Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

Все дальнейшее я с самого начала воспринимал как сон, но видение казалось куда более реальным, чем даже дневной разговор с Матиасом.

Я стоял на высоком холме, будучи не в силах сопротивляться изрядной усталости, истомившей тело, и был не просто изможден, а опустошен внутренне, как, должно быть, священник после проникновенной проповеди, в которую вложил всю душу. Слева от меня стоял Матиас и указывал вперед, где медленно вырастала туча пыли. В той стороне пока не было заметно ничего, кроме этой серой пыльной массы, но я прекрасно знал, что так надвигается бесчисленное войско свирепого Дитмара, которое скоро заполнит собой большие пространства от горизонта до горизонта.

Усталость покинула тело, и решимость наполнила сердце, стоило мне обернуться и увидеть позади себя безраздельно преданную армию из уверовавших в меня солдат, еще вчера торговавших на рынках или пахавших землю, развозивших дорогие товары по богатым городам, служивших не ради интересов господ, а исключительно ради жалования. И в ту минуту каждый из них был готов отдать за меня свою жизнь, погибнуть в схватке с умелым и беспощадным противником во имя торжества истины.

Потом я участвовал в бою, сражался наравне со всеми, и не один воин пал, защищая меня собой от разящего удара сверкающего клинка, от пули и картечи. Мое воинство редело, однако никто не дрогнул, не отступил, не пустился наутек. Никто не преувеличил тяжесть своих ран, чтобы выйти из битвы. Я наблюдал, как бьется лишившийся руки, и как бросается на неприятеля ослепший на оба глаза.

Мысли о поражении накатывали на меня волнами, и, стараясь отыскать среди трупов то, за что следует продолжать смертоубийство, я увидел монаха-францисканца, сражавшегося бок о бок со мной. Его лицо было рассечено до кости, дыра в щеке обнажала красные от крови зубы, и при этом монах заразительно смеялся.

- Взгляни на север, мой юный господин! - крикнул он.

Я перевел взгляд туда, где к нам мчалась конница. Всадники стреляли и тут же обнажали клинки. Первым гнал крупного боевого коня мой отец, спешащий мне на подмогу.

Далее следовала череда оживших картинок: поверженный и скованный Дитмар, разрубленный на части Лукас Зайдель, обнимающий меня отец, не способный удержать своих слез, ссылка моих младших братьев и провозглашение меня наследником объединенного княжества. Я помню людей, восставших против Дитмара, доверившихся мне и Матиасу. Они ликовали на площади и несли нас на руках, в запредельном восторге целуя наши сапоги.

- Теперь ты узнал, что предначертано тебе Господом! - кричал Матиас. - Так оно и будет! Так каков же твой выбор, мой юный господин? Готов ли ты идти и забрать принадлежащее тебе?

Я уже открыл рот, чтобы ответить очевидное "да", и осекся, вдруг осознав, что никакое это не откровение. Не было в этом умопомрачительно правдоподобном видении ничего от Бога. В нем отсутствовало жестокое повеление, подобное тому, что получил Авраам, который безропотно отправился в землю Мория, взошел на священное место и был готов в самом деле принести в жертву Исаака - любимого сына. В видении не было мужчин, явившихся в лесной чаще, чтобы предостеречь праведника о предстоящем наказании Содому и Гоморре. И не было никакого иносказания, как во снах Иосифа о преклоняющихся снопах и звездах.

Мое откровение - страшное, но красивое и воодушевляющее - представляло собой фантазию, которая с легкостью может завлечь мальчишку моего возраста. Не более того.

Матиас ждал ответа, и по мере того, как толпа опускала его на землю, мне становилось безумно жалко его. Он-то, как я считал тогда, во все поверил.

- Это не откровение, Матиас! - проорал я, стараясь перекричать торжествующий народ. - Нас обоих обманули! Это наваждение от дьявола!

- Нет, не может быть! - не согласился монах. - Доверься мне. Просыпайся и идем со мной! На север!

- Нет, - покачал головой я, и сон сразу рассыпался.

Я проснулся, соскочил с кровати и побежал, чтобы увидеться с Матиасом и поделиться с ним своей догадкой. Однако в спальне его не оказалось, да и конюшня пустовала. Монах вместе с крестьянами покинул Бреверн навсегда.

- Видимо, Матиас присутствовал внутри моего видения, услышал сделанный мной выбор, и чего-то другого ему уже не требовалось, - сказал Михаэль, подводя свою историю к завершению. - Ранним утром он уведомил семью Краузе, что покидает их, поблагодарил и в расстроенных чувствах отбыл. Спустя два-три дня в лесу у водопада кто-то нашел крестьянскую телегу с отвалившимся колесом, правым передним. Рядом лежали два трупа - те самые крестьяне, спутники францисканца. Самого Матиаса нигде не оказалось. С чего-то было решено, что ему удалось скрыться от напавших разбойников. Тогда многие очевидцы утверждали, что крестьяне выглядели весьма странно, будто пролежали после смерти не пару дней, а неделю, а то и больше. Пытаясь переложить тела, мужчины, нашедшие крестьян, неосторожно оторвали от трупов их сильно разложившиеся конечности. Пришлось похоронить покойников там, где их и обнаружили.

По достижении мною шестнадцати лет, опекуны стали сменяться один за другим, я постоянно переезжал, путешествуя по всему северу Империи, пока в двадцать лет не получил обещанную мне сумму целиком и не осел в мекленбургских землях.

Я часто вспоминаю визит францисканца, спрашиваю себя, как сложилась бы моя жизнь...

- Вы бы погибли сами и обрекли на гибель тысячи доверчивых людей, раскололи бы всю Империю и ввергли ее в войны с внешними врагами, - ответил Малах Га-Мавет. - Дьявол, приходивший к вам под видом монаха Матиаса, известен с очень давних пор. К примеру, в начале тринадцатого века во французском местечке Клуа простолюдин по имени Стефан организовал Крестовый поход, вошедший в историю как Крестовый поход детей. Без малого пять тысяч человек со всей Европы, среди которых подавляющее большинство составляли подростки, отправились к Гробу Господню в Иерусалим, а очутились на невольничьих рынках. Все потому, что настоящий пастух Стефан утонул в пруду, а его телом завладел дьявол. Это именно дьявол, известный вам под человеческим именем Матиас, подвигнул тысячи детишек бросить дома и пойти навстречу смерти.

- Меня иногда посещали мысли, близкие к вашему утверждению, - задумчиво проговорил Михаэль. - Однако я всегда приходил к выводу, что Матиас был всего лишь обманутым человеком, поддавшимся искушению дьявола.

- Почему? - удивился ангел смерти. - Вы не верите моим словам?

Вмешался Пауль Рейхенштейн, который участливо закивал:

- Мне тоже кажется очевидным, что Матиас был человеком, не чернокнижником и вовсе не дьяволом.

- Что за глупость? - всплеснул руками Малах Га-Мавет. - С чего вам вообще может так казаться?