Джон Толкин - Дружество Кольца

И хоббиты, и пони мигом забыли об усталости, да и страхи почти развеялись.

— Гей, веселей! — зазвучала навстречу песня.

А затем вступил другой голос, наполненный извечной юностью самой весны, словно с вершин холмов полились звенящие серебристые струи:

Под это напев хоббиты ступили на порог, и их озарил золотистый свет.

Хоббиты переступили широкий каменный порог и остановились, щурясь и моргая. Они оказались в невысоком, но длинном, просторном помещении, залитом струившимся отовсюду светом. На темном, гладком столе горели высокие желтые свечи, с низких потолочных балок свисали яркие светильники. В кресле у дальнего конца стола сидела женщина. Ее длинные волосы струились золотыми волнами, ниспадая на зеленое, словно молодой тростник, платье с серебристыми, точно капельки росы, проблесками речного жемчуга, перехваченное дивной работы золотым поясом в виде цепочки желтых кувшинок со вставками бледно-голубых незабудок. У ее ног, в неглубоких сосудах из коричневой и зеленой глины, плавали живые кувшинки. Казалось, она восседает на престоле посреди озерца.

— Милости просим, дорогие гости, — послышался чудный голос, который невозможно было спутать ни с каким другим. Именно она недавно пела для них. Робея, хоббиты сделали несколько шагов навстречу, и каждый отвесил низкий неловкий поклон. Чувствовали они себя так, словно попросили напиться у дверей хижины, а им отворила юная и прекрасная эльфийская королева в уборе из живых цветов.

Но пока они перешептывались, не зная, что сказать, прекрасная хозяйка перепорхнула через кувшинки и, смеясь, устремилась к ним. Платье ее шелестело, как ветерок в цветущих приречных травах.

— Входите же, милые друзья, — молвила она, беря Фродо за руку. — Смейтесь, веселитесь. Я Золотинка, дочь Водяницы, — и она, проскользнув мимо хоббитов, затворила двери, затем обернулась и, раскинув тонкие белые руки, воскликнула:

— Пусть ночь останется за порогом. А вы оставьте там свои страхи: не бойтесь ни туманов, ни древесных теней, ни темных омутов, ни неведомых чудищ. Вам нечего бояться, нынче вы под надежным кровом Тома Бомбадила.

От ее улыбки изумленная растерянность хоббитов поумерилась.

— Прекрасная госпожа Золотинка, — пролепетал наконец Фродо, чувствуя, как его сердце преисполняется дивной отрадой. Подобный восторг ему случалось испытывать, внимая чарующим голосам эльфов, но здесь чувство было иное: восхищение не столь острое и возвышенное, но более глубокое и земное, близкое сердцу смертного. Пред собой он видел существо чудесное, но не чуждое. — Прекрасная госпожа Золотинка, теперь мне внятно таинственное ликование, которое порождает в сердцах ваша песня.

Неожиданно он запнулся, дивясь тому, с его ли уст сорвались эти слова. А Золотинка рассмеялась.

— Добро пожаловать, — снова пригласила она. — Я и не ведала, что хоббиты мастера на сладкозвучные речи. Но ты, конечно же, Друг Эльфов: звонкий голос и свет в твоих глазах вещают об этом. Вот радостная встреча! Садитесь, располагайтесь — хозяин скоро вернется. Он обихаживает ваших лошадок, тоже ведь заморились, бедняжки.

Хоббиты охотно уселись в низенькие, сплетенные из тростника кресла. Золотинка захлопотала у стола, а они не сводили с нее глаз, ибо дивная грация движений зачаровывала не меньше, чем ее голос, наполняя сердца тихим восторгом. Со двора доносилось веселое пение. То и дело, среди всяческих «Том-бом» да «Бим-бом-бил» различался припев:

— Прекрасная госпожа, — снова заговорил Фродо. — Наверное, мой вопрос покажется глупым, но осмелюсь спросить. Кто он, Том Бомбадил?

— Тот, кого ты видел, — отвечала Золотинка, с улыбкой встретив вопрошающий взгляд Фродо. — Том — Хозяин. Хозяин леса, вод и холмов.

— Значит, он владеет всем этим диковинным краем?

— Конечно, нет, — ответила она, и улыбка ее на миг потускнела. — Владеть было бы для него тяжким бременем, — добавила Золотинка тихо, словно для себя. — Деревья, травы и все здешние обитатели живут сами по себе и сами же себе принадлежат. А Том Бомбадил — Хозяин! Ему ведомы все тайные тропы, все сокрытые броды. Днем и ночью разгуливает он по лесу и пляшет на вершинах холмов, не встречая препон, не ведая страха. Он Хозяин, извечный Хозяин.

Дверь отворилась, и вошел Том Бомбадил. Шляпы теперь на нем не было, но на густой каштановой шевелюре красовался венок из осенних листьев. Он рассмеялся, подскочил к Золотинке и взял ее за руку.

— Вот моя хозяюшка, — представил ее. — Только поглядите! В серебре и зелени, в золотистых листьях. Стол накрыт: я вижу хлеб, соты золотые, сливки, масло, травы, сыр, ягоды лесные. Все готово у тебя, милая хозяйка? Ну, тогда гостей к столу быстро приглашай-ка.

— У меня-то все готово, — рассмеялась Золотинка, — а вот гости, они готовы ли?

Бомбадил хлопнул в ладоши, словно дивясь собственному недомыслию.

— Это ж надо было мне, — дурашливо воскликнул он, — эдак отличиться. Вздумал звать гостей к столу, им не дал умыться. Прочь плащи! А ну за мной! Мыло и водица вам помогут, малыши, мигом освежиться.

Он открыл неприметную дверь и поманил хоббитов за собой. Пройдя коротеньким коридорчиком и свернув за угол, оказались в низенькой — к дому она прилепилась с севера — пристройке с покатой крышей. Стены были сложены из голого камня, их почти целиком покрывали желтые и зеленые коврики. Плиточный пол устилал свежий тростник. Вдоль одной стены лежали четыре пухлых тюфяка, каждый со стопкой белоснежного постельного белья, вдоль другой тянулась длинная лавка, уставленная глиняными тазами и кувшинами с водой. Над некоторыми поднимался пар — хозяин припас кипятку. И возле каждого тюфяка — уютные зеленые шлепанцы.

Вскоре умытых, освежившихся гостей усадили за стол, по двое с каждой стороны. Том сидел во главе, Золотинка — напротив. Трапезничали долго и весело. Хоббиты уминали за обе щеки, как могут только изголодавшиеся хоббиты, но нехватки ни в чем не было. Питье в чашах казалось хрустальной родниковой водой, но веселило сердца не хуже доброго вина. Гости и сами не заметили, как у них пошла песня за песней, — впрочем, за этим столом и смеяться было проще и легче, чем даже говорить.