Пирс Энтони - Начинающий адепт

— Она сказала, что Снежная Лошадка движется к Белой Гряде и будет там к завтрашнему рассвету, — объяснил мне Маленький Юноша. — Впереди не меньше целого дня пути, нам придется где-то переночевать.

— Ты понимаешь язык лошадей? — спросила я и тут же вспомнила, как легко он говорил с вожаком дикого табуна. Но мне еще предстояло много чего узнать.

Он кивнул.

— Разве можно, любя этих животных, как я люблю, не понимать их язык? Говорят, что лучшего друга, чем лошадь, нет, и я не могу это оспорить.

И мы поскакали на север.

Близился полдень, а нам предстояло еще скакать и скакать. Повернули на северо-запад: там шла Белая Гряда. Повстречав дикий яблоневый сад, сделали остановку. Мы поели сами и накормили скакунов превосходными яблоками. Хинни брала пищу из моих рук своими мягкими бархатными губами, и как же мне хотелось в этот миг, чтобы она навсегда осталась моей лошадью! Но я сознавала, что это бесплодные мечты — наездницей я была временной. И странно получалось — с одной стороны, мне хотелось поскорее найти мою Белянку, а с другой — как можно дольше не расставаться с Хинни, чтобы исследовать магические дебри нашей Фазы.

Мы еще раз остановились: лошадям требовался отдых и корм. Да и сами мы в этом нуждались. Маленький Юноша нашел прозрачный студеный родник; на солнечном склоне зрела земляника, и он насобирал целую горсть; нашел и несколько спелых пшеничных колосьев. Из сухих веток он молниеносно разжег костерок, из пшеничных зерен на удивление быстро сотворил питательную кашу. Тогда мне было невдомек, что в ход он пускает колдовство, чтобы пища была съедобной и достаточно вкусной. На седле у него висела дорожная сумка, он доставал из нее то одно, то другое, и я уж никак не могла заподозрить, что мой спутник — Адепт! Для меня он был всего лишь юноша-подросток. Из этой же сумки он вытащил какие-то досочки, превратив их в подобие маленького диванчика, и поставил у костра. Я легла на этот диванчик, почувствовав себя в полной безопасности: я знала, что дикие звери боятся огня.

Наши лошади мирно паслись чуть поодаль. Сгущались сумерки, и в этих сумерках я вдруг приметила, как из глубоких нор стали выпрыгивать маленькие твари с острыми клыками и ледяными глазами. Они прыгали прямо ко мне. Это были гоблины, мерзкие, порочные и недосягаемые для стрел. Они не боялись огня, потому что пускали его в ход в своих подземных пыточных конях.

Я закричала от ужаса, и тут рядом со мной, загораживая, встала Хинни, ведь моя сохранность была вверена ей. Только теперь я поняла, насколько предусмотрителен был Юноша в голубой одежде. Пока я в ужасе тряслась у костра, Хинни, пронзительно заржав, бросилась на гоблинов. Ее стальные копыта били наотмашь. Каждым ударом она сбивала голову очередному гоблину. Гоблины так же, как и человечье, обожали лошадиное мясо и были не прочь полакомиться бесстрашной кобылкой. Они гроздьями повисли на ее хвосте, вцепились в гриву, карабкались на круп по ногам. О, как же их было много! Я увидела, как один из них прыгнул Хинни на голову и распахнул свою жабью пасть, чтобы сомкнуть острые крокодильи зубы на ее нежном сером ухе, и тогда я одним прыжком оказалась возле нее, намертво впилась пальцами в мерзкое крысиное туловище, закричала и оторвала зубастую тварь от храброй лошадки.

На мой крик примчался голубой жеребец. Искры летели из-под его копыт, он ринулся в смертельную схватку, мелькнув надо мной и чуть коснувшись моих волос; я замерла от страха, хотя знала, что удар копыт придется не по мне. И тут гоблины бросились врассыпную. Жеребец преследовал их. Копытами он давил крысиные мерзкие тела, и они, обезображенные, разлетались в стороны, как комья грязи. Глаза жеребца полыхали синим огнем, дыхание, вырывавшееся из горячих ноздрей, было подобно урагану, крепкие мускулы шарами перекатывались под кожей.

Еще мгновение — и единственный оставшийся в живых гоблин скрылся в норе, захлопнув за собой люк. Жеребец стал бить по люку копытами, пока не смешал все с землей.

Я находилась в полуобморочном состоянии. Никогда в жизни я не переживала такого ужаса, исключая, конечно, встречи с троллем в лесу. Гоблины обычно не заходили в деревни, подстерегали людей в укромных местах.

Хинни обнюхала меня, мне стало не по себе: из-за меня она подверглась смертельной опасности. Я испытывала перед ней чувство вины, но Маленький Юноша успокоил меня:

— Она благодарит тебя за то, что ты оторвала кровожадного гоблина от ее уха, и она знает, сколько присутствия духа тебе потребовалось, чтобы кинуться на монстра, ведь молодые леди так боятся гоблинов!

У меня отлегло от души. Я решила в следующий раз так громко не голосить от страха, не терять головы, а обороняться. Хинни была вся в кровоподтеках от укусов, в царапинах. Пытаясь хоть как-то заглушить боль, она тыкалась в мою руку своим теплым мягким косом, и все было хорошо.

Гоблины в эту ночь больше не приходили, да и кто из них посмел бы напасть, отведав копыт голубого жеребца?

Я уснула и проспала до рассвета. Маленький Юноша проснулся раньше меня и протянул мне спелые груши-дички. Где он их взял — ума не приложу: грушевых деревьев вокруг не было. Позавтракав, мы сели на лошадей и продолжили путь. Я была уверена, что будет тяжко скакать верхом второй день подряд, но легкий галоп Хинни не причинил мне страданий и неудобств. Я спрашивала себя, на что похож этот волшебный галоп? На шествие по облакам? Быть может, она все же летела?

Продвигаясь все дальше и дальше на северо-запад, мы наконец подошли к Белой Гряде. Эта горная цепь граничит с нашими землями на севере, мы приблизились к подножью. Путь стал круче, и легче не стало, когда мы достигли гребня и поскакали по нему.

Впервые за все время поступь Хинни стала ощутимой, видно, ей было тяжело тащить меня на себе по горам и кручам, и даже жеребец подустал: я видела, как прерывисто раздувались его ноздри и усиленно пульсировала жилка на виске. Мы карабкались по голым скалистым склонам, на которые я в одиночестве не посмела бы даже ступить.

Стало холодно, поднялся ветер, и я, задрожав, накинула на голову капюшон. Маленький Юноша внимательно посмотрел на меня.

— Могу я сказать кое-что? — И добавил нараспев: — Тебе не холодно?.. Теперь тебе вовсе не холодно!..

— Не холодно! — смело согласилась я, потому что знала: пожалуйся я ему, мы прекратим поиски, и я никогда больше не увижу свою Белянку и вечно буду казниться, что упустила ее, дала убежать из деревни. Так я думала, но — странно! — я вдруг действительно перестала мерзнуть, будто моя одежда стала мягче и теплее. Конечно же, это он снова пустил в ход свои колдовские чары, но тогда я была такой молодой и такой неискушенной!

Мы поднимались все выше и выше — к снегам. И там в расселине мы увидели припорошенный снежком, почти стертый след Белянки…