Наталья Якобсон - Роза с шипами

-- Вполне возможно, - я смотрел на их худые, бескровные лица, на запавшие, мерцающие глаза. Только бессмертные сверхъестественные создание могут так разительно отличаться от людей.

-- Да, мы теперь вечны, как и ты, - поддакнул Шарло. - Князь говорил нам, что его колдовство сделает нас особенными, более быстрыми, умными и сильными, чем окружающие люди. Он сам умер в том пекле, но в каждом из нас осталась жить частичка его волшебства. К тому же мы не одинокие изгнанные из империи создания, которые не могут найти себе места в огромном враждебном мире смертных и вместе со своими крыльями и волшебной силой прячутся в подвалах, в катакомбах и на часовых башнях. Я видел много таких изгнанных фей с потрепанными крылышками, боязнью толпы и мечтами о том дне, когда они смогут просить прощение, упав ниц перед троном императора. Они спят среди пыли и паутины, ловят запоздалых одиноких путников, но испытывают страх перед шумной компанией. А нам нечего бояться, мы сами - толпа. Численностью мы превосходим полк солдат. Мы ловчее и сильнее, чем люди. Мы знаем те страшные тайны, какие смертным неведомы.

-- Так считают все проклятые, - возразил я. - Их много и все хвастают своей незаурядностью, но лишь единицам удалось подобраться близко к тайнам мироздания. Тем, которые молчат, потому что не хотят делиться приобретенными знаниями ни с кем.

-- Например ты! Ты кажешься необычайно юный и в тоже время успевшим приобрести жизненный опыт и это завораживает людей, - Шарло с завистью покосился на Розу. - Ты выбрал эту девчонку себе в ученицы? Тебе не нужны никакие союзники, ты предпочитаешь иметь возле себя ручную тигрицу, которая будет отстаивать твои права.

-- Ты считаешь меня недостаточно галантным? Я бы никогда не позволил девушке защищать себя. В любом нормальном обществе кавалеры, а не дамы должны выступать в роли защитников, но, видимо, ты привык ждать пока Гонория или та миленькая шляпница замолвят за тебя слово перед князем.

-- Дай нам на время одну из твоих колдовских книг, - потребовал Шарло.

-- Откуда ты знаешь, что у меня есть колдовские книги?

-- Хозяин не раз говорил, что ты обокрал его личную библиотеку.

-- Еще он сказал, что книги это приданое его дочери, - попытался как-то смягчить слишком резкое высказывание Кловис.

-- Я его внучка, так, что приданое пришло по назначению, - Роза кинула на Шарло гневный, пронзительный взгляд, а потом вдруг рассмеялась. - Тигрица, внучка хищника. Мне нравиться это название. Я так часто и явственно ощущаю свою принадлежность к семейству кошачьих, как только вблизи запахнет скорой дракой, - она демонстративно оцарапала ноготками обивку кресла еще раз, так, что из разорванного бархата посыпались стружки и набивка. - Хорошо, что ты сказал о книгах, сторонник республики, а то я уже было сочла себя бесприданницей.

Шарло бы залился яркой краской, если бы колдовство Ротберта не внесло в его кровь и кожу склонность к вечной бледности. Слово "республиканец" в устах Розы звучало, как оскорбление.

-- Если мы задержимся здесь слишком долго, то это вызовет нежелательные толки, - я давал понять, что теням пора разойтись, но Шарло, очевидно, решивший, что его гонят за порог, как попрошайку, вспыхнул праведным гневом.

-- Для кого сплетни нежелательны? Для тебя или дня нас?

-- Для обеих сторон, Шарло. Для меня все кончиться гораздо безболезненнее, я всего лишь лишусь прав на трон, на который никогда не притязал, а вас начнут преследовать, устраивать облавы с факелами, заступами, острогами, добропорядочные горожане и сельчане станут изыскивать все новые способы расправляться с вами, если только прослышат о вашем пристрастии к кровопийству и ночным грабежам.

-- Но если ты дашь нам на время попользоваться одной из твоих колдовских книг, то мы наберемся опыта и станем такими же неуловимыми как ты. Никто не сможет нас поймать или запугать. Пройдут века, мы наберемся опыта и станем мудрейшими существами в изменившемся мире. Я уже сказал, мы - толпа, благодаря превосходящей численности и приобретенным знаниям со временем мы станем сильнейшими. У твоих подданных есть только прекрасные оболочки и самолюбие, у меня нет красоты, но есть опыт, я знаю, как можно выбраться из огня.

Шарло говорил так самоуверенно. Высокопарная, восторженная речь всего лишь прикрывала его злость и растерянность. Он твердо решил уверовать в то, что раз стал таким же необычным, как его хозяин, то присвоил себе и частицу мудрости князя, пережившего множество поколений. О подобной группировке самоуверенных негодяев я прочел еще в темницах Ротберта на станице одной из многочисленных хроник. Это был абзац про статую Ланон Ши, про то, как толпа суеверных крестьян под предводительством одного сумасброда ворвалась во дворец, чтобы разбить изваяние музы, но ни серп, ни молот не смогли отколоть от нее ни кусочка, зато все восставшие были наказаны высшей силой, а поэт, влюбленный в нее, потом дрожащей рукой записал в хроники ту речь, которую, как ему показалось, желала произнести статуя и которую мне хотелось повторить для Шарло, очарованного каждым проблеском, исходящем из волшебного мира, каждым бликом от светящихся масок фей и драконьих крыл, но упорно желающим считать себя ровней моим подданным.

Я сам того не желая повторил стихи вслух:

-- Вас чарует каждый блик

Наших масок, но толпа

Ваша жизнь всего лишь миг

Рядом с тайной бытия

Эту тайну знаю я,

Но немы мои уста.

Автором двух последних строк могла быть лишь сама чудесная статуя и они замерли у меня на устах.

-- Отправляйтесь в Рошен, - посоветовал я. - Не так давно город пережил эпидемию чумы. Болезнь миновала, численность населения все растет, но осталось много необитаемые, отгороженных баррикадами кварталов, по котором якобы до сих пор гуляет чума. Если вы будете ловить и убивать бродяг на малонаселенных улицах, то это никого не насторожит. Ведь виной всему может быть затянувшая в трущобах Рошена пляска смерти. Не советую вам красть детей из колыбели или выманивать из богатых домов молоденьких служанок, как это делают иногда мои подданные. Зато, несмотря на все ограничения, вы можете попробовать установить в Рошене республику, раздать свои листовки и поставить на площади для Шарло кафедру оратора.

-- Мы не уедем из Виньены, - упрямо возразил Шарло. - Мы уже привыкли охотиться здесь.

По слуху резануло слово "охотиться", неужели Шарло считает дичью всех тех, кого намеревается поймать ночью в темных переулках.

-- Мой дядя умер от чумы в Рошене, - вдруг вступил в спор Кловис. - Он завещал мне там свой особняк и театр, которым владел. Я не хотел ехать туда, потому что боялся заразиться, но теперь болезни нам не страшны, так утверждает Шарло. Он говорит, что никакая чума не сморит нас, что даже из огня мы можем успеть спастись. Если я смогу заставить остальных послушаться меня, то могу на время поселить всех в моем новом особняке или предоставить им убежище в здании театра. Театр носит название "Покровитель искусств", а я стану покровителем изгнанников.