Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора

Снова возбужденный гул. Молодые, жадные до побед и славы эмоны переглядывались. Глаза их блестели азартом. Они знали, как щедр Орэн с теми, кто верно служит. И как он мстит врагам. Да, Ринересс силен, но ведь и мы не слабы!

Одан поднял руку. Сжал кулак. Установилась тишина, и одан продолжил:

— Арнир похож на плащ нищего, он сшит из кусков. Дернешь — и тряпье развалится! Вспомните, как три луны назад морроны переправились через Кхин и напали на наши земли. Одан Ринересса мог ударить по ним с тыла и сбросить в реку, но не стал. Он мог бы действовать со мной вместе, но не хотел помочь. Морроны захватили Темел и сожрали всех жителей, а мы не успели им помочь! А пять лун назад морроны дошли до Лаона, разорив мои западные владения, но одан Далорна и пальцем не пошевелил! Еще тогда мы могли уничтожить их орду и надолго отвадить от границ! Ему было жаль своих воинов, а мне жаль мой народ! Тогда погибли тысячи, в основном поселяне, а многие эмоны были разорены. Объединив оданства, я положу этому конец.

Эмоны заспорили. Не всем нравились притязания Орэна, особенно тем, чьи владения располагались далеко от границ. Их не коснулись опустошительные набеги морронов, но большинство поддержало одана.

— Я вижу, ты хочешь что‑то сказать, Фориндалл… Говори.

— Да, мой одан, — из рядов вышел пожилой эмон. Его род был древнейшим после рода одана, а земли — богатейшими в оданстве. — О морронах нам известно, но причем здесь Ринересс и зачем нам война? Теперь мы сильнее, чем прежде, и сможем противостоять морронам.

— Морроны на западе усиливаются, — ответил одан. — Вы все слышали о великой властительнице, ведьме Ош–Рагн. Ортаны говорят: ее ордам нет числа. Что, если она решит вторгнуться в Арнир? Мы били морронов потому, что у них не было вождя. Теперь он есть, и это опасность для всех нас.

Голос Орэна окреп, нервно сжимая пальцы, одан шагал вдоль строя придворных:

— Это война не против Ринересса, но за объединение Арнира! Не нужно быть мудрецом, чтобы понять: по–отдельности арны не смогут бороться с кочевниками, а если все чернолицые объединятся, мы обречены.

— Мой одан, но ведь с Ринерессом можно заключить союз, — осторожно высказался один из советников.

— Зачем мне союз со слабым? — Орэн встряхнул длинными и черными, как камни эшнарских гор, волосами. — Сейчас Ринересс слаб, а мы сильны, как никогда! Разгромив Далорн, мы сделали шаг на пути к великой славе. Время сделать второй. Я хочу владеть Арниром!

Одан говорил так, словно победа была делом решенным, словно огромная армия противника не представляла никакой опасности. По горящим глазам правителя эмоны видели: он не сомневался в победе. Но в зале ему верили не все.

Орэн вернулся к трону и сел. Стало так тихо, что треск поленьев в камине был единственным звуком в заполненном людьми тронном зале.

Но вот эмоны зашевелились. Теперь, когда одан высказался, каждый мог сказать свое слово правителю и благородным эмонам. Вперед вышел Гиторн, правитель южного Ланса:

— Мой одан, то, что ты сказал, нашло поддержку в моем сердце. Но почему Ринересс — самое могучее оданство в Арнире? Почему не Эшнар, Эвилон или Эдерн? Они значительно слабее, и нам будет легче покорить их.

— Именно поэтому! Если тебе противостоят несколько врагов, убей сильнейшего — и остальные обратятся в бегство, — проговорил Орэн, глаза его блеснули непонятным восторгом:

— Что даст завоевание Эдерна? Всего один город и противостояние со стороны Ринересса и его союз с другими против нас! Уничтожив главного соперника, я создам непобедимую державу. Большая половина портов в Восточном море будет нашими! После победы нам некого будет бояться!

Многие закивали, зашептали: да, так все и будет, наш одан мудр и дальновиден!

— Мой одан, позволь сказать!

Орэн кивнул. Один из фаворитов, смельчак и любимец женщин, Элинон, выступил вперед:

— Ринересс овеян славой великих властителей, но все это в прошлом! Как любой день движется к закату, так и мы видим закат великого оданства. Нет в нем твердой руки. Эрнон неумелый правитель, его воины разучились побеждать даже в приграничных стычках, наша армия неизмеримо сильнее. Мы легко одержим победу. Я с тобой, мой одан!

Одан с легкой улыбкой кивнул. Орэн терпеть не мог лести, но то была не лесть, а вера в своего одана и желание отличиться в будущих сражениях, а это правитель Гурдана ценил.

— Вы знаете мощь нашей армии, — сказал он. — Мои наемники закалены в битвах, отовсюду к нам стекаются новые воины. Даже мергины, говорят, бросают свой промысел…

Среди эмонов пронесся шумок. Орэн любил пошутить, но в шутке было немало правды. Горькой правды для тех эмонов, на чьих землях останавливались разбитные наемники Орэна.

— Мы непобедимы, и все, кто сомневается, будут посрамлены! Лучшим из вас, — Орэн обвел взглядом зал, — я пожалую города в правление. Итак, что скажете, благородные эмоны?

Одан хитрил, и это понимали все. По древним законам одан не мог объявить войну без согласия большинства высоких эмонских родов, но сейчас власть Орэна была велика настолько, что он мог не спрашивать у вассалов согласия, однако делал вид, что ему важно их мнение. Старые, умудренные опытом эмоны понимали: что бы они не говорили, он поступит по–своему. А заодно узнает имена недовольных. И весь зал поддержал одана.

— Итак, мы выступаем завтра! Армия готова, правителям я даю два дня на сборы и жду вас на границе. Хешимов Ринересса и поселения не трогать, мародеров вешать. Пусть знают все: я не воюю с арнами, я иду на Ринересс!

— На Ринересс! — завопил кто‑то, его поддержали, и многоголосый клич разнесся по дворцу.

Той же ночью Орэн принял командующего гвардией Лайберна и начальника тайной охраны Гретворна. Их он намеревался оставить в столице, пока сам отбудет в поход.

Гретворн представил списки неблагонадежных эмонов. Их предстояло убрать: либо заточить в тюрьму, либо — при сопротивлении — обвинить в измене и уничтожить. Орэн поручил Гретворну действовать по своему усмотрению, по сути, доверяя помощникам абсолютную власть. Возможные бунты и смуты подавить в зародыше. За прочими просто следить.

Начальник тайной охраны доложил о смерти эмона Эрлайна и предоставил сведения, что тот имел частые сношения с непокорными одану эмонами, тайно, через третьих лиц поддерживая их.

— Убийца найден?

— Нет, мой одан. Но мы знаем, кто он.

— Кто же?

— Дорран, телохранитель Эрлайна.

Орэн нахмурился. Зачем убивать господина, который столько за него хлопотал? Воин выполнил приказ одана и мог явиться за наградой, но вместо этого поставил себя вне закона… Все это было странным. Быть может, убитый вел какую‑то свою игру?

— Найди его, Гретворн, — приказал одан. — Я сам хочу говорить с ним.