Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

Затем внимание переключилось на Виллема. Все путники заметили в его речи акцент - легкую особенность в произношении, никак не свойственную мекленбургским жителям. Задать же вопрос напрямую решилась только Эльза Келлер.

Виллем немного повилял, скорее, для приличия, чтобы подчеркнуть скромность, но потом признался, что родом из южного княжества, а в мекленбургских землях оказался случайно, никуда определенно не направляясь. Неохотно он рассказал, что некоторое время служил в городском совете писарем, но бургомистр за что-то невзлюбил его и вынудил убраться подальше.

- Должно быть, дело в неразделенной любви и кознях со стороны бургомистра, - вздохнула Эльза Келлер, когда Виллем наотрез отказался пояснять хоть что-то о своем изгнании.

- Нигде я особо не пригодился. Там, где есть подходящая для меня работа, уже имеются свои писари, а там, где писарей нет, сама грамота не пригодится человеку за всю его жизнь.

- Мы пожинаем плоды раскола, - горестно всплеснул руками Пауль Рейхенштейн. - Важные должности и умные грамотные люди уже не нужны в империи. Вот господа, результаты церковного разобщения, оставленного нам еретиком Лютером. И толи еще будет, если ересь Кальвина проникнет к нам и устоится.

Николаус недоуменно посмотрел на нотариуса и заметил:

- Довольно странными выглядят ваши слова для Мекленбурга.

- Почему? - озадачился Пауль.

Сделав Паулю и Николаусу предостерегающий знак, Михаэль не позволил истории Виллема прерваться, и тот закончил:

- Не найдя своего угла, я кочую по всей Империи уже который год, живя лишь нескончаемым путешествием и услугами писаря. Бывает, что в моей сумке не оказывается ничего съестного, а письменные принадлежности не очень питательны и расстраивают работу моего желудка. Поверьте, друзья, я пробовал. Тогда я берусь за то, чему плохо обучен, но за что платят: копаю, чищу, мою, разгребаю и тому подобное.

- Это грустно, - ответил Николаус. - Моей мечтой с детства было именно нескончаемое путешествие, наполненное историями встретившихся мне людей. Я хотел рассказывать удивительные новеллы, услышанные ранее и получать плату чужими приключениями. Наверное, воздушные замки, построенные в детстве, ломать болезненнее всего.

- А откуда вы? - оживился Виллем и раздосадовано хлопнул себя по бедрам. - Надо же, вы спасли меня от гибели, а я только сейчас этим поинтересовался.

- Постойте, - обратился к Николаусу Михаэль Бреверн. - Позвольте мне угадать ваше происхождение?

- А что? Попробуйте проверить свою наблюдательность.

- Итак, приступим. Первое, на что я обратил внимание - ваш конь. Граусбургскую породу, которую иногда не совсем верно называют мекленбургской, я ни с какой другой не спутаю, поверьте. Крепкая и выносливая, послушная и преданная хозяину, к тому же приученная к военным баталиям. О такой лошади мечтает каждый вояка, но отнюдь не у каждого найдутся на нее средства. А у вас, Николаус, такой конь имеется. Еще я обратил внимание на ваш походный плащ. Искусная работа. Искусная и мне хорошо знакомая. Такими плащами славятся мастера на севере герцогства. Это не пыльник какой-нибудь. С легкостью заменяет плед, а в долгих переходах и постель. Недешевое изделие, скажу я вам. Эти две догадки помогли мне определить в Николаусе дворянина с севера, каким-то образом связанного с военной службой, но не военного. Не сочтите за грубость, но военного человека вы даже отдаленно не напоминаете. При этом дворянство ваше не высокого титула, иначе мы были бы знакомы. Когда же Виллем возвращал вам плащ, я мельком увидел малоприметный узор, складывающийся в изображение вепря пронзенного стрелами. А это довольно известный герб. Правда, мне показалось, что стрел там всего три, хотя должно быть, если не ошибаюсь, пять. Герб этот около ста лет назад, в далеком 1529 году, был пожалован простому незнатному пехотинцу, одному из солдат герцога Мекленбургского, вместе с титулом риттера, то есть рыцаря.

- И правом управления старой крепостью, - улыбнулся Николаус, которого наблюдательность и умозаключения Михаэля Бреверна смущали и сильно удивляли одновременно.

- Да, и правом управления старой крепостью.

Буквально завороженный повествованием Хорст подошел ближе и на вдохе выпалил:

- Дальше-дальше, господин Бреверн. Не тяните.

- Уважаемый предок не менее уважаемого Николауса...

- Мой прадед, - подсказал юноша.

- Прадед, конечно, - согласился Михаэль и продолжил: - В 1529 году он участвовал в освобождении Вены от турок, командуя небольшим отрядом. Пять стрел пробили его доспехи, серьезно ранив. Оперенья торчали в разные стороны, однако мужественный прадед Николауса мало того, что продолжил командовать своим отрядом, так еще и одним из первых вошел в Вену, которую турки все-таки сдали. По окончанию битвы за Вену и по излечению героя он был награжден титулом и правом управления крепостью.

- Ну, не томите, - снова заулыбался Николаус, восхищенный проницательностью и познаниями Михаэля.

- Итак, - Михаэль Бреверн поднялся, чтобы громогласно представить всем присутствующим молодого человека. - Прошу любить и жаловать Николауса фон Граусбурга, владетельного риттера, по всей видимости, возвращающегося от герцога Мекленбургского, который подтвердил его права на титул и владения.

После этих слов Николаус поднялся и поклонился всем своим новым знакомым.

- Все верно, - сказал он. - Ну, кроме того, что стрел, поразивших моего прадеда, согласно преданию, было три, и на родовом гербе их тоже три. Плюс к этому уточнение: владельцем крепости Граусбург и окрестностей является мой любимый отец. Он сейчас болен, и поэтому именно я ездил к герцогу, чтобы подтвердить право владения землями. Крепость у нас никто не отнимает, а вот насчет земель мы вынуждены уже долгое время спорить с более именитыми и богатыми соседями.

Все случайные гости постоялого двора были восхищены умом Михаэля. Все, кроме Пауля Рейхенштейна, не могли отвести от него восторженных взглядов. Еще бы, не всякий может так точно подметить мельчайшие детали, не заметные и не очевидные для окружающих, а потом, так мастерски сопоставив и проанализировав полученное, выдать итог.

- Вы сказали, - обратилась к Михаэлю Эльза Келлер, - что Николаус имеет отношение к военному ремеслу, не являясь при этом военным. Разве допустимо ему наследовать титул риттера?

- Его род не первое поколение занимается разведением одних из лучших лошадей, которых поставляет нашему герцогу. Их скакуны от рождения приучены к сражениям.

- И немало пополняем казну не только с управления никому не нужной крепостью.

И лишь нотариус переводил задумчивый взгляд с Николауса на Михаэля и обратно, о чем-то серьезно размышляя. Наконец он спросил, обращаясь к юному фон Граусбургу: