Илья Крымов - Драконов бастард

Он засмеялся громче.

— Засучи-ка рукава, чар Тобиус, дай взглянуть на твой проводящий контур, — вдруг попросил старший волшебник.

Изрядно удивленный, Тобиус расстегнул несколько пуговиц на рукаве полумантии, засучил сорочку и продемонстрировал Гневливому предплечье. Простой человек увидел бы лишь руку, но оба волшебника внимательно рассматривали тонкие линии синего света, которые были словно вплетены в кости и мышцы Тобиуса, являясь частью его астрального тела.

— Плохо, чар Тобиус.

— Да, правая почернела, но мне никак недостает времени с этим разобраться. Унгиканийская магия.

— Рад был бы вам помочь, но я не знаток целебных чар. Она хотя бы не болит?

— Больше нет.

— Уже хорошо. Но говорил я не о том. У вас большой потенциал и достаточный запас магических сил, несмотря на юный возраст, но с такими контурами половину силы, тратящейся на каждое заклинание, вы расходуете впустую. Когда поток воды не умещается в речном русле, начинается наводнение, а наводнение — это много бесполезной воды, разлитой кругом и больше ни для чего не пригодной. — Талбот Гневливый засучил рукав своей походной мантии (которую заранее упрямо не пожелал сменить на удобную одежду охотника или хотя бы укороченную полумантию, теперь ее полы были изодраны и запачканы донельзя) и продемонстрировал свое предплечье.

Проводящие контуры старшего мага напоминали многосложную спираль, совершенно симметричную и пульсирующую потоками силы. Точно так же была устроена рукоятка его, Тобиуса, жезла. Когда серый магистр ковал себе этот артефакт, он намеренно избрал именно такую конструкцию, чтобы ускорять, усиливать и фокусировать потоки силы при использовании заклинаний. Заклинания Талбота Гневливого, должно быть, выстреливали с удесятеренной мощью громадной гномской гаубицы, и уж он-то наверняка не растрачивал сил даром.

— Надо будет тебя подучить, это очень даже пригодится, особенно в условиях такого энергетического голода. Чем бережливее будешь тратить силы, тем дольше сможешь держаться в строю.

Тобиус попытался уловить связь между тем, как Талбот Гневливый переходит с «вы» на «ты» и обратно, но бросил это дело и стал есть вареную картопелину с солью.

— Вокруг все чисто. — От леса отделилась его частица и приблизилась к волшебникам в облике сира Рихарда Два Дятла. — Можем дышать спокойно. Я буду первым на часах.

Тобиус встал на часы вторым. Одолев зевоту, он залез на грушу и стал пристально всматриваться в ночной мрак, сплетя себе Енотовые Глаза, чтобы видеть лучше. Сделав это, волшебник невольно задумался над словами Гневливого о том, что использует слишком много сил на простые заклинания. Возможно, до всего этого кошмара с подавлением магии он тоже растрачивал много сил впустую лишь из-за того, что его энергопроводящие контуры не были должным образом развиты. Если Талбот не шутил, обещая заняться его обучением, этой возможностью непростительно было бы пренебречь — многие молодые волшебники руку отдали бы ради того, чтобы стать учениками великого боевого мага.

Тобиус поднес к лицу правую пятерню и подивился тому, как заметно она похудела в сравнении с левой. Кожа на длинных его пальцах натянулась, ногти стали почти черными. На ощупь и цвет рука напоминала выточенный из мореного дуба протез. При этом конечность отлично слушалась, все пальцы сгибались, ничто не болело, не гноилось, только чувствительность практически не восстановилась, что доставляло некоторые проблемы. Что-то засело внутри после укуса тени, и что это такое — Тобиус непременно хотел выяснить. Он столкнулся с неизвестным видом колдовства, и кто знает, когда укус еще напомнит о себе?

Изредка давая глазам отдохнуть, но сохраняя сосредоточенность, волшебник продолжал нести свой дозор. В тяжелой ночной духоте душа молила о порыве прохладного ветра. Прежде он мог бы даже попросить нескольких духов весеннего бриза, которые без особого дела витали вокруг в эти летние месяцы, помочь ему, но не теперь, когда каждое заклинание давалось жестокой ценой.

Духи словно сами услышали его мысли и решили помочь волшебнику просто так. Подул ветерок, но вместо мимолетного облегчения он принес сильнейший запах чужого пота, перемешанный с вонью прогорклого жира и смрадом множества больших зверей.

Скатившись с дерева, магистр принялся будить остальных. Лесной рыцарь очнулся мгновенно, вскочил как какой-то безумный заяц, молниеносно перекатился в сторону и замер на одном колене, с луком и наложенной на него стрелой в руках. Казалось, секунду назад этот человек спал, а тетива его была снята, но вот он уже готов к бою. С Талботом Гневливым пришлось повозиться, но он проснулся, посылая всему миру тихие проклятия и богохульства. Тобиус быстро объяснился с Рихардом Хоссом, после чего тот опрометью бросился за кедровые стволы, попросив их затаиться.

— Плохо дело, — прошипел следопыт, вернувшись через четверть часа, — целая орда ломится через лес в сторону Тефраска, и у них есть крупные звери, которые оставляют просеки для скакунов и пехоты. Одними скакунами зуланы больше не ограничиваются, гонят на город громадных четырехногих ящеров с какими-то хлипкими башенками на спинах, уж не знаю, кто научил этих голозадых выродков строить. Я даже видел одного парзуха.

Тобиус тревожно вздрогнул — ему приходилось видеть вечного ящера прежде, и он не желал встречаться с подобным чудовищем вновь.

— Нужно уходить как можно быстрее, основная масса дикарей рассеяна пересеченной местностью либо растянута вдоль просек, но их сопровождают быстрые отряды верховых зуланов и подобные на летунах. Нас найдут по запаху, нет смысла заметать следы, если через несколько минут они уже нас почуют, а когда взойдет солнце, даже древесные кроны не укроют от глаз в небе.

— Тогда бежим сейчас. Уйдем настолько далеко, насколько сможем, — решил Талбот.

И они ринулись прочь по ночному лесу меж вековых дерев, перепрыгивая через гниющие стволы, оскальзываясь на лиственной подстилке, взбираясь и опускаясь по крутым склонам холмов. Они ежеминутно рисковали лишиться глаз от встречи с низко растущими ветвями, сломать ногу, провалившись в незаметную нору, споткнуться о древесный корень, упасть и раскроить себе череп, но они бежали сломя голову, потому что встреча с зуланами обещала неминуемую гибель.

Как и предупреждал лесной рыцарь, на их след вскоре напали — крики обеспокоенных разбуженных животных, треск, с которым люди продирались сквозь кустарник, запах немытых тел привлекли внимание мелких ящеров-ищеек, и вскоре за спинами беглецов в густой темноте раздалась многоголосица писклявых воплей и стрекота. Рихард Хосс бежал первым, выбирая самый удобный путь для волшебников, он то и дело прямо на бегу или в прыжке выпускал стрелы в темноту, после чего раздавался особенно пронзительный вскрик, и на некоторое время преследователи отставали, чтобы полакомиться убитыми сородичами. Погоня настигала их, варвары дышали в спины людей.