Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

Бруно Остерманн говорил и говорил своим приятным звучным голосом, рассказывал обо всех иллюзиях, которые он создал, находясь в Дорвине, и переживал, что его тяжкий труд никем не может быть оценен по достоинству, чего ему больше всего хотелось. В этом и заключалась суть его откровенности: он жаждал похвалиться и получить награду в виде восхищения от человека, одного из немногих, кто посвящен в тайну.

Его надежд я не оправдал, поскольку представлял перед глазами темное лицо мавра с неприятными чертами, да и не было мне никакого дела до тонкости миражей, изящества иллюзий и сложности теней реальности.

- Верните меня к маме, пожалуйста, - взмолился я. - Обещаю никому не рассказывать об увиденном. Просто позовите людей, которые занимаются поисками, и скажите, что нашли меня в роще. Пожалуйста, я так хочу к маме.

- Малыш, я и не намеревался ограничивать твою свободу, - страдальчески всплеснув руками, сказал Остерманн, однако в его голосе угадывалась фальшь. - Ты обязательно вернешься к матери. Даже не вздумай переживать по этому поводу. Проблема в другом. Разве я могу отпустить тебя калекой, если учесть, что в моей власти вернуть тебе былую подвижность?

- Вы это сделаете для меня? - переспросил я, не веря своим ушам, но изо всех сил желая поверить.

Я поймал себя на мысли, что передо мной сидит тот самый Бруно Остерманн, безобидный, улыбчивый и милый, еще недавно с упоением показывавший мне свою мельницу, восторженно отзывавшийся о Дорвине и его обитателях. Мне стоило большого труда заставить себя думать о нем, как о дьяволе.

- Конечно, сделаю, - приторно сладко улыбнулся Остерманн. - И поверь, это самое малое из того, чем я могу помочь тебе.

- В обмен на мою душу?

Дьявол вопросительно вскинул бровь, в его глазах я прочел явное непонимание:

- Зачем мне твоя душа?

И тогда я крепко призадумался, а действительно, зачем дьяволу моя душа. Ответа в голову не приходило. Конечно, я много раз слышал едва ли не с пеленок, что, предаваясь в руки дьявола, человек лишается божьей благодати, никогда не войдет в ворота рая. Слышал и о том, что дьявол собирает души, чтобы мучить грешников в преисподней целую вечность. Однако в тот момент, лежа прикованным к кровати, такие доводы священников и россказни бабушек виделись мне несерьезными.

Застеснявшись своих размышлений, я обиженно отвел взгляд.

- Отдыхай, малыш, - по-доброму сказал Остерманн. - Я оставлю тебя в покое, чтобы ты самостоятельно решил, готов ли принять мою помощь, за которую я никогда и ничего от тебя не попрошу.

Глава сорок четвертая

- Простите, что перебиваю, - тихо обратился к Хорсту Келлеру Николаус, когда мельник взял короткую паузу, - но вы в конечном итоге пришли к какому-нибудь выводу о том, для чего все-таки дьяволу нужны человеческие души? Просто меня очень давно занимает эта тема.

Хорст развел руками:

- К сожалению, нет, хотя и много думал над вопросом.

Путники, сидевшие за столом, все, как один, покосились на Малаха Га-Мавета, а тот обескуражено посмотрел на зрителей.

- Может быть, снизойдете до разговора? - спросил Михаэль Бреверн. - Приоткроете завесу?

- Какую завесу? - ангел смерти нетерпеливо постучал пальцами по столу. - Вам ведь господин Келлер уже пояснил, что человек потеряет божью благодать, не попадет в рай.

- Но зачем это? - настаивал молодой фон Граусбург. - Если для того, чтобы, завладев душой, мучить ее в кипящей смоле и, скажем, жарить языки клеветников на сковороде, то это глупо. В это верят разве что малые дети.

- Вам так рассказывают ваши священники, - ответил Малах Га-Мавет, - и такого объяснения вполне достаточно. Еще говорят, что дьявол испытывает зависть к человеку, который более любим Всевышним, и, приобретая людские души, тем самым стремится насолить Господу.

- Это так и есть? - поинтересовалась Эльза Келлер, готовясь услышать утвердительное "да".

- Господь любит всех одинаково, иначе бы Он не был всеблагим и всепрощающим. И человеческий род, и всех ангелов, включая падших, он любит в равной степени. Поэтому дьяволам не за чем охотиться за душами, чтобы насолить Творцу. Среди людей мне доводилось слышать теорию о том, что падшие ангелы заполучают человеческие души, как бы соревнуясь между собой, кто завладеет большим количеством, а мучают грешников в аду исключительно с целью поразвлечься. Так вот эта версия куда ближе к правде.

- Демоны так развлекаются? - открыл рот Пауль Рейхенштейн. - Вы серьезно?

- Разумеется, не серьезно, - на этот раз деловито сказал Малах Га-Мавет. - Ангелам, падшим и тем, кто не предал Господа, открыта вся Вселенная. Так неужели вы думаете, будто мы не в состоянии отыскать для себя развлечений вне людского мира и обязательно должны кого-то мучить? Настоящий ответ упирается в столь высокие материи мироздания, что человечеству потребуются века, чтобы докопаться до истины, понять и принять ее как должное. Я вовсе не хочу обидеть вас, но с учетом уровня вашей философии и логики, свойственной людям, мой ответ действительно останется для вас непостижимым. Так что вам будет проще согласиться с услышанным в детстве от родителей, а еще лучше довериться словам отцов Церкви и не ломать голову над пустяковыми вещами.

В трактирном зале повисла тишина, нарушавшаяся потрескиванием фитилей сильно оплывших свечек.

Первым оживился Николаус и с долей самоиронии спросил:

- И что, в аду не варят в котлах и не тычут в ошпаренные бока вилами?

Ангел смерти поддержал его настрой, ответив:

- Знаете, ни разу не приходилось видеть в аду подобных картин.

- Тогда что же там? - грустно осведомился Виллем, будто бы нацеливался попасть именно туда и смирился с участью.

- Я мог бы рассказать, хотя понять это вам будет все так же сложно, да и рассказ займет слишком много времени, которого у вас нет. Ограничусь только утверждением, что людские представления о смерти, о Высшем суде, о рае и аде часто неверны с самого начала. Однако не отчаивайтесь, ведь с естественным ходом дней каждый человек рано или поздно отыщет истину. Не думайте об этом сейчас. Давайте-ка дослушаем Хорста.

Слово перешло к мельнику, и он вернулся к своей истории:

- Все последующие дни, остававшиеся мне в доме Остерманна, связались в одну не прекращавшуюся ни на миг иллюзию, в которой по воле дьявола грезились варианты моего будущего. Первым был мир, где я практически все время жил в ошеломляюще красивом доме, в глубине леса недалеко от тихой неглубокой реки, полной рыбы. Стены моего жилища были ярко-синими, крыша - красной на грани с оранжевым. Окна его были разными по величине, и на втором этаже комнат находилось втрое больше, чем на первом. Посмотришь на дом, и возникнет резонный вопрос, как он не падает, не обрушивается, будучи настолько скособоченным?