своей стороны предполагал, что Ройс предпочел бы никогда не знакомиться с Винсентом. Каким бы покладистым и работящем ни стал мальчишка, Винсент бы вечно обзывал его лентяем и предлагал вздернуть на дыбу.

-- Прекрати, Винсент, - приказал я. - Давай покажем ему музыкальный салон, а потом уже препроводим на конюшню.

-- Я сыграю на лютне, - предложила Роза. Так она и сделала. Играла Роза не ради того, чтобы блеснуть музыкальным талантом, а в своей обычной колдовской манере. Когда ее пальцы касались струн, то гасли, то загорались свечи, какие-то тени проворно, но бесшумно отплясывали в полутьме. Вокруг исполнительницы летали яркой стайкой разноцветные бабочки, появившиеся из ниоткуда.

Несколько рядов кресел, обитых лиловой парчой пустовали. Винсент сам присел на краешек софы, а Ройса заставил слушать музыку стоя.

-- Ты, возможно, еще сделаешь карьеру солдата, поэтому должен привыкать к по стойке смирно, - объяснил Винсент.

Ройс не унывая разглядывал музыкальные инструменты: клавесин, гармонику, клавикорды, прикидывал сколько они стоят и думал, что неплохо было бы стащить потом одну из скрипок или арф. Зеркала в золоченых рамах и хрустальные люстры под потолком тоже привлекали его, но он уже в уме прикинул, что они легко могут разбиться, к тому же слишком тяжелы. Осколки дорого не продашь, заключил про себя Ройс и переключил внимание на тонкие пальчики Розы, легко порхающие по струнам. Бабочки, порхавшие по воздуху им в такт из разноцветных всем скопом окрасились в черный, потом в лазурный цвет. По тому, как довольно улыбается Роза, каждый раз когда веселая стайка изменяет окрас можно было сказать, что это ее волшебство.

Я опустился в глубокое кресло и чуть было не задремал под музыку. Гремлин легко запрыгнул мне на колени, отгрыз несколько пуговиц с камзола, чтобы тот немного распахнулся и свернулся клубочком у меня на груди. Очевидно, прикасаясь к моей холодной коже, он чувствовал тепло драконьего огня, пульсирующие внутри и чуть ли не урчал от удовольствия. Почему-то мне он уже не казался таким облезлым. Я только надеялся, что он не захочет почесать свои коготки о мою кожу точно так же, как о камзол.

-- Я бы спела еще кантату, но не хочу отнимать у Ройса то время, которое должно уйти на полезные дела, - игриво заявила Роза. Она закончила играть и салон стал прежним, никакой игры то вспыхивающих, то гаснущих свечей, ни вальса призраков, ни цветных бабочек, возвращение из иллюзорного мира в реальный.

-- Марш в конюшни, - Винсент подтолкнул Ройса к выходу. - Надеюсь, теперь ты понял, что никто из твоих знакомых и даже твоих бывших начальников не смог бы заложить фундамент такого замка и не остаться после этого без гроша в кармане.

-- Не в деньгах счастье, - буркнул в ответ Ройс и получил бы затрещину, если бы мы с Розой так бдительно не наблюдали за ним, каждый со своей стороны салона. Винсент постеснялся еще раз отлупить его в присутствии Розы.

Я знал, что Роза способна произвести фурор в любом обществе, но не думал, что однажды в нее влюбятся даже слуги Ротберта. Ройс согласился драить мои конюшни. Винсент был благодарен мне за то, что я женился на ней и тем самым спас ее репутацию. Возможно, из церкви сейчас как раз выходил Кловис, сочиняющий очередные канцоны в честь недоступной инфанты. Где-то при дворе Одиль могли быть другие барды и восторженные оды, о которых Роза не знала, но которые были посвящены ей.

Гремлин уже сладко спал у меня на груди. Я сам об отдыхе не задумывался до тех пор, пока не устроился поудобнее в кресле и не почувствовал, как веки тяжелеют от желания спать. Я не спал уже так давно, а в замке полно мягких постелей и пуховых перин, которыми никто не пользуется. Я даже не помнил, как добрался до спальни, только помнил, что нес Розиного питомца так осторожно, что даже не разбудил.

Через час я уже проснулся в полной темноте. Куполообразный балдахин чуть колыхался, а мне казалось, что в окно снова стучится и бьет крыльями Дебора, а по шее у нее струиться кровь. Всего лишь иллюзия, но недалекая от реальности. Ведь в моей империи возможно воскрешение мертвых. Я почти видел тонкую, ровную, будто проведенную по линейке линию на шее Деборы и очертания ее роскошных, полощущих в воздухе крыл. Я ведь когда-то вскрыл себе вены, чтобы поднять Розу со смертного одра, так почему же кому-то не сделать нечто подобное для Деборы? Я посмотрел на свое запястье, чтобы проверить не кровоточит ли оно снова. Шрам зарубцевался еще до того, как я вышел из залы под куполом, осталось только маленькое красное пятнышко, как укол от иголки. Раны на моей коже затягивались так быстро, как стирается карандашный набросок с листа бумаги, но я знал, что всегда буду ощущать легкое покалывание в левой руке, кожу на которой я расцарапывал дважды, чтобы выручить свою возлюбленную. Первый раз в хижине, чтобы вылечить Розу и второй раз в заброшенной церквушке, чтобы заключить наш брачный договор. Кончик железного пера, как будто до сих пор щекотал кожу. Я отлично видел в темноте. Мрак по-своему расцвечивал комнату, и от этого все вокруг даже метель за окном казалась мне фантастической. Да и было ли все то, о чем я вспоминаю, была ли лесная избушка и церковь, и бал в Ларах или я все это просто вообразил, а принцесса уже давно лежит с разодранным горлом на дне какого-то колодца. Теплый шерстяной комок заворочавшийся у меня на груди быстро вернул мне ощущение реальности. Гремлин что-то недовольно фыркнул, спрятал когти в подушечки, чтобы нечаянно не оцарапать меня, перевернулся на другой бок и снова заснул. Если бы он не выглядел таким опасным, то его можно было бы сравнить с кошкой.