Джон Толкин - Дружество Кольца

— Поверь мне, — посоветовал Гэндальф. — Лучше тебе от него отказаться. Ступай, куда собрался, а кольцо оставь Фродо. Я за ним пригляжу.

Бильбо напрягся, с трудом пересиливая себя, и глубоко вздохнул.

— Ладно, — промолвил он с невеселой улыбкой и пожал плечами. — Будь по-твоему. Сказать начистоту, весь этот тарарам с Угощением ради того и затевался: думалось мне, что как начну раздавать подарки, так и с ним заодно расстаться будет полегче. Вышло-то по-другому, но зря, что ли, я так старался. И шутка моя… не хватало вконец ее испортить.

— Коли не решишься, так не только шутку испортишь, все прахом пойдет.

— Решено, — откликнулся Бильбо. — Оставляю его Фродо вместе со всем прочим. — Он снова вздохнул. — Ну, и мне пора, а то, неровен час, на глаза кому попадусь. Распрощаться я распрощался, не начинать же это дело сызнова.

Подхватив котомку, Бильбо шагнул к двери.

— Эй! — окликнул его маг. — Кольцо-то у тебя в кармане осталось.

— А ведь и правда! — хлопнул себя по лбу хоббит. — Вместе с моим завещанием и прочими бумагами. Возьми-ка ты все это да передай Фродо. Так будет вернее.

— Нет! — резко возразил Гэндальф. — Кольца мне не давай. Положи конверт куда хотел, на каминную доску. Фродо придет — сам возьмет, я его дождусь.

Бильбо вынул конверт и уже положил было возле каминных часов, но в последний момент рука дрогнула. Конверт упал на пол. Хоббит наклонился, но Гэндальф опередил его. На миг лицо Бильбо снова исказилось от гнева, однако как только маг положил пакет с кольцом на место, гнев сменился облегчением.

— Вот и все, — промолвил хоббит с улыбкой. — Дело сделано.

Выйдя в прихожую, Бильбо выбрал среди стоявших там тросточек любимый дорожный посох и тихонько свистнул. Из трех разных дверей появились, оторвавшись от каких-то своих хлопот, три гнома.

— Все ли готово? — спросил хоббит. — Упаковано, надписано?

— Все, — был ответ.

— Коли так — в путь. — И он шагнул за порог.

Ночь выдалась чудесная, черное как смоль небо усыпали яркие звезды. Бильбо поднял глаза и вздохнул полной грудью.

— Как здорово! Наконец-то я снова отправлюсь в дорогу, и опять с гномами. Вот чего недоставало мне все эти долгие годы! Прощай! — сказал он своей старой норе, отвесил поклон перед дверью. — Прощай и ты, Гэндальф!

— Прощай, Бильбо, — отозвался с порога маг. — Будь осторожнее. Ты, конечно, видывал виды и умом не обижен, но…

— Была охота осторожничать, — отмахнулся хоббит. — Я, если хочешь знать, и не припомню, когда последний раз был так счастлив. Пришел мой час, и впереди мой путь, — добавил он и негромко затянул песню:

Умолкнув, Бильбо постоял несколько мгновений, а потом, не проронив больше ни слова, повернулся спиной к огням на лужайке и доносившимся из шатров голосам и в сопровождении гномов зашагал по садовой тропке вниз, к обнесенному невысокой оградой подножию Бугра. Перемахнул изгородь и растворился в ночи; затерялся в темных лугах, словно прошелестевший в траве ветерок.

Гэндальф проводил его взглядом.

— Прощай, мой дорогой Бильбо. Мы еще свидимся, — прошептал он, шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.

Пришедший вскоре Фродо застал мага сидящим в темноте и погруженным в размышления.

— Ушел? — спросил молодой хоббит.

— Да, — ответил Гэндальф, — все-таки ушел.

— Жаль… Понимаешь, мне до последнего момента хотелось верить, что это только шутка. Хотя сердцем чуял — он и взаправду уйдет. Бильбо ведь такой, и серьезных дел без шуток не делает. А я так спешил: хотелось его застать, на прощание…

— Не расстраивайся. По-моему, он как раз хотел уйти потихоньку, безо всяких там проводов и прощаний. С ним все будет в порядке — теперь уж точно. Он тебе пакет оставил, вон там лежит.

Фродо взял с каминной полки толстый конверт, повертел в руках, но распечатывать не стал.

— Надо полагать, там завещание и прочие бумаги, — пояснил Гэндальф. — Бебень-то теперь твой. Ну а кроме бумаг — кольцо.

— Кольцо? — удивился Фродо. — И кольцо мне? С чего бы это вдруг? Ну да ладно, может, на что сгодится.

— Сгодится ли, нет ли — там видно будет. На твоем месте я бы трогал его пореже да болтал о нем поменьше. Спрячь его понадежнее. А я спать пойду.

Фродо о сне думать не приходилось: как новый хозяин, он волей-неволей обязан был проводить гостей. Слух о странном исчезновении Бильбо уже разнесся по всем шатрам и столам: Фродо донимали вопросами, но он упорно твердил одно и то же: «Не сомневаюсь, поутру все разъяснится». Ближе к полуночи к усадьбе стали подъезжать повозки — развозить гостей поважнее. Одна за другой повозки откатывали от Бугра, битком набитые не вполне удовлетворенными хоббитами. Голод и жажду они более чем утолили, а вот с любопытством дело обстояло иначе. Потом заявились садовники: заснувших под столами и позабытых родней гуляк вывезли из усадьбы на тачках.

Ночь тянулась медленно, но солнце все же взошло, причем гораздо раньше, чем пробудились участники пиршества. Приглашенные заранее работники принялись убирать лужайку — снимали шатры, уносили столы, стулья, посуду, фонари, горшки с цветами и все прочее. Забытых сумочек и носовых платков набралось изрядно, а вот еды или там питья на столах почти не осталось. Следом за работниками — уже без всякого приглашения — стали подтягиваться и вчерашние гости: Беббинсы, Сведуны, Бульбаны, Туки — короче, все, кто жил или ночевал поблизости. К полудню даже изрядно наугощавшиеся накануне хоббиты толпились у ворот усадьбы. Звать их туда не звали, но чтобы не ждали — этого не скажешь.

Фродо вышел к воротам: вид у него был усталый и озабоченный, хотя он силился улыбаться. С посетителями разговаривал любезно, но к сказанному вчера добавил немного.

— Господин Бильбо Беббинс уехал, насколько мне известно — навсегда.

Кое-кого из пришедших, тех, кому Бильбо оставил «посланьица», Фродо приглашал в нору — не дальше прихожей. Там громоздилась целая куча свертков, пакетов, мелкой мебели и всякой утвари. На каждой вещице красовалась бирка с надписью. К зонту, например, Бильбо прицепил такую бумажку — «АДЕЛАРДУ ТУКУ в ПОЛНЕЙШУЮ СОБСТВЕННОСТЬ от Бильбо». Старина Аделард славился привычкой прибирать к рукам чужие зонтики — у него уже было несколько штук без всяких там бирок.

Большую корзину для бумаг украшала табличка «ДОРЕ БЕББИНС в память о нашей ДОЛГОЙ переписке, с любовью от Бильбо». Дора, сестра покойного Дрого, была старейшей родственницей Бильбо и Фродо. Ей минуло девяносто девять, более полувека из коих старушенция изводила горы бумаги, сочиняя письма с многочисленными добрыми советами.