Стивен Кинг - Легенды

Как всегда в Роще: время словно стояло на месте и все равно уходило, день тихонько угас всего лишь за несколько вздохов, растворился в дрожании листьев, где-то вдали пропела невидимая птица, другая ответила ей — еще дальше. Ириан медленно встала. Она ничего не сказала, лишь взглянула на тропинку и побрела по ней. Четверо мужчин пошли следом.

К вечеру они выбрались на открытое место. Запад еще полыхал, когда они пересекли речку Твилбурн и прошли вдоль полей к Скале, темной, кривой, вонзавшейся в небо.

— Они идут, — подал голос Привратник.

По садам, по тропе от Большого Дома шли люди, множество учеников, почти все маги. Впереди шел Торион, Мастер Зова, высокий, в сером плаще, с длинным посохом из белого, словно кость, дерева, и на конце его посоха слабо горел призрачный огонек.

Там, где обе тропы сливаются, чтобы спиралью подняться вверх на скалу, Торион остановился и подождал их. Ириан шагнула к нему.

— Ириан с острова Путь, — звучным и ясным голосом произнес Мастер Зова, — чтобы покой и порядок вновь вернулись на Архипелаг, ради равновесия мира, я приказываю тебе оставить наш остров. Мы не можем дать тебе то, что ты просишь, и за это просим прощения у тебя. Но если ты хочешь остаться у нас, то этим теряешь право на прощение и должна узнать, что последует за грехом.

Ириан стояла напротив него, почти такая же высокая, как и он, с такой же прямой спиной. Мгновение она молчала, потом заговорила высоким и резким голосом.

— Пойдем со мной на скалу, Торион, — сказала она. Не дожидаясь Мастера Зова, оставив его на перекрестке, Ириан пошла вверх по тропе. Но — всего лишь пару шагов. Потом оглянулась и посмотрела на собеседника.

— Что же не пускает тебя на скалу? — спросила она. Воздух темнел. Только на западе тускло тлела алая полоса, на востоке небо вставало над морем черной стеной.

Мастер Зова смотрел на Ириан. Медленно поднял руки вместе с белым посохом и прочел заклинание на языке, который знали все маги и волшебники Рока, языке их искусства, Языке Творения:

— Ириан, твоим именем я заклинаю тебя и призываю повиноваться мне!

Одно мгновение девушка промедлила, казалось, вот-вот, и она вернется к нему, но она покачала головой и крикнула:

— Я — не Ириан!

И тогда Мастер Зова побежал к ней, вытянув руки, как будто хотел схватить. И в этот миг они оба оказались на вершине скалы. Невероятно, но Ириан словно вознеслась над магом, между ними сверкнул огонь — языки красного пламени во мгле сумерек, отблеск на красно-золотой чешуе, на распростертых крыльях — и вдруг все исчезло, и не было ничего, кроме женщины, стоящей на тропе, и высокого мужчины, склоняющегося у ее ног, медленно опускающегося на землю, лежащего на земле…

Только Травник, целитель, первым осмелился шелохнуться. Он пробежал по тропе и встал на колени возле Ториона.

— Мой господин, — сказал он, — мой друг… Но под грудой серой ткани его руки нашарили только одежду, сломанный посох и кости. Старые высохшие кости.

— Так будет лучше, Торион, — сказал Травник и заплакал. Вперед вышел старый Мастер Имен и спросил у женщины на вершине скалы:

— Кто ты?

— Я не знаю другого имени, — сказала она. Она говорила на том языке, на котором говорил Мастер Имен, на котором она сама говорила с Мастером Зова, на Языке Творения, на языке, на котором говорили драконы. Потом повернулась и начала подниматься на гребень скалы.

— Ириан, — окликнул ее Мастер Образа Азвер, — ты вернешься к нам?

Она остановилась, так чтобы он смог приблизиться к ней.

— Да, если ты позовешь, — сказала она. Потом протянула руку и коснулась его запястья. Азвер судорожно вздохнул.

— К-худа ты идешь? — спросил он.

— К тем, кто найдет мое имя. В огне, не в воде. К моему народу.

— На запад, — сказал он.

— За пределами запада, — отозвалась она.

Потом отвернулась от Азвера и от всех остальных и пошла вверх по склону в сгущающуюся тьму. И когда она ушла совсем далеко, они все посмотрели ей вслед и увидели спину, облитую золотом чешуи, изгиб игольчатого хвоста, когти, дыхание, превращающееся в огонь. Женщина на гребне холма вновь повернула длинную узкую голову, медленно оглядела Скалу, задержав взгляд на Роще — видимой отсюда лишь темным пятном во мраке. Потом все услышали звук, словно сотрясаются огромные медные листы… и распахнув широкие крылья дракон прыгнул в воздух, сделал круг над островом и исчез.

Жгутик дыма, завиток светлого пламени проплыли в темном небе.

Азвер, Рисующий Образ, левой рукой поддерживал правую, обожженную прикосновением. Он посмотрел на мужчин, молча стоявших у подножья скалы и следивших за драконом.

— Что ж-ш, друзья мои, — произнес он, — что нам делать теперь?

Ответил лишь Привратник. Он сказал:

— Я думаю, нам следует вернуться в наш дом и распахнуть все двери.

«Трон из кости дракона» (1988)

«Камень прощания» (1990)

«Зеленая башня Ангела» (1993)

Действие трилогии происходит в Остен-Арде, который простирается от болот Южного Врена до Йиканука, ледового обиталища троллей, но сердце его — это большой замок, называемый Луговой Холм.

Рассказ начинается со смерти Престера Джона, могущественного короля-человека, который владел замком много лет. Он расширил свое государство за пределы Эркинленда и правил почти всеми народами Остен-Арда. После его кончины между королевскими сыновьями разгорается борьба за власть, которая едва не приводит к гибели всего мира, поскольку бессмертный монстр Инелюки использует эту войну в своих целях. Ключевую роль в событиях играют поваренок Симон Белокурый, Мириамель, дочь одного из принцев, тролль Бинабик, таинственная колдунья Гелоэ и ситхи — полубессмертный народ Инелюки, за которых он некогда расстался с живой жизнью.

Инелюки был владельцем Лугового Холма за пятьсот лет до Престера Джона — тогда замок назывался Азуа. Когда смертные осадили его замок, он предпринял последнюю, самоубийственную попытку победить людей путем волшебства. Вспыхнул пожар, Инелюки и его сторонники ушли из мира живых, а замок был почти полностью разрушен. Но люди, оставшиеся в живых, построили новое здание на руинах замка ситхов. На протяжении веков в замке сменилось несколько смертных правителей из разных земель, в том числе Король-Цапля, Святой Король и Король-Рыболов, но до Престера Джона никто не задерживался там надолго.